Конфуций (родился в 551 г. до н.э.) мало говорил о войне, но учил, что создание нравственного человека и хорошего общества предполагает наличие пяти добродетелей: благожелательности, милосердия и гуманности; честности, прямоты и умения отличать добро от зла; знания; верности и честности; приличия, церемоний, ритуалов и поклонения. Он делал акцент на сыновней почтительности и строгом соблюдении ритуала в соответствии с отведенной социальной ролью - консервативная программа, направленная на защиту общества от неопределенности и беспорядка, представляющих наибольшую угрозу для хорошего управления и социальной гармонии. Действия и человека, и государства должны быть направлены на нравственность, а не на выгоду или пользу. Однако только элита, состоящая из морально и интеллектуально совершенных людей, могла бы совершенствовать свою врожденную моральную доброту или преодолевать врожденную порочность и определять политику. Поскольку государство не может создать такого человека, эта элита должна обладать некой автономной от правителя властью. Впоследствии эта идея нашла свое воплощение в конфуцианской бюрократии.
Конфуций говорил, что правитель морально обязан поддерживать мир, при необходимости применяя силу, а для народа война является оправданным последним средством для устранения бесчеловечных царей. Но когда его попросили дать совет правителю относительно ведения войны, он отказался. На вопрос о цели правления он ответил: "Дай народу достаточно еды и достаточно солдат для его защиты, и он будет доверять тебе". Но от чего из этих двух вещей следует отказаться в первую очередь? Конфуций ответил: "Отдать солдат". Однако правители могли обеспечить победу в войне, проводя справедливую и гуманную политику, которая пользовалась бы поддержкой населения.
Менций (жил в IV веке до н.э.) осуждал войну: "В войнах за землю мертвые заполняют поля; в войнах за захват городов мертвые заполняют их улицы. Вот что мы имеем в виду, когда учим землю питаться человеческой плотью". Правитель был поставлен Небом исключительно для блага своего народа, а человеческая природа стремится к добру и желает его. На истинно доброго правителя будут равняться даже жители соседних государств, которые "обратятся к нему, как вода, текущая вниз с огромной силой". Вести поход ради улучшения жизни людей было допустимо, но он добавлял: "В "Весенней и Осенней летописях" нет справедливых войн. Они лишь показывают, что некоторые войны не так плохи, как другие". Мо-цзы (ок. 480 - ок. 390 гг. до н.э.) осуждал агрессивную войну как по утилитарным, так и по моральным соображениям. Агрессивная война не приносит прибыли, за исключением нескольких победителей, а их народы редко выигрывают, поскольку война требует высоких налогов. Он критиковал моральный двойной стандарт, согласно которому насилие нелегитимно внутри государства, но легитимно в межгосударственных отношениях; агрессивная война с моральной точки зрения приравнивалась к убийству. Однако он выступал за оборонительную войну, давал правителям советы по строительству оборонительных укреплений, а его сторонники создавали ополчение, чтобы помочь малым государствам противостоять большим. Увы, они оказались не на той стороне истории: армии становились все больше и больше, а акулы поглощали мелюзгу.
Лишь немногие конфуцианцы были пацифистами. Они называли два законных основания для ведения войны. Во-первых, Китай был универсальным государством, обладающим большим моральным авторитетом, чем любой соперник. Поэтому если иностранный правитель отказывается выполнять ритуалы подчинения, война против него будет справедливой. Во-вторых, войны были справедливы, если они способствовали воссоединению "всех под небом", восстановлению единства Китая. Сюньцзы (род. ок. 300 г. до н.э.) заметил: "Человеческая природа зла, а добро вызывается сознательной [или намеренной] деятельностью". Он считал, что военные хитросплетения Сунь-цзы работают только против государства, в котором нарушены отношения между правителем и подданными. "Для тирана пытаться силой свергнуть доброго правителя - все равно что бросать яйца в камень или мешать пальцем кипящую воду". Добродетельные правители выигрывают войны у деспотов, поскольку их солдаты и люди более преданы своему делу. Добродетельные правители не будут воевать против других добродетельных правителей - древний вариант демократической теории мира. Сунь-цзы говорил, что нравственному правителю выгоден "нравственный закон", который "заставляет народ быть в полном согласии со своим правителем, так что он будет следовать за ним, невзирая на свою жизнь, не страшась никаких опасностей". Безнравственный правитель, враждующий со своим народом, потерпит поражение независимо от его мастерства в военном искусстве. Сунь-цзы добавлял: "Если человек не осознает в полной мере зла войны, он не сможет в полной мере осознать и того, как обратить ее на пользу". Здесь прослеживается параллель с версией реализма Вальса, в которой те государства, которые действуют неправильно, будут наказаны системой. Если бы только это было правдой.
Теоретики легализма подчиняли мораль политике. Ранний период Чжоу считался временем изобилия и мира - "людей было мало, а товаров много, поэтому люди не конкурировали", - говорил Хань Фэй, обвиняя рост населения в разрушении этой идиллии. Дефицит породил жадность, конфликт интересов и войны. Легалисты считали государство единственным источником порядка и морали, поэтому все должны быть подчинены ему. Поскольку никто не может сказать, кто достоин звания "высшего человека", правитель не мог опираться на министерскую элиту. Министров интересовали только собственные интересы, а правитель должен быть абсолютным и создавать порядок, при котором награждаются и продвигаются по службе только те, кто приносит пользу обществу через сельское хозяйство и войну. Те, кто не справляется, должны быть наказаны. Меритократическое объединение сельского хозяйства и войны при авторитарном правителе приведет к успешному и упорядоченному государству. Награда и наказание должны быть двумя "ручками" политики, считает Хань Фэй. Правитель должен подчинить своих министров строгому бюрократическому контролю. Однако текст "Хань Фэйцзы" полон упоминаний о слабых и некомпетентных правителях, а также о великих правителях, которые присоединили к себе множество государств, но чьи преемники затем потеряли все. Внутреннее противоречие между институционально непогрешимым и человечески ошибающимся государем - главный источник напряженности в "Хань Фэйцзы", - считает Юрий Пайнс. Однако "Хань Фэй" как бы намекает на разрешение этой напряженности: некомпетентный правитель падет, а самый компетентный в конце концов создаст "все под небом". Но даже такие военные стратеги, как Сунь-цзы и Сунь Бин, утверждали, что не приемлют войну. В "Искусстве войны" последнего говорится следующее: "Отвращение к войне - высший военный принцип. Отвращение к войне - это самый главный принцип Истинного Царя. Между небом и землей нет ничего более ценного, чем человек. [Поэтому вступать в войну следует только в том случае, если нет альтернативы".
Китайские теоретики часто рассуждали о причинах войны. Один из примеров - "Искусство войны" Уцзы, написанное примерно в начале IV века до н.э.
Существует пять причин, которые приводят к военным действиям. Во-первых, борьба за славу; во-вторых, борьба за преимущество; в-третьих, накопление вражды; в-четвертых, внутренние беспорядки; в-пятых, голод. ... . . Существует также пять категорий войн. Первая - праведная война; вторая - агрессивная; третья - разъяренная; четвертая - беспричинная; пятая - повстанческая. Праведными являются войны, направленные на подавление насилия и устранение беспорядков. Войны, основанные на силе, являются агрессивными. Когда войска поднимаются по причине гнева правителей, это война разъяренная. Войны, в которых из-за жадности отбрасываются все приличия, - это войны корыстные. Те, кто, когда государство находится в беспорядке, а народ истощен, поднимают смуту и будоражат народ, вызывают мятежные войны".
И он предлагает решения: "Для каждого из них существует подходящий метод: праведная война должна быть предотвращена правильным правительством; агрессивная война - смирением; разъяренная война - разумом; корыстная война - обманом и вероломством; повстанческая война - властью".
Война считалась праведной, если она велась ради порядка или его восстановления. Но если порядок уже существует, то праведной войны быть не может.
Крупные государства выглядят более прагматичными, чем интеллектуалы. Они чередовали войны и мирные конференции, заключали и меняли союзы - все это было вполне в духе реализма. Однако Сунь-цзы утверждал: "Мирные предложения, не сопровождаемые клятвенным договором, свидетельствуют о заговоре". Но почему войны продолжались, когда потери росли, а их ожидаемая полезность снижалась? Риск смерти и долгов мог перевесить возможные выгоды. Отчасти ответ заключается в том, что правители сами не подвергались риску, поскольку нанимали генералов - профессиональных солдат, в основном младших сыновей, которые за счет воинской службы добивались карьерного роста. Побежденные правители государств, чьи солдаты сражались с честью, а затем сдались в плен, могли быть облагодетельствованы победителем, получив титул на свои земли, но в королевстве победителя. Был и реалистический расчет: нападать, когда соперник кажется слабым, когда успеха добивается несовершеннолетний или женщина, или когда он уже вовлечен в войну на другом фронте. Но был и чрезмерный оптимизм в отношении шансов на победу, как показало их окончательное поражение.
Правителям пришлось столкнуться и с новыми угрозами с периферии. "Нецивилизованные" кочевники и полукочевники севера и запада стали более грозными противниками, когда на лошадей и верблюдов стали надевать седла и стремена. В результате появились конные лучники с прочными композитными луками и стрелами с железными наконечниками. Две военные "революции" - железная и кавалерийская - подчеркиваются в анализе Питера Турчина и его коллег, посвященном распространению военных технологий по всему миру в ранний исторический период, хотя распространение железа было медленным из-за сложных технологий выплавки. Оно не достигло Америки и Австралазии. Неизвестно, что появилось раньше - орудия труда или оружие. Дальность удара конницы была выше, чем способность "варварских" народов к институционализации политического правления, поэтому их первоначальной угрозой были набеги. Затем китайские пограничные государства поняли, что им необходимо иметь конных лучников, и стали строить огромные стены для обороны и ограждения вновь завоеванных территорий от варваров, стремящихся вернуть свои земли. Китайское давление также способствовало объединению варваров в более крупные военные федерации, которые подражали китайцам в захвате пастбищ для кавалерийских лошадей и месторождений железа для изготовления оружия и инструментов. Китайцы, в свою очередь, приспосабливались, обрабатывая пустоши и тем самым создавая новые поселения и увеличивая число воинов. Таким образом, пограничные государства получили военное преимущество, поскольку имели большее население и армии, чем государства старого ядра.