Многое зависело от правителя, и преемственность часто оспаривалась. Вскоре после смерти Чингиса гражданские войны раскололи империю на четыре ханства, хотя ощущение, что это единая имперская цивилизация, сохранилось. Внук Чингиса Кублай-хан унаследовал Китайское ханство, в 1271 г. сверг южную Сун, занял китайский престол и основал династию Юань. Он принял титулы императора Китая и хана ханов, что также влекло его к войнам, в которых он требовал дань для поддержания своего величия, раздавал награбленное своим сторонникам, взимал дань и налоги для себя и своего клана. Такое переплетение идеологических и материальных стимулов приводило к почти непрерывным войнам, так как не все соседние правители уступали. Дань была прежде всего проблемой чести и автономии, поскольку не несла в себе очень обременительных обязательств. Первые оседлые народы, присоединившиеся к монгольскому лагерю, - уйгуры - создали прецедент: их хан лично приносил дань монгольскому хану, посылал родственников в качестве заложников, платил легкие налоги, посылал рекрутов, участвовал в монгольской почтовой системе. Это позволяло ему продолжать управлять своими землями от имени хана.
На первых порах Кублай-хан добился больших успехов. Затраты почти разорили государство, но экономическая мощь была подчинена военной. Расчетливый военно-экономический компромисс был редкостью, поскольку он просто продолжал агрессию, опасаясь мнимого "унижения" и племенного ропота, если правитель не подчинялся ему. К почету и величию его подталкивали прежний успех и меркантильные последователи. Иногда отказывающиеся подчиняться демонстративно оскорбляли, иногда убивали его посланников. Если так, то войны Юань были жестокими: сопротивляющееся население городов истреблялось, чтобы убедить других сдаться. Но если они клялись в верности, то сохраняли свои позиции и снабжали хана войсками.
Амбиции Юань в конце концов вступили в конфликт с Матерью-Землей. В Японии, на Яве, в Аннаме и Чампе (во Вьетнаме) Юань отступил после того, как неоднократные неудачи показали, что монгольские войска не приспособлены ни к войне в джунглях, ни к морской войне в открытом море. Тропические болезни опустошали степных жителей. Это сильно сказалось на Хубилае, и он до самой смерти находился в упадке. Династия пала менее чем через семьдесят пять лет. Спорные вопросы престолонаследия были бичом варварских государств, поскольку не было четких правил наследования, все видные монголы командовали войсками, а ханьские правители могли вмешаться. Гражданские войны ослабили династию, и она пала перед китайской династией Мин.
Первые два императора династии Мин уничтожили последнее сопротивление Юань. Их преемники обладали весьма различными возможностями. Третий император, воинственный Юнлэ, расширил империю до старых границ Тан, проведя пять напряженных кампаний в Монголии. Император Сюаньдэ укрепил администрацию империи. Но за ним последовал неудачливый император Чжэнтун, который в 1449 г. лично командовал своими войсками в битве при крепости Туму. Его полумиллионная армия была уничтожена монгольским войском, насчитывавшим предположительно всего 20 тыс. человек, а сам он был заключен в тюрьму. После этого административная власть обычно принадлежала не императорам, а конфуцианским ученым-бюрократам.
Ван показывает, что Мин в период 1368-1449 гг. были инициаторами большинства войн с варварами. Затем войны стали более редкими. В период 1450-1540 гг. войны были ближе к полицейским действиям. Политика уступчивости Мин показала стремление к миру, основанное в основном на том, что Чжан называет "экспрессивной рациональностью": они хотели мира с честью, как моральной ценности, вызывающей почтение. Монголы были более инструментальны. Когда они чувствовали себя сильными, они нападали; когда уступали, они оказывали покорность, чтобы получить материальную выгоду от выплаты дани, но они не были заинтересованы в приобретении культуры династии Мин.
Ван говорит, что с 1449 г. и до своего падения в 1640-х гг. слабое государство Мин стремилось к миру. Оно, конечно, было коррумпированным, но если бы оно было слабым, то не продержалось бы так долго. До 1550-х годов это был мир через силу. Затем наступило ослабление, но в 1590-х годах, когда император Ваньли выиграл несколько войн, возникло возрождение. Упадок Мин наступил внезапно, в 1640-х годах, когда его политика не была ни оборонительной, ни уступчивой. Большую проблему представляли неудачные наступательные операции, причиной которых стали придворная раздробленность и неуверенность императора Чунчжэня в своих силах. Озадаченный противоречивыми советами, он неоднократно колебался, прежде чем прислушаться к советам гражданских чиновников, не знавших военного дела; игнорировал мнение опытных генералов, чья власть пугала его, и казнил лучших из них. Предотвращение переворотов продолжало ослаблять военную мощь. В монархической системе важны и возможности правителя, и его воинственность, и выбор советников. Падение двух великих ханьских династий - Сун и Мин - противоречит реализму. Их погубила самоуверенная агрессия, направленная на демонстрацию силы на международной арене и внутри страны, подобно тому, как в 1914 г. монархии Габсбургов и Романовых нанесли поспешный удар.
Ханьские войны иногда носили оборонительный характер, иногда они устраивали карательные экспедиции для сдерживания дальнейших набегов, иногда стремились завоевать и присоединить к себе вражеские территории, чтобы обеспечить дополнительную глубину обороны. Этот третий вариант был явно империалистическим, но ханьцы рассматривали его как последний шаг в искоренении набегов варваров. Некоторые агрессивные войны были направлены на воссоединение ханьского Китая путем возвращения утраченных территорий. Все они оправдывались конфуцианскими заповедями, считая, что принесут мир. Но варвары и особенно бывшие варвары действительно представляли угрозу. Это было столкновение "цивилизаций", как неоднократно происходило на севере Евразии, усиленное дилеммой безопасности, поскольку и ханьский Китай, и его враги укрепляли свои вооруженные силы, опасаясь друг друга, но при этом с обеих сторон, особенно среди варварских лидеров, существовала и внутренняя дилемма безопасности. Воздержание от войны могло привести к тому, что соперники бросили бы вызов их правлению. Поэтому на севере страны войны происходили гораздо чаще, чем на юге и юго-востоке, где не было ни столкновения цивилизаций, ни дилемм международной и внутренней безопасности.
Больше ханских императоров: Династия Цин
Конфликт между оседлыми земледельцами и скотоводами проникал и во Внутреннюю и Центральную Азию. Монголы, тибетцы и уйгуры физически и культурно не были ханьцами. Ханьские династии иногда нападали на них, но редко оставались надолго. Армии династии Мин совершали там походы после 1368 г., получив номинальное господство в Юньнани, Монголии, Тибете и Синьцзяне, но затем влияние династии Мин ослабло. На северо-востоке страны в 1644 г. маньчжуры Цин (бывшие чжурчжэни) свергли династию Мин и заняли китайский престол. Они рассматривали другие племена, происходившие от монголов, не как "пришельцев", которых трудно культурно интегрировать в империю, как это делали ханьцы, а как этнических родственников, которых можно интегрировать, если они присягнут цинскому правителю как повелителю всех монголов. При трех императорах - Кянси, Юнчжэне и Цяньлуне - Цин обеспечили контроль над Тибетом, Синьцзяном и Монголией, в результате чего Китайская империя достигла самых больших размеров со времен Чингиса.
Кянси предпринял несколько атак на восток. Он лично командовал своими армиями и мобилизовал различные поезда снабжения для нескольких армий, действовавших вместе в условиях окружения. Питер Пердью подчеркивает его амбициозные цели, презрение к обороне, отказ от более осторожной стратегии его главных советников, ханьцев или маньчжуров, убежденность в том, что только личная победа в сражении может оправдать его притязания на звание Сына Неба. Император Юнчжэн был более осторожен и экономно расходовал ресурсы Цин, но, будучи спровоцированным на агрессию, он поспешно превысил свои запасы и потерпел крупное поражение.
Величайшим цинским завоевателем был Цяньлун. Достижение и поддержание целостности великой империи представляло для него высшую политическую цель. Это свидетельствовало о том, что маньчжуры претендовали на власть в рамках чжэнтун, или "истинной линии правления", и что Цин "занимали законное место в исторической передаче мандата Неба", пишет Марк Эллиотт. Они отличались от ханьских предшественников тем, что в их ритуалах, произведениях искусства и памятниках доминировали боевые достижения. Но при этом они были расчетливы в своих военных и политических методах. Двойная государственная структура отделяла ханьскую бюрократическую администрацию собственно Китая от цинской знаменной системы, созданной для маньчжурской родины и внутренних азиатских рубежей. Во внутреннем дворе преобладали маньчжурские солдаты, называемые знаменосцами, а евнухи были заменены кабальными слугами. Военные решения принимались тайным Большим советом маньчжурских аристократов, говоривших на языке, который ханьцы не понимали. Вооруженные силы были разделены на элитные войска маньчжурских знаменосцев и ополчение "Зеленый штандарт", состоящее в основном из ханьцев. Несмотря на представление Чжао о том, что варвары были включены в конфуцианско-правовое государство, они уважали ханьские обычаи только тогда, когда это помогало их правлению, подобно тому как буддизм использовался в буддийских областях. Однако, хотя конфуцианская бюрократия была подчинена маньчжурскому правящему классу, она была необходима для его стабильности, поскольку позволяла контролировать свои владения в форме, гораздо более близкой к прямому территориальному империализму, чем это удавалось их бывшим варварским предшественникам.
Войны Цин, как и войны Юань, были вызваны необходимостью заставить покориться правителя, который одновременно являлся императором Китая и ханом ханов. При условии формального подчинения степных народов Цин обычно предпочитали торговлю через "пограничные рынки чайных лошадей", а не войну. Камнем преткновения обычно стано