Однако в большинстве сражений участвовали армии примерно равной численности. Таким образом, заблаговременная разведка, тактическое мастерство, усталость, рельеф местности и погода могли склонить чашу весов в ту или иную сторону. При Нагасино в 1575 году Нобунага незаметно переместил свои войска на близкое расстояние от противника, на позицию, с одной стороны которой протекала река, а с другой - горы. Это означало, что противник не мог эффективно использовать свое превосходство в кавалерии на флангах. Если же он вступал в бой (чего делать не следовало), то должен был в лоб столкнуться с огнестрельной пехотой Нобунаги. Они так и сделали, и были уничтожены. Мастерство победило безрассудство. Нобунага терпел поражения, но он был настолько уверен в себе и неумолим, что, опираясь на преданность своих военачальников, одержал победу. На войне лидерские качества имеют большое значение.
Дипломатическое маневрирование заключалось в обещаниях и угрозах. В случае угрозы даймё мог быть ослаблен фракционными разногласиями по поводу наилучшего образа действий, а противник мог подкупить или угрожать одной из фракций. Военное лидерство подразумевало умение понять, когда нужно отступить, пойти на компромисс или сражаться. Воевать в одиночку, без союзников, было неразумно, так как это приводило к появлению вражеских союзов, предвкушающих победу и добычу. Важно было изолировать противника. Если нападали на него, то сначала нужно было добиться от других обещания союза или нейтралитета. Подчиненные даймё часто меняли сторону даже во время боя. Заключение союзов предполагало заключение договоров, обмен заложниками, заключение браков, но союзы длились лишь до тех пор, пока приносили выгоду. На верность рассчитывать не приходилось. Некоторые даймё лучше других умели плести такие интриги, но никто не лучше триумвиров. Нобунага и его капитаны сумели одолеть несколько крупных враждебных лиг, состоявших из даймё и монахов-воинов. Тактика заключалась в том, чтобы нанести удар по одному из них и не дать другим прийти на помощь. Это была благодатная почва для рационального расчета, однако большинство даймё в итоге потерпели поражение.
В источниках Нобунага предстает не как образец спокойного расчета, а как безжалостный, вспыльчивый, импульсивный и непредсказуемый человек, предпочитавший террор переговорам. Эмоции часто доминировали над его действиями. Так, в 1571 году он отреагировал на тяжелый год, уничтожив все население храмовой крепости. "Нобунага развеял годами копившуюся злобу", - отмечал один из летописцев. Он раздал своим солдатам храмовые владения и водрузил головы врагов на пики, сказав: "Вы не можете представить моего счастья от того, что я убил их всех, ибо я их глубоко ненавидел". На следующий год он уничтожил конфедерацию религиозных сект, перебив 40 тыс. человек, не делая различий между вражескими солдатами и мирными жителями, мужчинами и женщинами. Он заранее заявил: "Конфедераты делают всякие уговоры, но так как я хочу на этот раз истребить их с корнем, я не прощу им их преступлений". По его словам, он "отдал приказ истреблять как мужчин, так и женщин". "Подобные кровожадные формулировки часто встречаются в отчетах о походах", - отмечает Йерун Ламерс. Всеми тремя триумвирами двигало скорее мастерство, сдобренное сильными эмоциями. Геополитика была довольно анархичной, возможно, в большей степени, чем в любом другом случае, о котором идет речь в этой книге. На периферийных территориях, где выжило большинство даймё, вероятно, было меньше войн, но и в других местах было мало нормативных ограничений. Страх и амбиции вели к агрессии, ведь лучше воевать на чужих землях, чем на своих собственных. Рассчитать шансы на победу было сложно, поскольку в ход шли экономические, военные, политические и геополитические стратегии. Но, как и в большинстве моих случаев, война воспринималась не столько как выбор, сколько как поступок лидера. Если человек нападал, то он выбирал только момент нападения. Если защищаться, то честь заставляла сопротивляться. Более идеологическую войну вели монахи-воины.
Власть достигалась с помощью милитаризма, впитавшегося в культуру и институты благодаря нормальности войны. Зависимость от пути означала, что даймё, завоевавшие территории и людей, стремились к новым победам, что в конечном итоге приводило к их собственному поражению и исчезновению их владений. Исчезнувшие королевства значительно превосходили по численности победителей. Это была рациональность целей для немногих. Хотя главной целью было приобретение земель и людей, господство ради самого себя также было очевидным. Насилие, как уже подтвердил Берри, было великим опьянением правителей. Все это напоминает войну в других случаях. Интриги выливались в войны, в которых безрассудство могло помочь, поскольку непредсказуемость была полезным активом в анархической геополитике.
В 1571 г. Нобунага, его лейтенант Тоётоми Хидэёси и клан Токугава - триумвиры - начали реализацию амбициозной совместной стратегии господства в Японии. При Нобунага доминировала тактика террора, но она вызывала враждебную реакцию, которая могла бы помешать дальнейшим амбициям. Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. Нобунага и его наследник внезапно погибли в 1583 г. в результате неожиданного переворота, устроенного недовольным генералом. Хидэёси отомстил за его смерть, став главой клана Ода и сегуном. Он начал жизнь простым крестьянином, затем стал солдатом. Он быстро продвигался по служебной лестнице, обладая обаянием, харизмой, тонким знанием политической и военной стратегии и тактики, что побудило Нобунагу оказать ему большое доверие. "Высокомерие, амбиции и дерзость, а не благоразумие привели Хидэёси к лидерству" Его политика была менее тираничной, чем политика Нобунаги, поскольку он стремился примирить нейтралов и тех, кто перебежал от его врагов, предоставляя им некоторую автономию в рамках "федерального" стиля правления, подтверждая их права над своими вассалами и часто предлагая им земли в обмен на правление от его имени. В одном из писем говорилось: "За вашу помощь мне я передаю вам все права на Сисо в провинции Харима. Эта территория будет полностью принадлежать Вам". Кроме того, он провел не менее двадцати судебных процессов по обвинению в измене, однако конфисковал поместья даймё, добился многих частичных конфискаций и передачи земель. Не боялся наказания только тот даймё, который сохранял верность. В религиозной политике, однако, наблюдалась преемственность: "религиозная политика Нобунага, Хидэёси и Иэясу основывалась на примате светской власти"; "в раннеклассовой Японии не было независимой религиозной сферы, действующей вне государственного контроля".
Но в 1590-х гг. Хидэёси покончил с собой, погибнув в результате двух неудачных вторжений в Корею. Не вовремя он убил своего племянника, наследника, так как его собственный сын был еще ребенком. Он был быстро свергнут Токугавой Иэясу, который захватил сегунат и не проявлял милосердия к побежденным кланам. Хидэёси мог быть как жестоким, так и примирительным, в зависимости от того, как он воспринимал потребности момента. Сам он утверждал, что ценит терпение: "Сильные люди в жизни - это те, кто понимает значение слова "терпение". Терпение означает сдерживание своих наклонностей. Есть семь эмоций: радость, гнев, тревога, обожание, печаль, страх и ненависть, и если человек не поддается им, его можно назвать терпеливым. Я не так силен, как мог бы быть, но я давно знаю и практикую терпение". Образцовый реалист!
В результате насилия и гибели двух контингентов Япония была окончательно объединена, и в 1603 г. в Эдо (Токио) была провозглашена династия Токугава. Триумвиры объединили Японию там, где потерпели неудачу многие военачальники: сначала благодаря безжалостной агрессии Нобунаги, затем благодаря своевременному переходу от террора к более мягкой политике Хидэёси и, наконец, благодаря терпению Иэясу, который не стал вмешиваться во вторжение в Корею, истощившее силы его главных соперников. Эта последовательность представляется важной и условной.
Реформы Хидэёси и Иэясу были направлены на снижение уровня насилия. Они не устанавливали общегосударственного налогообложения, не регулировали банковскую и торговую деятельность, не создавали национальной полиции, не организовывали общественных работ и инженерных проектов, не проводили политику в области образования и социального обеспечения. Доходы поступали из собственных владений сёгуна, в основном за счет захваченных им земель побежденных лордов. Были подтверждены права даймё на налогообложение своих владений. Объединители запретили христианство, регламентировали деятельность храмов, святынь и монастырей, ограничили иностранную торговлю - все это, по их мнению, приносило в Японию противоречивые идеологии. Репрессиям подверглись пираты, а голландские торговцы были ограничены несколькими портовыми анклавами. Контакты с внешним миром были минимальными. Местное правление оставалось за даймё, но умиротворение принадлежало сёгуну. Было отменено право даймё на ведение войны для защиты своих интересов. Сёгун получил право передавать и перераспределять земельные владения даймё, удаляя несогласных даймё на периферию и расставляя вокруг них надежных союзников. Замки даймё уничтожались по указу. Самураи были лишены права владения землей и вынуждены жить в замках своих господ, оторванные как от сельских жителей, так и от своих подвластных. Простолюдинам запрещалось носить оружие, запрещались миграция, политическая мобилизация и незарегистрированные поездки. Высшая судебная власть была возложена на суд сёгуна. Традиционные права и привилегии классов и статусных групп подтверждались при условии отказа от насилия - даймё, самураи, монахи, священники, купцы, ремесленники, крестьяне. Даймё усилили контроль над своими владениями, сохранив контроль над местными сборами и управляя местным правосудием, торговлей, аграрными делами и религией. Больше всего проиграли самураи и радикальные священники, поскольку самураи были подчинены своим господам, а монахи потерпели поражение.