й, чем у самых низших стрелков. Сверх этого оплата варьировалась в зависимости от аристократического ранга. Больший доход приносила добыча. Герцог Глостерский выступал против мирного договора с Францией, заявляя, что "бедные рыцари, сквайры и лучники Англии, которые бездельничают и поддерживают свое состояние войной, склонны к войне". Мародерство не было бесчестным и служило мотивом для развязывания войн на чужих землях.
Европейские армии были минимально обучены, в отличие от китайских армий, существовавших примерно с 400 г. до н.э. Арбалеты и артиллерия не могли вести многократный залповый огонь: первая линия стреляла и отступала для перезарядки за вторую линию, которая выходила вперед и стреляла, и так далее. В XVII веке большинство европейских армий перешло к залповому огню и было хорошо обучено. После этого они обогнали китайцев в области пушечного вооружения. До XVII века, если бы они встретились, китайские армии уничтожили бы европейские, и не только потому, что их численность была намного больше. Организация материально-технического снабжения в Европе была минимальной. Солдаты жили за счет сельской местности или своего жалованья, покупая продовольствие у купцов, следовавших за армиями. Снабжение больших армий было затруднено.
Гражданское население в принципе редко считалось врагом. Крестьян грабили и обижали, потому что таков удел крестьян, но купцы воюющих стран торговали друг с другом, а для поездок в страну противника выдавались паспорта. По традиции устраивались резни еретиков и штурмы сопротивляющихся городов. Войны разрешались договорами, которые иногда соблюдались, иногда нет. Когда англичанин, знаменитый Джон Тэлбот, граф Шрусбери, попал в плен при Патае, его освобождение потребовало, чтобы он никогда больше не надевал доспехи в бою. Честь заставила его подчиниться. При Кастильоне, когда ему было уже за шестьдесят, он бросился на французские пушки. Его лошадь попала под пушечное ядро, и он упал на землю, где его добил пехотинец, ударив топором по голой голове. Это был континент войн и джентльменских соглашений.
Вторая фаза: Религиозная война
В XVI - начале XVII вв. насилие стало нарастать в результате двух изменений: идеологического и экономико-экологического. Христианство было гарантом порядка в Европе, хотя и постоянно раздиралось противоречием между посланием Христа о всеобщем спасении и мирской властью, богатством и коррупцией самой церкви. Ереси появлялись на протяжении всего средневековья и жестоко подавлялись. Теперь же представления о коррумпированности Церкви усилились. Прибивание Лютером девяноста пяти тезисов к дверям Виттенбергской замковой церкви в 1517 г. стало катализатором раскола, поскольку оказалось связанным с более широкими глубинными силами. Упрощая для краткости, можно сказать, что, как утверждал Макс Вебер, между протестантизмом и зарождающимся купеческим капитализмом существовала выборная близость, а между протестантизмом и князьями северо-западной Европы - геополитическая близость. Это были две основные группы поддержки протестантизма.
В течение более 150 лет после неповиновения Лютера в Европе происходили серьезные конфликты между католической церковью и протестантскими сектами, обладавшими конкурирующими трансцендентными идеологиями, претендовавшими на богодухновенную истину и стремившимися навязать ее другим. Религиозная терпимость в Европе (в отличие от Монгольской империи) была редкостью. Евреи выживали, но под угрозой погромов. Однако в большинстве государств были и протестанты, и католики. В государствах, правители которых придерживались католицизма, тысячи еретиков-протестантов были убиты после пыток на дыбе или публичного сожжения на костре. Сожжение могло длиться до часа, в зависимости от качества древесины, поскольку жертва умирала на глазах у толпы. Протестантские правители сжигали и католиков, а одиноких женщин, осужденных как ведьмы, сжигали и те, и другие. Казни, совершаемые сегодня ИГИЛ, меркнут по сравнению с этим. Обезглавливание в то время было самой быстрой и доброй формой казни, применявшейся только к аристократам или тем, к кому король проявлял снисхождение.
Доктринальное соответствие имело значение. От того, будете ли вы утверждать, что в Евхаристии реально присутствует тело Христа или оно лишь символизирует его, можете ли только священник или вся община может принимать полноценное участие в обряде, или же Евхаристия вообще должна совершаться, зависела ваша жизнь или смерть. Хотя люди в большинстве своем не разбирались в таких заумных доктринах, они могли быть привязаны к традиционным ритуалам, к марианскому культу или, с протестантской стороны, к простоте поклонения или ненависти к клерикальной коррупции. Протестантская интеллигенция, которую Оуэн называет транснациональной идеологической сетью (ТИН), издавала памфлеты и переводила Библию на национальные наречия, которые контрабандой вывозились за границу. Это был вариант "двухступенчатой" теории коммуникации, передаваемой в данном случае от грамотных к неграмотным. Грамотные, под которыми понимались те, кто мог подписать свое имя в приходских книгах, в подавляющем большинстве были мужчинами. В первой половине XVI века уровень грамотности мужчин в Англии и Германии удвоился и составлял 16-20%. К 1650 году этот показатель вырос до 33%, а к 1700 году - более чем до 50%. Этот рост стал предпосылкой для распространения протестантизма по всей Европе, но протестантская религия также утверждала, что люди должны уметь читать слово Божие - Библию. Большинство грамотных людей могли читать короткие памфлеты интеллигенции, а общение с массами происходило через проповеди, произносимые в церквях, часовнях и на площадях как грамотными, так и неграмотными. Хотя Оуэн предполагает, что у католиков был свой собственный ИНН, их связи осуществлялись в основном через церковь и святые ордена, а в католических странах уровень грамотности был гораздо ниже.
Протестантизм и католицизм способны мобилизовать массовые движения. Войны становились неизбежными, когда католические и протестантские правители стремились насильственно обратить в свою веру инакомыслящих. Это провоцировало соседей на вмешательство для защиты своих единоверцев, что приводило к войнам за смену режимов. Так началась первая из четырех волн идеологической войны, которые Оуэн выделяет на протяжении последних пятисот лет. Основное внимание он уделяет насильственной смене режимов. В период с 1520 по 1678 гг. он обнаруживает семьдесят девять государств, ставших объектом таких интервенций, причем в тридцати одном случае им предшествовала гражданская война или междоусобица в стране-объекте. Луард перечисляет все восемьдесят девять войн, которые велись в период с 1559 по 1648 г. Половина войн велась на почве религии, половина - на почве светской. Луард снова обнаруживает, что шансы на победу заранее практически не просчитывались: "Излишний оптимизм искажал суждения: вера в национальную судьбу, в благосклонность Бога или в праведность дела приводила к упорству в войнах, которые в конце концов приводили страну к гибели"
Кульминацией вспышек XVI века стала Тридцатилетняя война 1618-1648 годов. Правители не выходили на поле боя, за исключением шведского короля Густава Адольфа, а генералы оставались вне пределов досягаемости пушек. Армии состояли из призывников и наемников и обычно превышали 100 тыс. человек, хотя на одно сражение можно было мобилизовать не более 30 тыс. человек. Хотя основными непосредственными мотивами была религиозная ненависть, именно характер войны приводил к наибольшим потерям. Пехота и большинство кавалерии были вооружены мушкетами, которые поддерживались артиллерийскими батареями. Поскольку в бою солдаты все еще стояли на ногах, потери росли. Но потери среди гражданского населения были еще хуже. Армии жили за счет земли, грабя огромные территории, чтобы выжить. По мере того как война затягивалась и в нее вступали новые армии, земля не могла обеспечить всех солдат и мирных жителей, поэтому мирные жители гибли. Голод и чума, а также разграбление деревень и городов приводили к массовой гибели мирного населения. Основным театром военных действий стала Германия. В ней погибло, возможно, 20% всего населения, а в провинциях, оказавшихся в зоне боевых действий, эта цифра достигла 60%. Общие потери составили около 8 млн. человек. Знаменитые эпизоды усугублялись религиозной ненавистью, например, резня, устроенная католической армией в Магдебурге в 1631 году и протестантами Кромвеля в Дрогеде в 1649 году. В более ранние периоды спорадические вспышки ереси приводили к отдельным ужасам, но в этот период наблюдалась постоянная жестокость, отчасти религиозная, отчасти направленная на выживание, отчасти продиктованная жадностью.
Второй причиной войны стал геополитический сдвиг внутри континента. В войну была вовлечена практически вся Европа. Война включала в себя геополитическое балансирование против другой предполагаемой попытки гегемонии со стороны императора Священной Римской империи, чья династия Габсбургов в тот момент также управляла католической Испанией, большей частью Италии и испанскими Нидерландами. Шейдель утверждает, что любая попытка гегемонии была обречена на провал, но другие государства воспринимали ее иначе. Габсбурги представляли особую угрозу для немецких князей федеративной империи. Сопротивление началось в Богемии, а затем перекинулось на протестантских князей северной и западной Германии, которым затем оказали помощь крупные протестантские государства - Голландия, Дания, Швеция и Англия. Этим государствам помогли два экономико-экологических сдвига. Сельскохозяйственные технологии теперь позволяли осваивать более тяжелые, орошаемые дождями почвы северо-запада, а морское судоходство открыло торговлю из Атлантики и Балтики, которая соперничала со средиземноморской. Протестантские правители и знатные клиенты также извлекали выгоду из захвата монастырских владений. По эколого-экономическим причинам геополитическая власть перемещалась из Средиземноморья на северо-запад Европы. Это оказалось устойчивой европейской тенденцией.