После дебатов в бразильском кабинете министров и парламенте правительство приняло решение направить в бой свою небольшую профессиональную армию, подкрепленную более мощным военно-морским флотом. В начале 1851 г. оно оказало помощь в финансировании двух отколовшихся от Аргентины провинций и оппозиционной партии Колорадо в Уругвае, а также заключило оборонительные союзы с Парагваем и Боливией. Спровоцированный, Росас нанес удар. Заявив о самообороне, он объявил войну Бразилии. Фактически он спровоцировал создание союза против себя. Ценные речные территории с неопределенным правом владения разжигали конфликт, но разжигал его рискованный президент с амбициозными целями.
Бразильские войска вторглись в Уругвай. После ряда коротких стычек произошло решающее сражение с аргентинскими войсками при Касеросе между армиями численностью около 26 тыс. человек с каждой стороны. Потери составили около 2 тыс. человек убитыми и ранеными, две трети из них - аргентинцы. Бразилия одержала победу и с триумфом провела свою армию по Буэнос-Айресу, но унижение вряд ли могло обеспечить мир в будущем. Победа подтвердила независимость Парагвая и Уругвая, предотвратила планировавшееся аргентинское вторжение в Бразилию и ослабила Аргентинскую конфедерацию. После этого в Бразилии наступила внутренняя стабильность и экономический рост. Но в Уругвае продолжались гражданские беспорядки, которые предполагали иностранное вмешательство, но без войны. Выплачивать небольшие субсидии дружественной фракции было гораздо дешевле, чем воевать. Аргентина также стала более единой в начале 1860-х годов, что сопровождалось ростом ревизионизма. Парагвай также усилился вдоль речной системы, иногда досаждая бразильскому судоходству. Такое соотношение сил не может показаться стабильным, но мир продлился двенадцать лет.
Война Тройственного союза, 1864-1870 гг.
Это была, безусловно, самая продолжительная и кровопролитная война, происходившая в Латинской Америке. В ней альянс Аргентины, Бразилии и Уругвая выступил против Парагвая. Система реки Рио-де-ла-Плата продолжала оставаться причиной вооруженных конфликтов; малонаселенная и недостаточно картографированная, она являлась ключевым стратегическим и экономическим ресурсом. В начале 1860-х гг. напряженность в отношениях между странами возросла, что было вызвано гражданскими беспорядками в Уругвае. В 1863 г. Аргентина оказала помощь небольшой армии уругвайских диссидентов, пытавшихся установить власть оппозиционной партии Колорадо, а Парагвай поддержал правительство партии Бланко, что стало причиной смены режима. Парагвай выразил протест против вторжения, а Аргентина неправдоподобно отрицала свою осведомленность. В следующем году к вторжению присоединилась Бразилия, отчасти для защиты бразильской торговли вдоль рек. Режим Бланко пал. Парагвай пригрозил войной, но Бразилия проигнорировала эту угрозу. В секретном договоре между союзниками утверждалось, что "мир, безопасность и благополучие их стран невозможны, пока существует нынешнее правительство Парагвая". Весть о заключенном договоре просочилась наружу, что вызвало ярость парагвайцев.
Томас Уигхэм выделяет четыре основные причины войны. Во-первых, спорные малонаселенные, но стратегически важные границы уже давно становились причиной MID. Во-вторых, столкнулись политические амбиции и национализм аргентинского Бартоломе Митре и бразильского Доминика Педру II: оба претендовали на территории и стремились к усилению центральных государственных полномочий в противовес периферийным политическим группировкам, требовавшим региональной автономии. В-третьих, правительство Уругвая оставалось нестабильным, что создавало дилемму безопасности, в которой эскалация происходила не за счет вооружений, а за счет иностранного вмешательства. В-четвертых, как и Крис Лейчарс и Питер Хендерсон, Уигхэм возлагает основную вину на президента Парагвая Франсиско Солано Лопеса.
Парагвай был достаточно однородным в этническом отношении, и его изоляционистская политика культивировала сильное чувство национальной принадлежности, что стало главным исключением из аргумента Чентено о том, что этническое разнообразие ослабляет латиноамериканские государства, и аргумента Маццуки о том, что периферийные группировки ослабляют их. Коренное население в основном говорило на языке гуарани, который режим признал вторым государственным языком; он также с пониманием относился к культуре гуарани. В этом смысле Парагвай был просвещенным. Кроме того, он обладал сильным президентским режимом. Президент Карлос Антонио Лопес (1841-62 гг.) поддерживал государственное развитие, основанное на протекционизме, инфраструктурных проектах и воинской повинности. Он вел сабельные войны с Аргентиной и Бразилией, но избежал войны. Однако в 1862 г. он передал президентские полномочия своему более агрессивному сыну Франсиско Солано Лопесу.
В декабре 1864 г. Солано Лопес объявил войну и вторгся в бразильский регион Мату-Гросу. В марте 1865 г., когда Аргентина отказала ему в просьбе пройти по ее территории, чтобы достичь Уругвая, он вторгся и в Аргентину. Первый год войны прошел для Парагвая удачно. Армии Бразилии и Аргентины были малочисленны и плохо организованы. Уругвай не имел профессиональной армии. Парагвай, напротив, был более милитаризован, в нем действовала почти всеобщая воинская повинность. По оценкам Уигхэма, Солано Лопес мог рассчитывать на призывные армии, составлявшие треть мужского населения Парагвая. Он модернизировал их с помощью британцев и построил цепь фортов вдоль речной системы. По численности Парагвай значительно превосходил своих соперников. Однако он решительно проиграл войну, что было предсказуемо, если бы война затянулась, учитывая неравенство ресурсов между двумя сторонами. Он думал, что это окно возможностей, но вскоре оно закрылось. Население Альянса, составлявшее 11 млн. человек, превосходило 300-400 тыс. парагвайцев. Хотя Солано Лопес мог продолжать призывать новобранцев, не прибегая к долговым обязательствам, и в конце концов призвал в армию мальчиков-подростков, это в конечном счете нанесло ущерб производительности рабочей силы. В войне на истощение Бразилия могла призывать большее количество солдат без особого ущерба для экономики. Бразильские потери в пропорции к численности населения страны были невелики из-за огромной численности населения. Аргентинские потери были невелики, поскольку их участие в войне было незначительным. А вот оценки потерь Парагвая, хотя и вызывают много споров, составляют от 15 до 45% от общей довоенной численности населения страны. Беар Браумюллер приводит цифру в 70% от взрослого мужского населения, что является высоким пределом возможного. В пропорциональном выражении это означает, что война стала самой смертоносной в мире за весь период с 1816 года, более смертоносной, чем любая из мировых войн.
Фазаль рассматривает Парагвай как "довольно стандартный пример буферного государства", которому была уготована близкая гибель. Но Парагвай не был буферным государством-жертвой. Его судьба была уготована самому себе из-за иррационального уровня агрессивности его правителя. Самоуверенный президент приказал своей армии и флоту, изначально превосходившим его по численности, напасть на все окружающие державы сразу. Солано Лопес переоценил военную мощь Парагвая и недооценил военную мощь Бразилии, когда та была мобилизована. Он мог выиграть короткую войну, но не долгую, хотя мог продолжать воевать благодаря массовой воинской повинности. У него были основания опасаться бразильских и аргентинских правителей, но традиционная парагвайская дипломатия, заключавшаяся в игре одного против другого, могла продолжаться. Агрессивные порывы взяли верх. Он ошибочно полагал, что Аргентина сохранит нейтралитет в войне между Парагваем и Бразилией, даже если парагвайские солдаты вступят на аргентинскую территорию, что принесет недопустимый позор ее правителям. Он также не давал никакой самостоятельности своим старшим офицерам на местах и казнил многих своих солдат. Он поступил совершенно безрассудно, ведя войну до победного конца, вместо того чтобы перейти к переговорам после того, как неоднократные поражения стали очевидны.
Бразилия вела большую часть боевых действий в рамках альянса. Однако война была непопулярна в Бразилии, а ее армия состояла в основном из бывших рабов, которых правительство выкупило у хозяев, а другим пообещало землю после войны. Парагвайские призывники проявили стойкость, но поражение было уже несомненным, когда Солано Лопес был выслежен и убит. Националистические теории, утверждающие, что везде была рука Британии, были дискредитированы. Иностранные державы выступали за мир (ради торговли) и держались в стороне, не предоставляя кредитов тем, кто, как им казалось, мог их вернуть. Они не были заинтересованы в прямом вмешательстве, даже в простой канонерской дипломатии.
Национальное производство Парагвая сократилось вдвое, ему пришлось уступить треть своей территории и все свои претензии на спорные территории. То, что она не была стерта с лица земли, объясняется тем, что победители не доверяли друг другу - вполне реалистические настроения. Это было самое близкое к уничтожению государства на континенте, что характерно для европейской, китайской и японской истории. Но Парагвай был низведен до уровня буферного государства, наряду с Уругваем. Правда, была одна приятная сторона. Арбитр, президент США Резерфорд Хейс, передал Парагваю пустынную бореальную область Чако. Аргентина и Бразилия оказались в долгах по итогам войны, но в выигрыше оказались купцы и плантаторы, а также централизаторы Буэнос-Айреса против сторонников автономии провинций. В Бразилии победа позволила зародиться первым зачаткам национализма и укрепила бразильских военных, которые подготовили почву для переворота, свергнувшего императора в 1889 г., когда была установлена республика. Война такого масштаба неизбежно приведет к серьезным изменениям среди ее участников. Заключает Лесли Бетелл:
Безрассудные действия Солано Лопеса привели именно к тому, что больше всего угрожало безопасности и даже существованию его страны: к объединению двух могущественных соседей. . . . Ни Бразилия, ни Аргентина не имели с Парагваем ссор, достаточных для развязывания войны. Ни Бразилия, ни Аргентина не желали и не планировали войны с Парагваем. Не было ни народного спроса, ни поддержки войны; более то