Ночевали в Каслях. Ночью разразилась гроза и пошёл сильный дождь. Когда утром мы выезжали из города, дороги не было видно. По еле заметным признакам шофёр всё-таки находил колею, и мы добрались до вымощенного булыжниками шоссе Свердловск-Челябинск.
Оливки
Власов, все ещё опасаясь, что я долго не усижу на заводе, прилагал немало усилий, чтобы всячески помогать мне и создать наиболее благоприятные условия для работы.
Вскоре после моего приезда он пригласил меня на ужин. За столом было более десятка гостей. Я понимал, что Власов хотел в неофициальной обстановке познакомить меня с основными руководителями завода.
С некоторыми из них я встретился здесь впервые и видел, что многие чувствовали смущение в присутствии человека, недавно прибывшего из-за границы, в особенности женщины. Я также чувствовал какую-то неловкость. Желая перебороть это неприятное состояние, я впал в другую крайность и повёл себя несколько развязно.
— Ну, не знаю, чем вас и угощать, — смущаясь и улыбаясь, сказала хозяйка.
Я окинул взглядом богато сервированный стол и вдруг неожиданно, как будто бы не я сам, а кто-то другой во мне произнёс:
— Того, что я люблю, у вас, конечно, нет.
Лицо женщины как-то сразу потускнело, а в глазах застыл испуг. Она тихо спросила:
— А что же вы любите?
— Оливки! — выпалил я. (Надо сказать, что я их никогда не брал в рот и не знал даже вкуса.)
И вдруг хозяйка оживилась и весело проговорила:
— А ведь вы знаете, я оливки только потому не поставила на стол, что у нас их никто не кушает, кроме меня. О-о, я их безумно люблю. Сейчас же подам. Вот наконец-то встретила человека, который их так же любит.
Она вышла на кухню и вернулась с тарелкой, наполненной солёными оливками. Добрую половину их хозяйка переложила на мою тарелку. Впервые здесь я их и попробовал. Оливки мне ужасно не понравились. Но делать было нечего. Я сам заявил, что очень люблю их. Во рту остался какой-то необычный привкус, который сопровождал и другие блюда, обильно расставленные около меня. Я не знал, что делать с оливками, а хозяйка, думая, что я стесняюсь, убеждала меня не стесняться и «чувствовать себя как дома». Будь теперь я дома, я эти оливки давно бы отбросил, а что делать с ними здесь?
По большей части о людях судят по первому впечатлению. По всей видимости, своей выходкой с оливками я произвёл неблагоприятное впечатление на присутствующих. Со мной знакомились, ко мне присматривались, а я показал себя с самой неприятной стороны, манерничая в обществе простых, скромных людей завода. Так вот в жизни и бывает. Мы иногда пытаемся играть совершенно неподходящие и несвойственные нам роли. Затем начинаем сожалеть и раскаиваться, часто с большим опозданием…
Через некоторое время я познакомился как будто со всем и со всеми. Надо приниматься за дело. Смотрины закончены. Я понимал всю важность стоящих перед заводом задач. Ещё в студенческие годы мне приходилось принимать участие в исследованиях, связанных с производством ферросплавов, а мой дипломный проект и дипломная работа также были посвящены этим вопросам.
Необходимость создания отечественного производства ферросплавов в те годы часто обсуждалась на заседаниях в ВСНХ и Госплане.
На это обращали внимание в своих лекциях профессора Горной академии Павлов и Григорович. В лаборатории электрометаллургии начинались тогда и первые опыты по выплавке ряда ферросплавов из руд отечественных месторождений.
В полуподвальных помещениях лаборатории на электропечах, построенных руками студентов, создавались основы будущей технологии заводского производства.
Начальное проектирование Челябинского завода тоже происходило здесь. Вёл его профессор Григорович, и мне приходилось принимать участие в этих первых проектных работах ещё тогда, когда я сам был студентом.
Затем в качестве доцента я вёл сам занятия со студентами. Некоторые из этих студентов с дипломами инженеров-металлургов теперь находились здесь, в Челябинске, в качестве командиров производства, занимая должности начальников цехов, инженеров смен.
Тогда мы имели очень смутное представление о том, каким должно быть заводское производство. Никто из нас никогда ни на одном заводе, где изготовлялись ферросплавы, не был.
Но мы уже хорошо усвоили, насколько важна эта отрасль металлургического производства.
Без ферросплавов нельзя производить сталь, а чем большее количество сортов мы будем изготовлять, тем больше нужно расширять ассортимент ферросплавов. Мы все время будем находиться в зависимости от Запада, если не создадим своего собственного производства. Нельзя будет строить авиационные, автомобильные, тракторные заводы. Для них нужен специальный металл.
Мы уже можем изготовлять почти все необходимые нам стали. Все это так. Но для их производства мы покупаем ферросплавы за границей. Наши заказы размещены в Германии, Швеции, Норвегии.
В 1933 году на одном небольшом немецком заводе по производству ферросплавов я спросил главного инженера:
— Кому вы продаёте феррохром?
Он начал перечислять: примерно 5 процентов всего производства мы поставляем близлежащим химическим заводам, 2 процента у нас покупает завод Беккера, около 3 процентов…
Я перебил его и спросил:
— Ну, а много ли у вас покупает Советский Союз?
— О, Советский Союз — когда как: семьдесят пять — девяносто процентов всей продукции. Ведь мы и работаем-то на уральской хромистой руде.
Наша хромистая руда вывозилась в те годы не только в Германию, а также в Швецию, Италию, США. А производить феррохром и многие другие сплавы мы не умели. Челябинский завод должен был заложить в стране промышленное производство ферросплавов.
У нас будет все
Располагая всеми видами минерального сырья, мы у себя выплавляли только небольшое количество металлов — у нас был всего один завод, производивший свинец и цинк, совершенно не было производства алюминия, магния, никеля, кобальта, вольфрама, молибдена и многих других металлов. Все необходимое сырьё для их производства было — но мы не имели промышленности и не было людей, знающих технологию их изготовления. Тем не менее мы строили нужные нам заводы и налаживали производство дефицитных металлов.
В июле 1933 года были получены первые десятки тонн алюминия на Днепровском заводе. Завод рос, вводились в действие новые ванны для электролиза, люди все в большей степени овладевали сложным производством. Мне процесс получения алюминия был знаком — мы вели исследования его ещё тогда, когда в стране не было ни одного завода по производству алюминия. И когда 30 мая 1935 года я прочитал в «Правде» статью С. Горева «Днепровский алюминий», она не могла меня не взволновать.
«На заводе подсчитали, что уже выданная им продукция сэкономила государству свыше двадцати миллионов рублей золотом, так как алюминий, глинозём и электроды до последнего времени ввозились из-за границы. А сколько нужно было продать сливочного масла и пшеницы, чтобы получить эти двадцать миллионов рублей!
В 1934 году в Америке было выработано 33680 тонн алюминия, в Германии — 30000 тонн, во Франции — 16400, в Англии — 14700, в Норвегии — 16000 тонн.
И рядом с этим такая цифра: только один наш завод даст в этом году 17000 тонн. А после пуска второго цеха электролиза и полного освоения глинозёмными цехами технологического процесса, начиная с 1936 года, он будет давать до 30000 тонн алюминия в год.
Мир не знает алюминиевого завода, равного по величине Днепровскому». — Этой красочной оценкой значимости победы на Днепре заканчивал свою статью Горев.
А в августе такое же сообщение о крупнейшем начинании на Урале — решении строить Орский никелевый завод — С. М. Франкфурт писал в «Правде»:
«Почти монопольным производителем никеля является Англия: 90 процентов мирового производства сосредоточено в Канаде в руках известной английской фирмы «Монд».
Мировые запасы никелевых руд расположены крайне неравномерно, главным образом в Канаде и в Новой Каледонии. Но и наши запасы довольно значительны. В 90 километрах от Орска разведки, ведущиеся около двух лет, вскрыли запасы металлического никеля.
… Месторождения никеля обнаружены в районе станции Халилово, Алимбетовского совхоза (25 километров от Орска) и, наконец, в районе Аккермановки.
Растущая потребность в никеле и обнаруженная сырьевая база дали основания правительству решить вопрос о создании Орского никелевого завода.
Мы должны построить совершённый в техническом отношении завод.
Мировая никелевая промышленность из-за отсутствия конкуренции находилась на довольно низком техническом уровне.
Мы же хотим, чтобы наш завод был механизированным, современным, технически оборудованным предприятием».
Много позже директором Орского никелевого завода был назначен Виктор Иванович Носаль, бывший студент Московской горной академии, проработавший ряд лет на ферросплавном заводе в Челябинске, где он и сформировался как крупный инженер.
Как ликвидировать брак?
Первое, что мне бросилось в глаза, когда я впервые появился на ферросплавном заводе, — это большая доска с объявлениями. На ней было наклеено несколько извещений о совещаниях, часть из которых давно уже прошла, а также приказы директора завода. Их было несколько. Один из них привлёк моё внимание. Конец приказа я помню до сих пор:
«За халатное отношение к выполнению обязанностей товарищу Николаеву объявляется восьмой выговор». Два последних слова были зачёркнуты, и поверх чернилами написано: «выговор в восьмой раз».
Я подумал: «Ну, а не все ли равно Николаеву, сколько теперь у него будет выговоров — семь или восемь?».
Несколько дней спустя, когда я немного познакомился с заводом, то спросил у заместителя директора Маккавеева:
— За что вы это Николаеву восемь выговоров вынесли?
— Брак делает. Больше всего брака в его бригаде.
— А что за брак?
— Шлаковые включения. Не металл, а пирог с изюмом!