гражданинъ заимствовал (или, как принято говорить, калькировал) значение греческого πολίτης. Долгое время слово гражданинъ употреблялось в двух значениях:
1) «житель города», например: «Володимеръ же обьстоя [т. е. осаждал] градъ. изнемогаху въ градѣ людье. и (реч҃) Володимеръ къ гражаномъ...» («Повесть временных лет»);
2) «житель, подданный государства», например: «и шедъ прилѣпися единому гражанину страны тоя» («Златая цепь», сборник сочинений отцов церкви, список XIV в., это цитата из Евангелия, однако во многих списках Евангелия в этом месте употребляется слово житель). Но «встретившись» в русском языке со словом горожанинъ, имевшим только одно значение — «житель города», славянизм гражданинъ постепенно закрепился только в том значении, которое его отличало от русского слова. Почему же горожанинъ не получило значения «подданный государства»? Ответ очень прост: оно не могло калькировать значение греческого πολίτης, так как вообще не употреблялось в памятниках, переведенных с древнегреческого языка: переводы, как уже говорилось, делались на церковнославянский язык, в котором это исконно русское слово отсутствовало.
Сходным образом изменялись значения славянизма глава. Как и гражданинъ, это слово сохранило то значение, которое было взято у греческого слова и которым оно отличалось от русского голова. Греческое слово κεφαλή имело значение не только «голова как часть тела», но и «верх, край» и употреблялось для обозначения начала сочинения или его раздела. Так же стало употребляться и слово глава.
В новой сфере — с новым значением
До сих пор мы рассматривали изменение значений славянизмов в пределах церковнославянского языка. За его пределами (в русском литературном языке, живых народных говорах) слово укреплялось с изменившимся значением.
Однако нередки случаи изменения значения славянизма уже в новой сфере. Эти изменения часто бывают очень существенны. Иногда слово приобретает значение, противоположное тому, которое оно имело ранее. Так произошло, например, со славянизмами предыдущий и блаженный.
Предыдущий — форма действительного причастия настоящего времени глагола предъити, заимствованного из старославянского языка. Значение глагола предъити, употреблявшегося почти исключительно в церковно-книжных памятниках, первоначально сложилось из его частей: ити — «идти», предъ — «вперед, перед». Например: «предъидущемъ преподъбьныимъ чьрноризьцемъ съ свѣщами. а по нихъ диякони [впереди шли черноризцы (монахи) со свечами, а за ними дьяконы]» («Сказание о Борисе и Глебе»). Как видим, исконным значением глагола предъити было конкретное действие — движение в пространстве. Впоследствии, еще в церковнославянском языке, глагол предъити изменил это значение. На основе прежнего «идти впереди в пространстве» возникло «идти, следовать впереди во времени». В значении «будущий, грядущий» употреблялась преимущественно причастная форма предъидущии, например: «И на прѣдъидущю времени правителя о(т)падъ помысла стра(с)тию ять будеть [Тот, кто в будущем уйдет от господина, будет охвачен духовным страданием]» («Рязанская кормчая», 1284 г.). В таком значении форма предъидущии постоянно употреблялась в церковно-книжных памятниках вплоть до XVII—XVIII вв. Однако в этот период шел процесс распада церковнославянского языка, на котором писались церковно-книжные памятники. Слова, наиболее в них употребительные, выходили за пределы церковнославянского языка, проникали в светскую письменность. Этот процесс коснулся и причастия предъидущии, гораздо более употребительного, чем другие формы глагола предъити, которые так и не вышли за пределы церковно-книжной письменности. Но в новой языковой сфере предъидущии было осмыслено не как «следующий впереди настоящего момента, в будущем», а как «следовавший перед, до настоящего момента, т. е. в прошлом». Значение «впереди», таким образом, в церковных жанрах осмыслялось как «после, потом, в будущем», а в светских жанрах — «до, раньше, в прошлом».
Таким образом, в светских жанрах письменности церковно-книжное слово предъидущии получило новое значение, в котором оно употребляется и в современном русском языке.
Слово блаженныи, употреблявшееся ранее исключительно в церковном обиходе, попав в народный язык, было переосмыслено и получило новое значение. В своем исконном значении — «невозмутимо счастливый» — слово употреблялось для называния святых. К их числу причислялись и юродивые: церковь поощряла юродивых — людей, добровольно, во имя веры, ставших нищими и бродягами, принявших вид безумных. «Блажени нищии духом, яко тех есть царство небесное», — сказано в Евангелии. Однако не у всех юродивые вызывали почтение: в народе зачастую относились к ним отрицательно, ибо их вид и поведение не вызывали симпатии. Отношение к человеку отразилось и в названии этого человека: слово блаженныи получило значение «глуповатый, чудаковатый». С ним связаны такие слова, как блажь, блажить (36).
Славянизмы, имевшие положительное или нейтральное значение в церковнославянском языке, часто получают неодобрительную или ироническую окраску за его пределами. Слово разглагольствовати, например, возникшее в церковнославянском языке, по-видимому, не ранее XVI—XVII вв., первоначально означало просто «много говорить»[25], например: «И паки двонадесятолѣтный [речь идет о Христе] в томъ же храмѣ разглагольствоваше среди мудрыхъ учителей» («Проскинитарий» Арсения Каллуды; переведен с греческого языка в 1686 г.). За пределами церковнославянского языка этот глагол стал иронически употребляться в значении «говорить много, бессодержательно и высокопарно». Первые такие употребления отмечены лишь в памятниках XVIII в., например: «Мужикъ... началъ было кой что еще разглагольствовать, но сапожникъ, который былъ, как говорится, себѣ на умѣ, пресѣкъ его балы [т. е. пустую, бессодержательную речь]» («Веселый и шутливый Меландр». М., 1789 — сборник коротких рассказов, перевод с латинского). Возможно, в живой речи ироническое употребление глагола разглагольствовать встречалось и ранее.
Сходным образом в новой сфере в разное время были переосмыслены такие славянизмы, как прохлаждаться (первоначально «становиться холоднее»), пресловутый (первоначально «знаменитый, славный», без иронического оттенка), пресмыкаться (первоначально «ползать») и др.
В краткой брошюре мы не можем коснуться многих вопросов, связанных с судьбой славянизмов в русском языке. Мы стремились лишь показать, что пути славянизмов в русском языке весьма многообразны, как многообразны причины их закрепления или утраты, а также изменения их значений.
Приведенные примеры показывают, что старославянский и церковнославянский языки сыграли важную роль в обогащении русской лексики, в особенности ее книжного и абстрактного слоя. Церковнославянская письменность, будучи важным фактором образованности и культуры, оказывала влияние на светские жанры письменности. Русский язык гораздо богаче славянизмами, чем другие восточнославянские языки — украинский и белорусский, на формирование которых церковнославянская традиция оказала значительно меньшее влияние. В украинских и белорусских областях отбор славянизмов производился даже в религиозных жанрах. Там существовали книги «священного писания», переведенные на язык, близкий к живой народной речи. В этих книгах встречаются лишь очень немногие славянизмы — такие, которые прочно укрепились в разговорном языке. На русском языке в средневековый период таких книг не было. В истории русского литературного языка отбор славянизмов был очень длительным и многообразным процессом, протекавшим не только в средневековый период, но и в новое время, в период формирования языка русской нации.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Языковая ситуация на Руси в период средневековья, как видим, была своеобразна: существовали два близкородственных языка — церковнославянский и древнерусский. Двуязычие — нередкое явление для феодальной эпохи. В Западной Европе наряду с местными языками в качестве международного письменного языка, особенно распространенного в религиозной литературе, выступала латынь, которая гораздо сильнее отличалась от многих западноевропейских языков, чем церковнославянский язык от древнерусского. Ту же роль, что и латынь, играл классический арабский язык в мусульманских странах.
Роль старославянского и церковнославянского языков в истории русского языка очень велика. Обогащение русского языка славянизмами способствовало развитию всех его сторон — лексики, словообразования, синтаксиса, морфологии. Вместе с тем, как подчеркивалось в брошюре, на протяжении всего средневекового периода в древнерусской устной и письменной речи весьма избирательно использовались средства церковнославянского языка. Ведь церковнославянский язык никогда не употреблялся в качестве разговорного. Будучи широко распространен в сфере письменности, он не охватывал ее целиком. Существовали разнообразные художественно-повествовательные произведения, свободные от норм церковнославянского языка, не говоря уже о деловых документах и частной переписке. Авторы художественно-повествовательных произведений использовали русские слова и формы отнюдь не потому, что не знали церковнославянских: те, кто употреблял слова городъ, золото и т. п., наверняка знали широко распространенные славянизмы градъ, злато и тем не менее сознательно употребляли в письменности русские слова (наряду со славянизмами). Результаты взаимодействия церковнославянских и русских языковых элементов бывали различны: иногда побеждало русское слово (или форма), иногда церковнославянское. О причинах этого различия говорилось в третьей главе.
Естественно, что славянизмы в составе русского языка всегда существовали наряду с исконными элементами, восходящими к общеславянскому языку, новообразованиями древнерусской эпохи, а также заимствованиями.