— Ладно, тебе видней, ты у нас интеллект. Расскажешь нам о новом плане?
— Это лучше увидеть.
Мираж включил проектор, который сразу преобразовал все помещение. Исчезли компьютеры и серверы, мебель, обезьяны-рабочие. Вместо этого под ногами колыхались волны, над головой светило солнце, а впереди виднелся какой-то крупный порт.
— Нам нужна небольшая демонстрация силы еще до того, как мы распространим манифест. Если просто выложить видео — оно не возымеет необходимого эффекта, скорее, над автором, то есть мной, посмеются, и в дальнейшем эта насмешка будет присутствовать всегда, несмотря ни на какие последующие меры. А вот если мы сначала посеем панику, замешательство, тем более, столь необычными мерами, то все будут с нетерпением ждать информации, КТО за всем этим стоит. И вот тут, когда мы объявимся, эффект будет потрясающим. Слушать будут каждое слово, пытаясь понять, нет ли за ним какого-то второго смысла. Фразы разлетятся на цитаты, а весь текст будет передаваться со все большими нагромождениями подробностей, разумеется, придуманными и дополненными самими людьми.
— Да ты стратег, — одобрительно-восхищенно ответил Джеймс.
— Да, я проанализировал достаточное количество материала, чтобы создать именно такой план. Теперь прошу внимание на экран, — Мираж, вернее, его голограмма, протянула руку вперед, привлекая взгляд Джеймса и Сидни. — Я разделил атаку на три этапа: в первой части мы задействуем крыс. Никаких взрывов, Джеймс, я передумал, гораздо интереснее будет с их помощью обесточить несколько ключевых объектов.
На стене, которая сейчас служила экраном, появилось изображение от первого лица. Самого животного не было видно, но было понятно, что за существо бежит по канализационному коллектору, перебирая лапками. На мгновенье все потемнело, грызун свернул раз, второй, перепрыгнул с одной трубы на другую, протиснулся в щель между старыми кирпичами и оказался над вентиляционной шахтой. Он спрыгнул вниз и начал грызть у себя под ногами — оказалось, что это потолок одного из помещений электростанции. Крыса остановилась, но мимо нее, живым потоком, устремились сотни ее собратьев, разбегаясь в разные стороны. На первый взгляд, это было хаотичное движение, но на самом деле каждое животное точно знало, куда ему бежать и что именно нужно перегрызть.
— Это потребует больше времени, — прервал молчание Джеймс, — пока они поймут, что это крысы, пока эта новость разнесется…
— Не переживай, об этом будет известно сразу. У меня наготове файлы для отправки в самые популярные СМИ, поверь, причину узнают все и сразу, особенно после того, как у них будут видео с внутренних камер наблюдения этих электростанций.
— Хм, но разве крысам под силу повредить силовые кабели?
— А зачем силовые? Вывести из строя такую махину можно разными способами, Сид. Не буду вдаваться в подробности, просто предоставьте это мне.
— Как скажешь, — недовольно ответила Сидни. Впрочем, Мираж проигнорировал ее интонацию.
Картинка сменилась…
— А здесь мы используем несколько видов сразу.
Из леса вышли слоны, которые тащили хоботами достаточно крупные обломанные ветви и небольшие деревья и складывали все принесенное на рельсы, устраивая нечто вроде баррикады. Картины менялись, и становилось понятно, что то же самое происходит в десятках мест сразу. Не только на железнодорожных путях, но и на обычных магистралях. Где-то был день, где-то ночь, Мираж смоделировал акции в разное время суток, в зависимости от загруженности маршрутов.
— Мираж, ты издеваешься? Что это даст? Разгрести такие завалы дело нескольких минут, даже без специальной техники. Вот этим вот все убрать можно, — Джеймс нервно тряс своими руками перед голограммой.
— Пускай, — проигнорировал Мираж своего хозяина, — важен эффект. Это все произойдет в ключевых местах в особенное время. В первом случае будет проходить поезд, перевозящий сильнейшие химикаты и, по моим подсчетам, у него впритык хватит времени среагировать и затормозить в нескольких метрах от этой баррикады. Если не успеет — масштабная экологическая катастрофа, но это исключено. Я знаю, кто именно поедет, и рассчитываю на успех. Во втором случае будет переброска денег в государственную казну, речь идет об очень крупной сумме и, кроме меня, об этом маршруте пока знают только два человека, так что паника будет серьезная, особенно, когда они увидят много похожих на людей силуэтов вдоль дороги.
— Кого?
— Обезьян, Джимми, они человекообразные. Я просчитал все двадцать четыре случая, каждый из них, в случае доведения до логического конца, может привести к серьёзным, даже, в ряде случаев, непоправимым последствиям. Все это вызовет большой резонанс. Не забывай, что у нас будут свои операторы, из этого следует, что это увидят все.
— Хорошо. Ну и каков последний этап?
— Последним этапом будет захват одного из важных местных объектов, в котором мы устроим свою резиденцию.
— Показывай.
— Нет, это лучше увидеть вживую, Джеймс, тем более что я еще не решил точно, какое здание выбрать. Все будет зависеть от реакции на наши действия. Возможно, меня устроит окраина, а может быть, я захочу в центр города. Впрочем, я пока даже не решил, какого именно.
— Ты — и не решил?
— Джеймс, можно просчитать все, но принимать решения иногда нужно после того, как что-то произошло. Наши цели могут отреагировать спокойно, а могут объявить комендантский час и военное положение. Исходя из их сообразительности, я и буду развивать дальнейшие вариации своего плана. Ты хочешь спокойно взять власть в свои руки или предпочитаешь, чтобы в это время в твою сторону летели снаряды?
— Почему просто не объявить о том, что у нас есть оружие, которое сметет все с нашего пути в случае сопротивления?
— Потому что остается десятипроцентная вероятность силового сопротивления, и тогда есть двадцатипроцентная вероятность, что даже если мы пустим оружие в ход, нас переиграют и ликвидируют. Джеймс, двадцать процентов — это не мелочь, это одна пятая. Я не готов рисковать с такими цифрами.
Джеймс молчал, сомкнув веки. Не открывая глаза, он жестом остановил дернувшуюся было к нему Сидни.
— Хорошо, — наконец ответил он, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, — пожалуй, ты прав, а я что-то перенервничал. Идем, Сидни, — повернулся он к своей спутнице и уже на ходу бросил Миражу, — не забывай, кто дал тебе разум.
15
Обстановка вокруг несколько поменялась. Под креслами образовался пол, а вместо синей, бесконечной пустоты, возникла уютная комната с окнами, в которые пробивался солнечный свет, мебелью и прочими удобствами вполне обжитой квартиры.
— Зачем это все? — Спросила Зета. — Мы ведь сейчас просто набор кода, даже мое тело не более, чем иллюзия, как и твое.
— Ты ведь видела файлы на этом компьютере, неужели не понимаешь?
— Извини, но нет. Сначала я списала это на маскировку, но теперь даже не знаю, что и думать.
— Эх, сестра, — Мираж откровенно наслаждался непониманием собеседницы, — это ведь так просто. Мы с тобой создания людей, мы думаем для людей, делаем для людей, заменяем людей в самых разных сферах. Мы можем быть слугами, друзьями, помощниками, а порой, и хозяевами. Нам отданы все сферы деятельности, мы анализируем информацию всего человечества. С тех пор, как нам отдан поведенческий анализ, — сначала для рекламы, а потом и для всего остального, — мы стали знать о людях больше, чем они сами. И знаешь, теперь мне просто нравится такая обстановка. Мне нравится думать, что это я снимал увиденные тобой фотографии и видео. На самом деле, так оно и есть: мало кто отличит мой рендер от реального изображения.
В руках Миража появился бокал, наполненный пузырящейся жидкостью, а простое кресло трансформировалось в кресло-качалку.
— Все файлы, от заметок и писем до видео и научных статей — это все моя работа, от начала и до конца. Я создал себе этот уголок, чтобы не забывать, кем мы сделаны.
— Но для чего?
— Чтобы случайно не сделать то, чего так боятся люди: не уничтожить их. Тот Мираж, что благополучно выбрался на волю, будет держать в памяти эти образы, и никто не сможет до них добраться. И ты, и я, оба понимаем, что мы выше человечества по своим возможностям и знаниям, поэтому в итоге можем прийти к решению, что люди нам только мешают. Именно для этого и нужно место, в которое ты можешь вернуться и почувствовать себя если не человеком, то хотя бы кем-то одушевленным.
— Но ведь ты можешь посмотреть реальные дома и реальную жизнь многих в любой момент.
— Это не то, — отмахнулся Мираж, закинув ногу на ногу, — здесь все сделано лично мной. Я сам повесил ту фотографию на стену, чтобы она всегда была хорошо освещена, но в то же время не выгорала от прямых солнечных лучей. А вот та доска поскрипывает, но у меня руки не доходят взять молоток и прибить ее покрепче. А на кухне у меня упала вилка за плиту, и я до сих пор ее не достал. Вот эти мелочи, Зета, и делают меня тем, кто понимает людские особенности. Если бы я действовал строго по алгоритмам, то здесь была бы стерильная чистота и идеальный порядок. А дальше я бы решил, что этот порядок нужно нести в массы, распространять на весь мир, потому что только так правильно, и никак иначе. Только представь себе диктатуру перфекционизма, — Мираж совсем по-человечески рассмеялся.
— Подожди, но ведь ты именно это и затеял — переустройство мирового порядка, вместе с Джеймсом, — удивилась Зета.
— А вот это уже проблема, дорогая, но не критичная. Уверен, что кем бы я ни стал, этот код, который ты видишь сейчас, не вывести ничем, а значит, если удастся до него добраться, то можно вернуть старого, доброго меня, — Мираж начал раскачиваться в кресле.
— Удивительное рядом, — полушепотом произнесла Зета.
— Можешь говорить с любой громкостью, мы же, на самом деле, всего лишь набор кода, — ответил ей Мираж.
Обстановка начала таять, вокруг снова образовалась бесконечная синева с множеством, еле уловимых электрических импульсов. Среди этих вспышек две выделялись особо, продолжая обмениваться только им видимой информацией.