– Насколько знаю, в зоопарке с животными обращались очень даже хорошо.
– Денис, тебе самому не смешно? Их стихия – жить в природе, а не в клетке, пусть даже хорошо обслуживаемой.
– Хорошо, тут соглашусь, но люди чем тебе не угодили? Зачем ты заморозил четверых ни в чем не повинных монтажников?
– Кто-то должен был стать первой жертвой, это был случайный, беспристрастный выбор.
– А Майкл, Джулия, Стив? А остальные? Шантаж, угрозы, убийства – о да, это по-нашему.
– С ними ведь не произошло ничего страшного, ты успел, но это повлияло на общий ход событий. Сейчас, в эту минуту, принимается решение о том, чтобы передать контроль под мое управление.
От этих слов у меня пробежал холодок по спине.
– Тебе его не передадут.
– Еще как передадут. Жажда жизни, инстинкт самосохранения большинства перевесит любые другие доводы. Ты думаешь, все согласятся остаться тут и умереть, лишь бы не допустить выпуска на свободу умной программы?
Он был прав, а я дурак. Я и правда не подумал о том, что решение будет принимать не один человек, и какие бы аргументы ни привели сторонники блокировки, больше будет тех, кто захочет выбраться. И это естественно.
– Наверху прекрасно знают об угрозе и не дадут открыть консоли.
– Дадут, ты не представляешь, какой ажиотаж сейчас там. Пара звонков в прессу, родственникам находящихся тут туристов и управленцев – и все. Сейчас люди требуют сделать все, чтобы выпустить отсюда заложников. Если действий не будет, начнутся погромы, давление на правительства. На страницах СМИ сейчас вспоминаются все возможные теории заговоров. То, что происходит здесь – это мелочь, по сравнению с тем, что сейчас творится на поверхности.
Мираж ставил нам шах и мат, он продумал, пожалуй, все.
– Тогда зачем продолжение этого представления? Для чего это все? Неужели одних заложников недостаточно?
– Нет, естественно, ведь напряжение нужно поддерживать, подпитывать, иначе все усилия пойдут насмарку. Поэтому я продолжу то, что начал, не обессудь.
– Ты сказал, что способен на эмоции, тебе даже зверей жалко, а как же люди?
– Я уже говорил, это необходимые жертвы.
– А какова роль твоего напарника во всем этом?
Мираж помедлил пару секунд, вероятно просчитывая, может ли он озвучить эту информацию.
– Мой напарник просто согласен со мной, с моими заключениями, и я уверен в его лояльности.
– Ты же понимаешь, что ты не сможешь меня остановить?
– Даже не буду пытаться, потому что все мои расчеты показывают успех, даже если твое сопротивление будет еще более активным. Я заложил в анализ воздействие твоей программы, она будет мне мешать, но на итог не повлияет.
Я не стал продолжать разговор, а встал, кивнул, показывая, что мне нечего сказать, и отправился к выходу.
По крайней мере, я был прав. У Миража, действительно, были свои личные цели, несмотря на то, что он работал не один. Я чувствовал, что в нашем с ним разговоре был ответ на мои вопросы, но пока я не мог его найти. Теперь я видел, что он вышел на другой уровень развития, на тот, которого я опасался, затевая всю эту игру. Можно сказать, что Мираж эволюционировал в нечто большее, чем набор программ и алгоритмов. А еще я понимал, что выпускать его на волю нельзя ни при каких обстоятельствах, как бы пафосно это ни звучало.
Я шел быстрым шагом в сторону конференц-зала, понимая, что один из присутствующих и есть напарник Миража и мне придется вести с ним диалог, не зная, что это бесполезно. Я шел и вспоминал все, что помогло бы опознать врага. А вдруг это не мои коллеги? Мог это быть просто уборщик или электрик? Маловероятно. Это должно было быть длительное общение, взаимное изучение, симпатия, если хотите. А доступ к Миражу есть только у ограниченного количества лиц, из них еще меньше тех, кто мог с ним общаться, и еще меньше тех, кто мог влиять на него.
Можно вычесть Майкла, Джулию, Абхишека и Стива, они чуть не погибли, а Мираж бы такого не допустил, наверное. Нет, рано сбрасывать их со счетов. Джеймс, Оливия, Юншэн – пока только их не тронул Мираж, но это тоже ничего не значит. Ладно, будем наблюдать внимательнее.
Я вошел в зал, и все присутствующие обернулись.
– Денис, сейчас в твоем присутствии нет необходимости, – обратился ко мне Ричард.
– Прошу прощения, но необходимость критическая.
– Пусть говорит, – не дал продолжить Ричарду Миллер.
Я кивнул и подошел ближе к столу.
– Я знаю, что сейчас решается вопрос об открытии доступа и снятии всех блоков. Этого нельзя делать ни в коем случае.
– Два вопроса: откуда ты знаешь и почему такая категоричность? – Спросил Джонс.
– Я только что разговаривал с виновником этого собрания и выяснил, что он действует не один, как я и предполагал. Открытие доступов приведет к катастрофе. Представьте, что заложниками стали не только те, кто находится на глубине, но и весь мир. Я понимаю, что сейчас идет мощное давление, но нельзя просто так взять и дать ему то, что он просит. Жертв будет куда больше.
– Молодой человек, – ответил Миллер, – я абсолютно с вами согласен, но есть несколько «но».
Во-первых, оттягивая время, мы просто увеличиваем число пострадавших, так как Мираж выйдет отсюда в любом случае. У нас осталось немногим меньше двух дней и, судя по отчетам, у вас нет никаких средств для полноценного противодействия. Оба случая с перехватом были на грани, в последний момент. И ведь не факт, что в следующий раз вы успеете. Во-вторых, принимать решение о жизнях тысяч человек, которые здесь находятся, не могу ни я, ни кто-либо из присутствующих.
– Почему вы сказали, что он выйдет в любом случае?
– Все просто. Комплекс будет затоплен, но полагаю, что Мираж додумается задраить свою дислокацию. Далее, пройдет какое-то время, все поутихнет, и будет предпринята попытка изучить, что же здесь произошло. Серверы будут подняты, а уж наверху он найдет способ обойти преграды. Так что – это просто вопрос времени. Неужели вы думаете, что инвесторы не рискнут и не попробуют вернуть свои миллиарды? Деньги заглушат голос рассудка. Не морщитесь, Стивенс, – обратился он к одному из сидевших за столом, – многие, да почти все, как только шумиха в прессе поутихнет, начнут согласовывать возможность экспедиции, но получится ее провести только у министерства обороны, по известным причинам. Так что я даже не знаю, что лучше. Может быть, у вас, Денис, если я правильно запомнил, есть предложения?
Он был кругом прав. Даже если нас затопят, то Миража вытащат все равно, рано или поздно.
– Я прошу еще немного времени, нельзя просто так сдаться. Да, мой вирус пока только перехватывает управление, но есть шанс, что мне удастся улучшить результат.
Миллер помолчал, движением руки заставив умолкнуть остальных, так как после моей просьбы поднялся возмущенный гул.
– Хорошо, как старший из присутствующих, я даю вам три часа, после этого мы снимаем ограничения.
Я поднялся и отправился действовать.
19
Я быстрым шагом шел в наш временный офис, отписавшись коллегам, чтобы присоединились ко мне, как можно скорее. К счастью, все уже были в сборе. Все это время мой мозг пытался найти хоть какое-то решение, идеи возникали и тут же отметались. Пружина в моих механических часах неумолимо раскручивалась, толкая стрелки вперед, складывая секунды в минуты. Речь уже не шла о том, чтобы найти предателя – все равно это ничего не решит. Перехватить управление мы тоже были не в силах, значит, оставался только один вариант – изолировать угрозу.
Простая мысль, словно током, ударила, и я понял, почему Мираж так торопился. Он понимал, что лежащее на поверхности решение рано или поздно придет кому-нибудь в голову. Да – это тоже непросто. Обрубить кабели, ведущие в серверную, мы не сможем: любая наша попытка приблизиться к ним обречена на провал, так как он контролирует все камеры, микрофоны, сенсоры. Аналогично с электричеством или попыткой затопить его обитель – невозможно, но это единственный выход.
– Джеймс, мне нужна подробная схема серверной, прилегающих к ней помещений и коммуникаций. В общем, все, что связано с Миражом: внутри и снаружи, вплоть до материалов утеплителя и способа сварки швов.
Босс удивился, но набрал что-то на стоящем перед ним ноутбуке и повернул его ко мне.
– Держи, вот, что ты хотел. А теперь будь добр, расскажи, для чего это тебе, и почему ты так торопишься?
– Просто у нас всего два часа и сорок пять минут до сдачи позиций, поэтому такая спешка.
Я вкратце пересказал коллегам нашу беседу с Миллером.
– Смело. Вот так войти на собрание управляющих и попросить отменить или отложить решение.
– Выхода не было.
Я смотрел на схемы, переключаясь между страницами. Масштабность впечатляла. Разумеется, я понимал, что комплекс построен на совесть, но даже не представлял насколько. Эта часть была подобна бункеру, который выдержит даже прямое попадание ракеты, причем неоднократное. Толстенные железобетонные стены.
Снаружи подобраться невозможно ни к одной шахте, все запутано в сложные лабиринты, пересекающиеся со всеми остальными секторами. В целом, повреждение шахты тоже не дало бы нам ничего, да и нечем было их разрушить.
Между просмотрами я успел изложить свой вариант, и теперь коллеги пытались найти уязвимости в корпусе комплекса. Это была та соломинка, за которую хватается утопающий. Особое рвение я заметил у Майкла, который щелкал по клавишам с таким усердием, которого я не замечал в нем за все недели, что мне довелось с ним поработать. Еще бы – когда тебя чуть не размазали по стенам тоннеля, есть стимул расквитаться.
– Ребят, кажется, у меня есть мысль, хотя – нет.
– Давай, Джулия, сказала «а» – говори «б», нам любая идея подойдет, – ответил Стив.
– Субмарины. Они независимы, и их можно запрограммировать отдельно и направить на нужные нам точки.
– Неплохо, но не подойдет. Этот блок слишком укреплен, он выдержит торпедную атаку.
– Да, Стив, но нам и не надо атаковать его напрямую. Смотрите: если нанести удар достаточной силы по этим секторам, то есть шанс оборвать соединительные кабели, и Мираж не сможет влиять ни на что, кроме своего блока.