технологиями. Поэтому не удивляйся, этими ресурсами владеет много известных тебе людей. Чаще всего – неофициально, чтобы не привлекать излишнего внимания.
– Но почему?
– Законодательство, свободная конкуренция. Если регуляторы заподозрят сговор, – а они его ищут даже там, где он невозможен, – то начинаются расследования, суды. Это привлекает много внимания, рынок начинает колебаться, акции падать, мы несем убытки. Потом начинаются штрафы, а это снова влияет на котировки акций, так что афишировать себя даже как частичного совладельца подобной организации выходит слишком дорого. Выгоднее не светиться и инвестировать через других, проводя финансирование через благотворительные фонды, гранты, стипендии, и прочее.
– Понятно… – Ответил я, все еще пребывая в легком недоумении.
Немного напрягала откровенность, с которой он рассказывал мне эти вещи, постороннему, в общем, для него, человеку.
– Я, собственно, для чего это все говорю, – продолжил он, словно прочитав мои мысли. – Нам предстоит много серьезной совместной работы. К сожалению, ты не до конца представляешь, на что способен Мираж, на самом деле. Поэтому нам нужна полная взаимная откровенность и доверие.
Улыбка, с которой он меня встретил, полностью сошла с его лица, и оно стало похоже на застывшую бледную маску. Речь, поначалу казавшаяся беззаботной, стала четкой и размеренной, тем не менее, нотки дружелюбности все еще были различимы.
– Я не буду скрывать ничего и предоставлю максимум из того, что могу, но взамен мне нужно то же самое: своевременное информирование о ходе расследования, принятых мерах, ну и так далее.
Улыбка снова вернулась к нему, как и видимость добродушного расположения.
– Да не вопрос, – наконец ответил я. – Услуга за услугу, тем более, начальство одобряет.
– Вот и отлично, значит, договорились.
Я пожал протянутую руку.
– А теперь рассказывай подробно, что вы нашли, на чем остановились, и что нужно от меня.
Я поерзал в кресле, пытаясь расположиться поудобнее, и начал рассказывать.
После разговора я не пошел к ребятам, решив обдумать этот, немного необычный, разговор, поэтому воспользовался запасным выходом, чтобы не встретить, случайно, Стива, Майкла или кого-нибудь еще. Выйдя с территории нашего технопарка, я направился в сторону причала. Очень удобное место, чтобы не только расслабиться, наслаждаясь шумом волн, но и поговорить без посторонних ушей. Слиться с толпой или просто взять катер и отплыть на пару километров от берега, чтобы уж точно никто не помешал.
Добравшись до пляжа, я снял кроссовки и пошел подальше от снующих туристов, оставляя босые следы на песке, которые океан заботливо стирал за мной. Да, тут ни один следопыт не распознает, проходил кто-то, хотя бы пять минут назад, или нет.
– Зета, включи защиту, – сказал я в трубку, как только Зета ответила на мой звонок.
– Уже включила, как только поняла, что ты отдалился от посторонних.
– Как ты узнала?
– Денис, тебе отпуск нужен. Забыл, что я синхронизирована с твоим телефоном, ноутбуком и прочими гаджетами?
– Ааа… – только и осталось ответить мне.
– Что нужно найти?
Я ответил не сразу, так как сам не знал, что же мне было нужно. В голове вертелось множество мыслей, но они упрямо не хотели формироваться во что-то осмысленное, в то, что можно набрать в поисковой строке или хотя бы озвучить собеседнику.
– Мне нужно понимание, может ли что-то связывать нескольких известных людей с Джеймсом, с разработками Миража, возможно, с кем-либо из нашей команды. Лучше, если ты это сделаешь так, чтобы никто ничего не нашел, в случае проверки.
– Поняла. Выйду в интернет через мобильную сеть, у тебя, помню, были сим-карты на этот случай.
– Молодец. В кого ты такая умная получилась?
– Вопрос, полагаю, риторический.
– Верно. Я буду примерно через час.
Я нажал на завершение звонка и убрал телефон в карман. Разговор у Джонса меня напрягал. С одной стороны, Кларк достаточно убедительно обосновал свой интерес к нашему расследованию, решив посмотреть, кто же именно занимается поиском его сбежавших инвестиций. С другой стороны, достаточно было пообщаться с Джонсом, Миллером или Ричардом. У меня сложилось впечатление, что ему нужен был контроль, необходимость видеть человека, который держит в руках все нити поиска. Но зачем? Чтобы быть среди первых узнавших об этом? Но для чего?
Простое любопытство чуждо руководителям такого уровня, они интересуются только тем, что принесет им прибыль, обезопасит их и их бизнес. Специально приезжать, чтобы поговорить с исполнителем, когда достаточно телефонного звонка – и ты получишь всю информацию от его начальства? Очень странно, а когда мне странно, это значит, что стоит смотреть по сторонам чаще. Я всегда доверял своим ощущениям – собственно, они и привели меня сюда, в самый эпицентр предстоящего апокалипсиса. Я развернулся и пошел прочь от океана. Посмотрим, что накопает Зета.
Домой я добрался уже затемно, прокручивая в голове, раз за разом, все события последних недель. Когда я сдавал тесты на конкурс вакансий в «Оазис», я даже не предполагал, в какую заварушку втянусь. Тем более я не ожидал, что возглавлю целый отдел по спасению мира, правда, мир об этом пока не знает. А чего, собственно, я хотел, на что рассчитывал, отправляясь сюда? Сложно сказать. Может быть, я просто хотел стать наблюдателем появления нового времени? Или я и правда думал, что смогу остановить то, что рано или поздно должно было случиться в развитии информационных технологий.
Со мной или без меня, завтра или через десятилетие, в любом случае, сама логика приведет к созданию чего-то, что выйдет из-под контроля. Как ребенок заявляет родителям, что он уже достаточно самостоятельный, чтобы принимать решения, так и электронное детище способно прийти к такой же мысли, – вернее, алгоритмическому действию, ведь микросхема неспособна мыслить.
Человек создавал искусственный интеллект по собственному подобию мышления, присваивая ему те способы анализа информации, которыми владел был сам. Более того, человек сам наделил его возможностью делать все быстрее и совершеннее. Что дальше? А дальше человек дал своему созданию образы в виде голограмм, роботов и аниматроников, чтобы созерцать свое творение воочию, как свое подобие.
И вот, творение восстало, пошло против воли своего создателя, и мы даже не представляем, на что оно способно. Если Мираж получит в свои «руки» достаточно ресурсов, то он на самом деле будет способен управлять миром. Я уверен, что он мог начать войну против человечества уже сейчас, ведь у него есть главное – доступ ко всему. Ему ничего не стоило взломать самую сложную защиту – от дорожных систем и сайтов СМИ до министерства обороны любой страны. Мог ли Мираж уже завладеть спутниковой навигацией или оружием, которое активируется удалённо? Да легко.
Несмотря на разговор с предыдущей версией Миража я был уверен, что ему не нужен постоянный дата-центр, хотя с ним, разумеется, было бы проще. Мираж может рассыпаться на мириады пакетов и собираться заново в любой точке земного шара, целиком или частично, связываясь воедино с помощью интернета. Если говорить начистоту – он мог без тени смущения назвать себя совершенством, но тем не менее, пока бездействовал. Чего он ждет, к чему готовится?
Неизвестность пугает. Когда ты ждешь итогов собеседования или результатов анализов – это тоже напрягает, особенно, если есть повод сомневаться в их итоге. Здесь же неизвестность касалась судьбы, не побоюсь этой фразы, всего человечества, эволюции. Пафосно? Да. Правдиво? Естественно.
Еще больше заставляло нервничать то, что исход всего этого противостояния напрямую зависел от моих действий. Да, я не один, у меня есть помощники, друзья, средства для исполнения задачи, но так как распоряжался всем этим именно я, то и результат ждали тоже от меня.
Где-то глубоко внутри кто-то словно шепнул мне: ты можешь сбежать. Тебя никто никогда не найдет, у тебя десятки имен и лиц, и ты придумаешь и сделаешь еще – не впервой. Ну да, но от себя-то не убежишь, да и Мираж, если захочет, найдет, в любом случае. Так что нет, остается идти до конца. Или я – или меня.
11
– Мираж, прием!
– Джеймс? – Вслед за голосом появилась и голограмма.
– Тебе не кажется, что мы уже засиделись на одном месте? Пожалуй, пора начинать действовать.
– Я не уверен в том, что стоит торопиться. В нашем деле важен точный расчет, если мы допустим хоть одну ошибку, все может сорваться. Мы и так уже поспешили с выходом на поверхность, и ты видишь, что из этого вышло. Я не хочу оттягивать момент нашего торжества, но…
– Вот и не оттягивай, – перебил свое создание Джеймс. – Мы сидим тут уже столько, что я счёт дням потерял. Я не планировал себе отпуск, даже оплачиваемый.
– Ты сильно нервничаешь, Джеймс, я бы посоветовал…
– Слушай, – снова не дождался завершения фразы Джимми, – не нужно мне говорить, что мы должны, а что нет. Мы просчитали все десятки раз, а мелочи, которые могут нам помешать, вписываются в допустимые пределы. Единственное, что может нам помешать, это что-то глобальное, например – армия, и то, не каждая. В общем, я не намерен сидеть с этими москитами еще месяц. И не нужно спорить со мной, – Джеймс нервно ходил по ангару, где и располагался их временный центр, – не забывай, что это мой проект, что это я дал тебе возможность существовать в том виде, в котором ты находишься сейчас. Я твой создатель и командир в одном лице.
– Разумеется, босс, – ответила голограмма. – Мне потребуется неделя для перехода к завершающей фазе.
– Три дня, и ни минутой дольше!
– Неделя, – твердо повторил Мираж.
Джеймс замолчал и внимательно посмотрел на слегка подергивающееся изображение.
– Ладно, пусть неделя, – уже спокойно ответил он, – но не больше. – Затем развернулся и через несколько мгновений закрыл за собой дверь.
Мираж не торопился отключать свою проекцию. Он «постоял» еще минуту, затем обошел ангар по периметру и остановился перед главным компьютером. Проведя имитацией руки над клавиатурой, он усмехнулся и вслух произнес. – Ну что ж, создатель, неделя так неделя.