– Даже если и так, я понятия не имею, где она пряталась все эти годы.
– Все дело в том, что ты слишком часто чувствовала себя обойденной. Разве тот день в «Змеином логове» не вернул тебе определенную долю любви и доверия к другим людям?
– Верно, если только этого хватит надолго. Но за пределами Клиники мне станет так одиноко, Джеффри. – Она не сводила с него глаз. – А как насчет тебя? Ты думаешь, что сможешь справиться? Ты собираешься снова участвовать в автогонках?
Внезапная смена темы поставила его в тупик, и ему понадобилось некоторое время, чтобы привести мысли в порядок.
– Я в этом сомневаюсь. Если я вернусь на трек, то скоро опять возьмусь за старое.
– Тогда чем же ты хочешь заняться?
– Пока что не решил. – Он улыбнулся. – Тише едешь – дальше будешь.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы попробовать свои силы в кино? Ты наделен привлекательной внешностью и яркой индивидуальностью, а я всегда гордилась своим даром первооткрывателя новых талантов.
Он издал изумленное восклицание:
– Сниматься в кино? Тебе не кажется, что это уже немного поздно?
– Сниматься в кино никогда не поздно. Я знаю людей, которым их первая роль досталась в пятьдесят, а то и в шестьдесят лет.
– Знаешь, это очень странно, – произнес он медленно, – но я когда-то брал уроки актерского мастерства.
– Почему же ты их бросил?
– Когда я увидел множество других претендентов, возможно, более способных, чем я, меня одолели сомнения, стоит ли продолжать.
– Упорство – главный ключ к успеху, Джеффри. Оно ничуть не менее важно, чем талант, а я искренне верю в то, что у тебя есть подлинный талант. – Она потрепала его по руке. – Пообещай, что подумаешь над моим предложением, ладно?
Тед Дарнелл вошел в офис Ченнинга без приглашения.
Отто в этот момент говорил по телефону и бросил на него изумленный взгляд.
– Я вам перезвоню, – сказал он в трубку и тут же опустил ее.
– Итак, Тед? Чему обязан такой честью?
– Я проезжал мимо и решил заглянуть к тебе на минутку.
Внимание его сразу же привлекла правая рука Ченнинга, тыльная сторона которой была заклеена несколькими полосками пластыря.
– Я не видел тебя вот уже несколько дней и не слышал от тебя ни слова. Мне любопытно знать, как ты поступил с Зоей Тремэйн. Ты уже воспользовался той информацией, которую я тебе передал?
Ченнинг небрежно пожал плечами, отводя глаза в сторону:
– Я решил, что сейчас это будет неуместно.
Дарнелл не поверил своим ушам.
– Ты решил… что? Неуместно? – Он внезапно рассмеялся. – Ну конечно! Ты пустил в ход свое оружие, но она не намерена сдаваться. Ты слышал ее вчерашнюю речь, Отто?
– Меня там не было, но я уже в курсе, – отозвался Ченнинг угрюмо.
– Готов поспорить, что так. – Взгляд Дарнелла снова привлекли полоски пластыря. – Что у тебя с рукой, Отто?
Ладонь Ченнинга дернулась, и он убрал ее под стол.
– Я… я поскользнулся и упал, ударился о дверь душевой и разбил зеркало. Но мне повезло. Я не слишком сильно порезался.
– Так вот, значит, как все случилось? А ты уверен, что это не сделала маленькая птичка, Отто? Или несколько маленьких птичек?
Ченнинг быстро перевел дух и посмотрел в сторону:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Да? Все птицы Зои Тремэйн были убиты вчера вечером. Я скажу тебе, что я думаю. По-моему, ты узнал о той речи, которую она произнесла вчера на митинге, и пришел в такую ярость, что просто сорвался с цепи. Ты отправился к ней домой, проник внутрь и перерезал ее птиц. Там было устроено настоящее побоище, вот до чего довела тебя твоя злоба. Но одна из птиц или сразу несколько поранили тебя.
Ченнинг посмотрел на него с вызовом:
– Ты не сможешь доказать, что я имею к этому какое-либо отношение. И если даже тебе это удастся, какое обвинение ты собираешься мне предъявить? – На его губах появилась глумливая усмешка. – Убийство нескольких безмозглых птичек?
– Дорогих птичек, Отто. Таким образом, имело место незаконное проникновение в дом путем взлома, а также уничтожение ценного имущества. Вероятно, добавятся и другие обвинения. Знаешь, что я о тебе думаю, Отто? Ты просто больной человек, и мне стыдно, что я так долго не мог этого взять в толк.
– Не смей так со мной говорить! – Ченнинг наклонился вперед, его мрачное лицо напоминало маску. – Неужели ты принял сторону этой старой шлюхи?
– Обеспечивать соблюдение закона – моя работа.
– Ты получил эту работу только благодаря протекции, Тед. Никогда об этом не забывай. Если ты пойдешь против меня, можешь распрощаться с должностью начальника полиции. И это еще не все. Против тебя могут быть выдвинуты обвинения в суде.
– Если такое когда-нибудь случится, то вы с мэром окажетесь на скамье подсудимых вместе со мной. Что же до моей работы, я не так уж держусь за нее. Но одно мне все же не совсем понятно, Отто… Объясни мне, почему ты не предал гласности то, что тебе стало известно о прошлом Зои. Только не пытайся убедить меня, что ты сделал это исключительно по доброте сердечной. У тебя нет сердца.
– А вот это тебя уже совсем не касается, черт побери! С каких это пор ты стал святошей? Но одно я должен тебе сказать… Скоро эта женщина проклянет тот день, когда решила переехать в Оазис!
– Только постарайся, чтобы все было в рамках закона, Отто, не то я сам примусь за тебя. Можешь положиться на мое слово. И если я смогу доказать, что это ты уничтожил птиц, тебе будут предъявлены обвинения.
Ченнинг уже отчасти обрел прежний апломб.
– И давно ли у тебя появилась совесть, Тед?
– Полагаю, я в конце концов решил остановиться и присмотреться к себе получше, и мне оказалось не по вкусу то, что я увидел. В жизни я не раз делал вещи, которыми вряд ли могу гордиться, однако быть в сообщниках у тебя и мэра для меня хуже всего.
– Но благодаря этому твой банковский счет заметно разбух, не так ли? Ты забирал свою долю без видимых угрызений совести и запросто можешь отправиться за это в тюрьму.
– Не надо мне угрожать, Отто, – тихо сказал Дарнелл. – Я все изложил на бумаге – все наши сомнительные сделки – и спрятал документы в сейф. Не забывай об этом. – Начальник полиции развернулся и, не прощаясь, вышел.
Жизнь Отто Ченнинга рушилась – и все по вине Зои Тремэйн. Но ведь должен же быть какой-нибудь выход!
У самого его локтя зазвонил телефон, и он, вздрогнув, схватил трубку:
– Алло?
До него донесся визгливый голос мэра Уошберна:
– Отто, что ты собираешься делать с этой проклятой женщиной? Все утро мой телефон разрывается от звонков по поводу той гнусной речи, которую она произнесла вчера.
– Что я собираюсь делать? – огрызнулся Ченнинг. – Почему все всегда норовят свалить на меня? Ты сам рискуешь ничуть не меньше.
– Такого рода дела по твоей части, Отто. Я у всех на виду. Я не могу затевать личную вендетту, в особенности против столь популярной женщины, как Зоя Тремэйн. Это будет стоить мне голосов избирателей.
– Не забывай, кто помог тебе получить эти голоса, Чарльз.
– По-твоему, я не помню об этом, Отто? – В голосе мэра послышались плаксивые нотки. – Но если мы не заставим ее замолчать, она наверняка отпугнет инвесторов и даже может добиться того, что эта проклятая инициатива пройдет. И тогда нам конец!
– Ты думаешь, я не понимаю этого?
– Ты ведь просил Теда раскопать какие-нибудь сведения о ее прошлом, чтобы мы могли заткнуть ей рот.
– Пока что ничего обнаружить не удалось, – солгал Ченнинг. – Надеюсь, что в скором времени удача нам улыбнется.
– Лучше, если это произойдет как можно скорее. Самое меньшее, что ты можешь сейчас сделать, Отто, – держать на привязи свою собственную дочь.
Пальцы Ченнинга судорожно сжали трубку, сердце подскочило.
– Что ты имеешь в виду? При чем тут Сьюзен?
– Она спит с доктором Ноа Брекинриджем.
Ченнинг с облегчением вздохнул:
– Как, по-твоему, это выглядит? Главная сторонница Тремэйн занимается любовью с ведущим доктором Клиники. Судя по всему, он на ее стороне.
Мозг Ченнинга лихорадочно заработал.
– Ты уверен в этом?
– Абсолютно. Мой шофер снимает квартиру в том же доме, что и доктор Брекинридж, и он видел, как твоя дочь потихоньку вышла из дверей квартиры доктора в два часа ночи. Не играли же они там в такое время в жмурки!
– Я сам с этим разберусь, Чарльз.
Ченнинг положил трубку, мысли его путались. Если это правда, у него в руках окажется козырь, которого ему так недостает!
Он просмотрел свой электронный дневник и нашел номер одного частного детектива из Палм-Спрингс, известного своей неразборчивостью в средствах. Ченнинг уже дважды прибегал к помощи этого человека и добивался хороших результатов.
Глава 21
Небольшая группа людей собралась вокруг пустой цветочной урны во внутреннем дворике реабилитационного отделения. Ноа подошел к Карле и несколько церемонно вручил ей блокнот, после чего отошел назад и встал рядом с Джеффри. Рем смял в комок газету, бросил ее в урну и поднес спичку.
– Что все это значит? – спросил Джеффри у Брекинриджа. – Похоже на костер в лагере скаутов.
Ноа не без удивления взглянул на Лоуренса.
– Сегодня очередь Карлы сжечь блокнот.
– Сжечь блокнот? Кажется, я тут что-то пропустил.
– Это своего рода традиция, когда пациент завершает четвертую и пятую ступени курса. Вы пробыли здесь почти три недели и ни разу не присутствовали при сожжении?
– Раз или два я видел, как тут собирались люди, однако не придавал этому значения.
Ноа улыбнулся:
– Скоро настанет и ваша очередь, Джеффри.
Карла между тем стала вырывать из своего блокнота страницы и бросать их одну за другой в огонь.
– И в чем суть этой церемонии? – спросил Джеффри.
– Карла составила полный список всех ошибок, которые она совершила, злоупотребляя алкоголем, и занесла их в блокнот, как бы исповедуясь в своих грехах перед Богом и людьми. Теперь она должна сжечь свой блокнот.