Так или иначе, но атом и по сей день остаётся субстанцией умозрительной или, как теперь говорят, он есть лишь теория, формула, постулат. Однако, не довольствуясь умозрительным атомом, как советовали Демокрит и Эпикур, полагавшие последний умозрительным принципиально, современные физики, химики, другие учёные непрестанно ищут его, время от времени заявляя о своём окончательном и безусловном успехе. Но ничего подобного: то атомы, то электроны, протоны, нейтроны, то корпускулы и фотоны, то элементарные частицы, а то и вообще излучения, волны, энергии, кванты— представления об атоме «углубляются» постоянно.
Проще, наверное, было бы вообще отвергнуть идею атомарной материи, но получился бы чистый идеализм со всеми вытекающими из него революционными воззрениями на мироздание.
Нынешнему человеку, для которого материализм не гипотеза, а очевиднейшая реальность, трудно представить, что такое идеализм. Как это так, весь этот мир, в том числе всё вещество, вся материя, есть только мысль и идея – только лишь грёза ума, пусть даже вселенского?
Пояснить это можно приблизительно так.
Вообразим, что мы читаем статью о величайшем научном открытии, где со всей несомненностью доказано существование атома. Более того, не только доказано существование атома, но он даже и найден. Формулы, выводы, поясняющие иллюстрации убедительны абсолютно. Представим к тому же, что это всё происходит во сне. В таком случае и статья, и красивые иллюстрации, да и мы сами суть плод ума. Поскольку мысль не останавливается никогда, поскольку бесчисленные ассоциации следуют одна за другой, то, сосредоточившись на воображаемом атоме, мы вскорости с необходимостью обнаружим, что в глубине этого атома постепенно вырисовываются незаметные прежде структуры, скопления неведомых раньше частиц, а то и иные галактики, звёзды, миры… И так далее без конца. Атом окажется столь же неисчерпаем, сколь неисчерпаем сам ум… Ум в данном случае не открывает объективные материю, атом как таковые, а непрерывно создаёт и порождает всё новую и всё более сложную их структуру, композицию, глубину… бесконечную глубину… То же самое происходит и в так называемом бодрствующем состоянии при сосредоточении легионов учёных на одном и том же предмете.
Однако вернёмся к учению атомистов. Атом есть недоступная никакому восприятию мельчайшая частичка материи, вечная и неизменная, не возникающая и не исчезающая, неделимая и непроницаемая, однородная и совершенно полная, не содержащая в себе никакой пустоты, абсолютно пассивная, абсолютно твёрдая и абсолютно мёртвая, в том смысле, что она не содержит в себе никакой силы, намерения, воли к какому-либо движению, формообразованию, изменению.
Эта частичка не испускает из себя абсолютно ничего, способного каким-либо образом воздействовать на окружающее: никакой гравитации, никаких электромагнитных полей, излучений, свечений, звучаний, холода или тепла, невидимых радиаций – ничего: чистый ноль, тишина. Материя как она есть: стопроцентная пассивность, отсутствие каких-либо качеств и свойств. Единственное, чем наделена эта частичка, – форма.
«Первоэлементы не имеют качеств и по природе ни белые, ни чёрные и ни какого-то другого цвета, ни сладкие и ни горькие, ни горячие и ни холодные: они вообще никакие. Демокрит говорит „о существующих лишь в общепринятом мнении цвете, сладости, горечи, поскольку на самом деле есть только атомы и пустота“, подразумевая, что все воспринимаемые нами качества, как и все воспринимаемые нами тела, возникают только при соединении множества атомов и что по своей изначальной природе ничто не является ни белым, ни чёрным, ни жёлтым, ни красным, ни сладким, ни горьким», – поясняет Гален («Об элементах по Гиппократу». Книга I, 417—420). И это понятно, ведь глупо спрашивать, какого цвета электрон, тёплый он или холодный, сухой или влажный, горький или сладкий.
Число атомов бесконечно, равно как и число их форм.
Имеющие форму и только форму атомы иногда называют также схемами, или идеями. Говорят, у Демокрита даже было сочинение под названием «Об идеях», под коими, судя по всему, он разумел именно атомы, что ещё раз подчёркивает их умозрительный характер. При этом атомы (и, как мы увидим позже, далеко не случайно) наделены предикатами истинно сущего Парменида: полнота, однородность, простота, неделимость, неизменность и прочее.
Бесконечно не только число атомов и их видов, но и пустое пространство, в котором они пребывают в непрестанном движении.
Попытка представить себе пространство, во всех направлениях простирающееся бесконечно, к тому же всюду заполненное множеством подвижных частиц, которым нет ни конца ни края, разумеется, не ведёт ни к какой конкретной картине, пусть самой что ни на есть фантастической, а ведёт разве что к ужасу перед превышающим всякое воображение колоссальным масштабом подобного атомарного бытия. Понятно, что ужас перед вечностью и бесконечностью для философа чувство обычное, но тем не менее…
Откуда взялись атомы и пустота, необъяснимо, поскольку они существовали всегда.
Ни один объект не воздействует на другой объект на расстоянии: любое воздействие возможно лишь вследствие прямого контакта.
Сталкиваясь и сцепляясь случайным образом, атомы изменяют свои траектории, образуют вихри, вовлекающие в себя всё большее количество других атомов, в результате слагаясь в устойчивые композиции, будь то стихии, светила, боги, животные, люди, бесчисленные миры. В таких композициях, как в довольно простых, так и в невероятно сложных, возникают всевозможные присущие им качества, включая самосознание, чувство и мысль. По мнению Демокрита, как и по мнению наших учёных, живые существа, в том числе люди, выползли из тины, причём сами собой, без творца и без всяких на то оснований (см., например: Лактаций. «Божественные установления». VII, 7, 9, и Цензорин. «Книга о дне рождения», 4). При разрушении композиций, которое происходит в основном благодаря столкновению с другими композициями, все их формы и качества пропадают.
Подчеркнём один важный момент: в учении атомистов всем правит случай, благодаря которому возникает решительно всё – от элементов до мирозданий.
Захваченные вихрем, более тяжёлые атомы падают вниз, к центру вихря, увереннее и быстрее более лёгких, вытесняя последние на периферию. Так из более тяжёлых атомов образуется земля, а из более лёгких её атмосфера. Но вместе с тем более лёгкие и более подвижные атомы способны проникать сквозь сложнейшие композиции, состоящие из более грубых, тяжёлых и бóльших размеров частиц. Например, огонь, самая тонкая и самая подвижная из всех стихий, состоит из мельчайших и наилегчайших круглых атомов, проникающих всё и вся и наполняющих мир зримым и незримым движением. Из подобного рода наилегчайших атомов состоит и душа. Благодаря тому, что эти тончайшие круглые атомы, которые по сути являются божественной, но материальной субстанцией жизни, пронизывают всю Вселенную, последняя тотально одухотворена. Оппозиции жизни и смерти не существует, поскольку речь может идти лишь о большем или меньшем количестве круглых атомов, присутствующих в той или иной композиции. Какая-то жизнь присутствует всюду – не только в животных, растениях, людях, богах, но также и в скалах, воде, облаках, даже в трупах, белёсых костях.
Если воздействие осуществляется лишь через соприкосновение, каким же тогда образом мы видим и слышим других людей, различаем предметы, ощущаем тепло, вообще постигаем находящийся от нас на расстоянии окружающий мир?
Дело в том, что всё видимое, звучащее, распространяющее запах, вообще существующее, источает, эманирует из себя свои собственные субтильные копии, состоящие из мельчайших подвижных атомов. То есть грубые атомы, соединившиеся в определённую структуру и образовавшие сложное тело, соединяют в такую же структуру и более тонкие атомы, присутствующие среди них и пронизывающие образовавшееся сложное тело. Тонкие атомы, соединившиеся в форму сложного тела, затем истекают из него во внешний мир. Подобно тому, как свет, отразившийся от предмета, приобретает образ данного предмета и несёт этот образ вдаль, в бесконечность и вечность, где через миллиарды лет он может быть воспринят каким-то немыслимым, но имеющим зрение существом. Атомисты называют подобные истечения также спектрами (в смысле «видéниями», «призраками»), благодаря которым и осуществляется всякое воздействие на расстоянии. При прямом столкновении с этими спектрами мы и воспринимаем предметы, обнаруживаем и затем познаём окружающий мир. Таким образом, все ощущения в конечном счёте основываются на осязании.
Спектр – «полноценный» образ конкретного сущего. Мы же воспринимаем только какие-то аспекты достигшего нас спектра: пять наших органов чувств не способны передать его полноту. У иных существ возможны иные органы чувств, раскрывающие иные аспекты спектров. «Существуют и другие разновидности органов чувств, – поясняет сие Демокрит, – присущие неразумным животным, богам, мудрецам» ([Псевдо-]Плутарх. «De Placitis philisophorum». IV, 10).
Не только чувства – процессы материальные, которые объясняются движением, сцеплением и разъединением атомов, но таково и мышление. Хотя в теории познания Демокрита они и различаются, то и другое провоцируется столкновением с приходящими извне спектрами.
Так как спектры источаются всеми вещами, то воздух наполнен этими спектрами, в том числе спектрами самых отдалённых во времени и пространстве атомарных формирований. Столкновением со спектрами объясняются сновидения, ясновидение, сверхъестественное и божественное. Но также объясняются и феномены более простые – «народная магия», суеверия, колдовство.
Вот, например, любопытный фрагмент из «Застольных бесед» Плутарха (Книга VIII, 10), где предпринимается попытка с помощью философии Демокрита обосновать известное каждому римлянину убеждение, что во время осеннего листопада нельзя доверять сновидениям.
«Согласно известному положению Демокрита спектры проникают в тело через поры и, поднимаясь вверх, порождают сновидения [под „порами“ здесь подразумеваются