. Хотя в отношении самого себя данную перспективу никогда не понять, поскольку помыслить собственное отсутствие, собственное небытие невозможно, в отношении внешнего мира, прочих людей такое довольно легко допустить, ведь умершие исчезают, уходят из мира, и их больше нет: вполне вероятно и даже скорее всего, вместе с телами гибнут и души… При абсолютной приверженности материализму иное есть заумь, нелепость и ложь.
Чтобы понять другую точку зрения на данный предмет, необходимо взглянуть на мироздание с позиций иной философии. Но для этого в первую очередь придётся рассматривать «объективный мир» не как сам по себе сущий во веки веков, не как последнюю истину, а в тесной связи с сознанием, чувством, умом и даже как их порождение. Космос, включающий и умозрительные горизонты, все пространства и все времена, неизмеримо обширнее привычного, идея вечной материи в нём блекнет, теряет свой status quo, и начинается совершенно другая история. Однако погрузиться в иную философию, даже хотя бы в фантазии, слишком опасно, поэтому и продолжают придерживаться взглядов обычных.
Но сила иная вносит в привычное течение жизни противоречие и дискомфорт: всякое сущее, будь то животное, вещь, человек, не хочет погибнуть, исчезнуть, пропасть. Всякая форма стремится себя сохранить. Грядущая смерть – это ужас и полный кошмар. Почему? Почему всех страшит радикальное изменение, почему всякое сущее сопротивляется гибели, сопротивляется даже слиянию с изначальным единством, растворению в нём, но хочет во что бы то ни стало сохранить свою индивидуальность, остаться собой? Оставим этот вопрос без ответа, но отметим, что он провоцирует поиск какого-то выхода: вместо ничто нам нужен иной горизонт – такой, где мы есть. Любая религия разрешает эту проблему, но материалисту почти невозможно стать на позиции религиозные, разве что образом иррациональным.
Вечное возвращение – дело иное: для материалиста оно есть концепция, которая вместо ничто обещает возвращение прошлого и возрождение в нём нас самих. При этом никакой апелляции к интуиции или вере: что возрождаемся именно мы, а не другие, пусть схожие с нами до мелочей, легко доказывается из теории атомизма, как это было показано выше. Но состоится ли само возвращение? Доказательства этого существуют, но существуют и не менее убедительные опровержения. Не углубляясь ни в те, ни в другие, представляется всё же, что есть вероятность, есть шанс возвращения, а в ситуации безнадёжной и самый ничтожный шанс – это всё.
Понятно, что строить концепцию вечного возвращения на фундаменте атомизма хотя и возможно, однако ошибочно, поскольку это лишает концепцию её подлинных перспектив. Но даже такое понимание вечного возвращения всё равно доносит дыхание вечности, иной, чем ничто, вселяя и в твёрдого материалиста надежду на избавление от неизбежности небытия. Отсюда понятна симпатия к данной концепции. Проблема грядущей гибели, смерти, наиважнейшая, теоретически может быть разрешена.
Однако подобное разрешение крайне опасно, поскольку без глубочайшего понимания мысли о возвращении, без интуитивного постижения причастности сущего к вечности и, соответственно, без принятия собственной судьбы, преодолев ничто, можно попасть в замкнутый круг невыносимого бытия, куда худшего, чем ничто…
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначала,
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь 17.
«Продумаем эту мысль в самой страшной её форме: бытие как оно есть, без смысла и цели, но неизбежно возвращающееся, безо всякого финала в ничто: „вечное возвращение“» (Фридрих Ницше. «Воля к власти», 55).
Да… по словам того же философа, с самых высоких вершин открываются и самые страшные бездны, великое и ужасное неразделимы…
О принятии собственной судьбы, земной и небесной
Что если бы нам пообещали по окончании сей земной жизни новое воплощение и предложили бы выбрать любую людскую судьбу, какую хотим? Судьбу, например, короля или поэта? Святого подвижника или же просветлённого мудреца? Либо простую мирскую судьбу в благополучной стране и в благополучные времена? Можно добавить богатство, любовь, сумасшедшую страсть, моря, корабли, опасные путешествия к диким пленительным островам, музыку, смелость, отвагу, прозрения, ум, сложные тонкие чувства и при этом убавить никчёмную повседневность, болезни, страдания, страх? Всё, что хотим, что нам только угодно?
Захватывающая перспектива. Однако на первый лишь взгляд: печали, страданий в любом случае не избежать. А что если бы нам предложили прожить эту жизнь не один только раз, а множество раз – проживать её снова и снова, всегда?
Перспектива показалась бы ужасающей.
Никакая человеческая судьба не идеальна. Всегда есть изъяны, невидимые со стороны. Бедный, убогий, больной человек завидует славному князю – богатству и роскоши, власти. Но он не видит всех бездн и опасностей княжеской жизни, не знает царственных мук. Князь, в свою очередь, мечтает о жизни отшельника – о диких лесах и зелёных холмах вдали от людей, о небе и облаках – о полной, безумной свободе… Но жизнь отшельника вовсе не безмятежна: одиночество – роскошь, но так же и ужас, которого не избежать.
Люди всегда чего-то хотят, и им кажется, что, как только они это получат, настанут счастливые времена. Но если представить себе, что желанное обретено, и постараться во всех частностях вообразить свою новую жизнь, то быстро становится ясно, что полное счастье так и не наступило и на место одних желаний просто пришли другие. К тому же в земной судьбе не всякое желание осуществимо. Более того, неосуществимы желания самые главные: во-первых, жизнь коротка, и угасание, смерть неизбежны, во-вторых, мы не знаем и не можем узнать, ни что есть сей мир, ни что есть мы сами, в-третьих, не без оснований подозреваем, что подлинное блаженство нас обошло стороной и что существует неведомый горизонт, скрытый за пеленой нашей чудовищной ограниченности, ну и так далее.
В общем, понятно, что всякие горести, темнота всюду сопутствуют нам и не бывает во всём счастливой судьбы. Можно ли в таком случае её принять?
Не роптать на судьбу призывают во многих религиях, но обычно это не означает её принять: речь идёт о согласии пройти через страдания и всяческие испытания ради счастливой будущей жизни на той стороне, эта же жизнь мимолётна, она вскоре рассеется и навсегда пропадёт.
Не роптать на судьбу призывают и многие философы – стоики или скептики например, – которые советуют жить согласно природе. При этом они ориентируют не на загробное счастье, а на созвучие с миром, а также с собой, уже здесь. По их мнению, несовершенство собственной судьбы только кажется, оно – это следствие нашего неведения, на самом же деле любая судьба вплетена во вселенскую гармонию, причастна божественному мироустройству, и если это постичь, то, проживая судьбу, вместе с тем можно держаться от неё в стороне, созерцая величие, мощь, красоту, неисчерпаемость, бесконечность явленного как этот мир бытия.
«Не освобождение от страха и сострадания, не очищение себя от опасного аффекта как бы с помощью его резкого выплеска – это был путь Аристотеля, а воспарение над страхом и состраданием и наслаждение вечной радостью созидания и становления, оставив все сострадания, страхи внизу, под собой…» («Черновики и наброски Ницше». Октябрь и ноябрь 1888, 24[9]).
Ошибка считать, что можно принять лишь идеальную судьбу и идеальный внешний мир, ведь ни того, ни другого нельзя и представить себе, даже если добавить бессмертие. Великий Гераклит говорил, что людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания, и это наблюдение вполне можно отнести не только к земной судьбе, но и к судьбе в вечности – к воображаемой судьбе небесной, поскольку и высочайшая наша фантазия не достигает благословенного рая, где без тени сомнений мы согласились бы остаться навсегда. Не ведая истины, не зная божественных сфер, не узрев запредельного ослепительного бытия, как их вообразить?
Хотя блаженную вечную жизнь в различных подробностях и всяческих частностях, в том числе «бытовых», нам и не вообразить, всё же считают её человеку доступной – интуитивно, в прозрениях и откровениях… Среди всех народов, во все времена о том много думали и говорили, намёками, символами и загадками. Рай христиан, мусульман, Вальхалла, поле Иару…
Несколько слов для примера из Якоба Бёме: «…рай находится в сем мире, но скрыт в мистерии, и он вовсе не изменился; он недоступен нашим страждущим чувствам, глазам, но открылись бы наши глаза, тотчас узрели б его… когда внешняя власть сокрушится, на том самом месте, где ныне находится мир, явится истинный рай; то будет земля из небесной субстанции, в которой мы сможем жить, проникая её насквозь… не будет ни зноя, ни холода, не будет и ночи, и мы сможем проходить сквозь небесную землю, никак не тревожа её… эта земля будет подобна кристально прозрачному морю, и в ней станут видимы все чудеса мироздания, видимы явственно, и сияние Божие будет в ней светом… святой Иерусалим, великий град Божий… будет там раем и обителью человеков… ибо написано: сотворю Я всё заново, и новое небо, и новую землю, где ничто ветхое не вспомянется… не будет там более смерти, не будет и страха, печали, болезни, не будет господ и властителей, кроме Христа, который станет там жить среди нас, и все мы там станем жить в содружестве с ангелами… плоды там будут расти по нашему желанию… не будет и старости, и человек и в сто лет будет как новорождённый, купаясь в чистейшей любви… всякой радости найдётся там место, и если кто сможет доставить радость другому, то всегда это сделает по собственной благостной воле… мы станем там жить как святые священники и будем вести разговоры о премудрости Божией и вечных Его чудесах, ибо в Божественной магии чудес без числа: чем больше их ищут, тем больше находят, осуществляя тем самым умножение Божественной воли…» (