Вадим Пеунов — Об исполнении доложить
Русский советский писатель известен читателям как автор ряда остросюжетных приключенческих книг, в основу которых положены подлинные события. Роман «Об исполнении доложить» рассказывает о борьбе чекистов с происками врагов в 1941 году в Донбассе.
Светлой памяти моей матери Зои Ивановны Пеуновой
Автор
Задание на контрразведку
Дивизионный комиссар Андрей Павлович Борзов положил передо мною копию немецкого документа и сказал:
— Что ж, одним ударом Германия с нами не справилась, теперь предстоит затяжная война. Начинают работать факторы длительного действия. Это очевидно для всех. И вот один из первых ходов нашего с вами противника — гитлеровской контрразведки.
Я внимательно прочитал документ.
«Секретное распоряжение
Отдел иностранной контрразведки № 63/14
Контрразведка 11/ЛА.
Секретное дело штаба.
Берлин.
(Только через офицера)
Во исполнение полученных от оперативного отдела военно-полевого штаба указаний приказано:
1) создать оперативную группу «Есаул»;
2) руководителем ее назначить майора Хауфера, его заместителем — капитана фон Креслера;
3) в качестве отправного пункта оперативной группы «Есаул» избрать лесистые районы Северного Донбасса, где проходят важные железнодорожные магистрали и шоссейные дороги, связывающие Днепр с Доном.
Оперативной группе «Есаул» вменяются следующие обязанности:
I. а) сообразуясь с имеющимися оперативными и агентурными данными, провести акцию «Сыск», возложив при этом личную ответственность за результаты акции на майора Хауфера и капитана фон Креслера;
б) подготовка акции «Сыск» и поддержание связи с майором Хауфером возлагаются на отдел контрразведки.
II. Учитывая большое значение промышленного потенциала юга Советской России, оперативный отдел военно-полевого штаба считает возможным согласиться с рекомендациями Переселенца и использовать в интересах рейха противоречия, которые должны возникнуть в сложной прифронтовой обстановке между национальностями, проживающими на данной территории. В связи с этим необходимо: а) в широких масштабах организовывать саботаж всюду, где это позволяют условия, и прежде всего на оборонных предприятиях, на транспорте, на базах, где скапливаются товары первой необходимости; б) конечной целью этих акций должны явиться антисоветские восстания недовольного возникшими трудностями местного населения, особенно казаков; в) в дальнейшем из этих лиц желательно сформировать отряды для несения караульной службы в районе тыла группы армий «Юг» после выхода наших войск на линию «Дон».
III. Учитывая опыт первых месяцев войны, можно сказать, что, как только нашими войсками будут заняты промышленные области юга Советской России, особенно Донбасса, русскими будет непременно организовано коммунистическое подполье на этой территории. Поэтому необходимо: а) используя группу Переселенца, а также личные знания майором Хауфером и Переселенцем условий и политической обстановки на указанной территории, выявить людей, которым, возможно, будет поручена организация подполья; б) своевременно установить места явок, баз и сосредоточений будущих партизанских отрядов и подпольных групп; в) в нужный момент одновременно и повсеместно обезглавить подполье».
Прочитав документ дважды, я вернул его дивизионному комиссару.
С Андреем Павловичем мы расстались несколько месяцев тому назад, незадолго перед войной, когда меня из отдела военной контрразведки перевели в распоряжение Киевского военного округа, поближе к западной границе. Я получил назначение на должность начальника контрразведки корпуса. Впоследствии наш корпус принял на себя один из первых танковых ударов врага. Потом с кровопролитными боями отступал через западные районы Украины, прорвался к Киеву и влился в общую оборону. После выхода из окружения я, как это и полагалось, написал рапорт о проделанной работе за период боев на границе и во время отступления. Рапорт попал к Борзову, и он вызвал меня срочно в Москву. До столицы я добирался с превеликими трудностями.
Дивизионный комиссар Андрей Павлович Борзов, один из соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского, был первым моим учителем. Под его началом я проработал шестнадцать лет. И вот мы снова вместе.
За время, что мы не виделись, Борзов, что называется, сдал. Столько лет Андрей Павлович был для нас, молодых чекистов, образцом неувядаемости и вечной молодости. Поджарый, энергичный, напористый, он мог неделями работать по двадцать часов в сутки. А сейчас выглядел вконец уставшим. Глаза красноватые. Веки припухли. Это от бессонницы.
— Вот, Петр Ильич, — положил он на стол документ, — оперативный отдел гитлеровского военно-полевого штаба планирует нашу с тобой работу. — Он постоял, подумал. Заговорил уже официально, по старой служебной привычке обращаясь к подчиненному на «вы». — Я отозвал вас с фронта как специалиста по промышленному югу страны. В Донбассе родились, там боролись с бандитизмом, там работали, вернее, начинали с Сынком…
Такое предисловие взволновало меня. Какое же меня ждет назначение? Вспомнил одного из лучших разведчиков своего отдела, работающего за границей с давних времен.
Борзов глянул на секретное распоряжение гитлеровской разведки, лежащее на столе, и спросил:
— Что вы можете сказать по поводу содержания этого документа?
«Что сказать»! Зная манеру комиссара работать с подчиненными, я ждал этого вопроса.
— Мне думается, что гвоздь всего задания для группы «Есаул» — акция «Сыск». Даже в сверхсекретном приказе цель ее осталась зашифрованной. Но тут же подчеркивается личная ответственность за результаты ее проведения руководителей оперативной группы «Есаул». Кстати о фамилиях: Хауфер мне ни о чем не говорит, но это, судя по приказу, опытнейший разведчик. А вот фон Креслер…
Креслеры — военная династия. Начиная со времен Фридриха Великого, Креслеры играли не последнюю роль в битвах за «великую Германию». Генрих фон Креслер — штабист, теоретик, полковник, стратег бронированного кулака. Иоганн фон Креслер, старший из братьев, прусский генерал крайне консервативных взглядов, перед войной в должности командира дивизии проживал в Кенигсберге. В своих мемуарах «Война как она есть», вспоминая четырнадцатый год, писал: «Россия — огромная страна, глубина ее тыла практически беспредельна, людские и материальные ресурсы колоссальны. Нельзя забыть и о боевом духе русского солдата. В мире есть три нации, которые умеют бесспорно побеждать: немцы, русские и японцы. Опыт прошлого учит, что нам нужно быть рука об руку с русскими». Капитан доктор фон Креслер был третьим Креслером, имя которого стоило знать контрразведчику.
— Показательно, — говорю Борзову, — выходец из такой знатной семьи, имеющий, вне сомнения, самых влиятельных покровителей, доктор — всего лишь второе лицо. Представляю себе, каким крупным специалистом контрразведки является Хауфер, коль ему, а не доктору фон Креслеру, доверили возглавить группу «Есаул».
Сумрачное лицо Борзова подобрело, глаза просветлели.
— Мы, — продолжал комиссар, — рассматриваем задание, которое получила группа «Есаул» от своего центра, как моральную диверсию с далеко идущими целями: разжигание национальной розни в таком многонациональном крае, как промышленный юг Украины и РСФСР, и антисоветское восстание. Ни больше, ни меньше. Но решается эта политическая задача методами контрразведки. Вот и перед нами стоит политическая задача — сорвать планы гитлеровцев и, при возможности, навязать им свою контригру. Сегодня я вас, Дубов, познакомлю с Федором Николаевичем Белоконем. Интереснейший человек. Сами в этом убедитесь. Он занимается организацией партийного подполья на Украине. А вам предстоит охранять и это подполье, и прифронтовую зону.
В 17.35 мы с Борзовым вошли в просторное здание ЦК. Здесь было тихо и прохладно. Мы поднимались по широкой лестнице, шли по сложным лабиринтам коридоров и молчали: обоими владело сложное чувство значимости происходящего.
В просторном кабинете, у стола, в широких креслах сидели и беседовали двое. Друг против друга. Один — невелик ростом, суховатый, как говорят в народе, поджарый. Волосы — ежиком. Лобастый. С шустрыми, все примечающими светлыми глазами. Ему на вид было лет сорок пять. В военной гимнастерке, но без знаков различия. Догадаться труда не составляло: Федор Николаевич Белоконь. Другой, Вячеслав Ильич, постарше лет на десять. Полный. Лицо уставшего, измученного долгой бессонницей человека. Перепахали лоб морщины. Под глазами они — мелкой сеткой, которую не в состоянии скрыть даже тяжелая черепаховая оправа очков.
Он поднялся нам с Борзовым навстречу.
— Говорю Федору Николаевичу: проверь свой хронометр: Борзов в дверях, значит, 17.40. — Он поприветствовал комиссара, которого сегодня уже видел, затем тепло поздоровался со мной. Привычным движением руки поправил очки, «посадив» их на место. — Знакомьтесь, — представил он меня: — Петр Ильич Дубов.
Белоконь резким, решительным движением пожал мне руку.
Вячеслав Ильич предложил всем сесть, а сам подошел к карте, занявшей почти всю стену, и отодвинул шторки.
Карта была перечеркнута красно-синей спаренной линией, которая начиналась где-то у Ленинграда, опускалась к югу, добиралась до Днепра. Голубая полоска реки разлучала синюю черту с красной, но кое-где, перебравшись на восточный берег, они вновь соединялись, застывали.
— Трудно нам сейчас, — с грустью сказал Вячеслав Ильич. — В данный момент противник развернул против нас 182 дивизии, не считая четырнадцати дивизий, которые находятся в резерве главного командования сухопутных войск. Наши части, к сожалению, пока укомплектованы лишь наполовину. Свежие дивизии мы вынуждены сосредоточивать в основном на Западном фронте, перекрывая подступы к Москве, хотя крупные мероприятия и проводятся по обороне Ленинграда и Киева. Но там противник имеет четырехкратное превосходство в авиации. Мы оставили Таллин: Балтийский флот потерял хорошую базу. Это скажется на обороне Ленинграда. Ну, а то, что делается в районе Чернигов — Киев — Нежин, вы видели своими глазами…