доставлении взаимного удовольствия другим вовсе не заботятся. Но это столь же несправедливо, сколь тягостно.
Бывают еще и такие люди, которые непрестанно говорят только о самих себе, о своих домашних обстоятельствах, связях, делах и должностных занятиях; все умеют обращать к сим предметам и почерпать из них всякое сравнение, всякое подобие. - В обществах смешанных сколь можно менее выставляй свои собственные обыкновения и тон, заимствованный от твоего воспитания и рода жизни! Не говори о таких предметах, которые кроме тебя, едва ли могут быть занимательны! Остерегайся перенять ошибки тех людей, кои самих себя пересмеивают; это приводит в замешательство присутствующих и обнаруживает суетный эгоизм.
Не намекай на анекдоты, вовсе неизвестные для твоего соседа, или на какие-либо места из таких книг, которых он, вероятно, не читал. Не должно говорить на чужом языке, когда мы думаем, что в компании не все его разумеют. Учись применяться к тону общества, в котором находишься! Нет ничего отвратительнее, когда врач занимает молодых женщин своим собранием анатомических орудий, или правовед - придворного обветшалыми законами Ливия Марция, а дряхлый ученый - открывшеюся в нем подагрою.
Часто случается быть нам в таких обществах, в которых трудно бывает возбудить занимательность. - Но если благоразумный человек окружен глупцами, вовсе не имеющими вкуса к изящному, то он не виноват, если его не понимают. Он должен утешиться тем, что говорил о таких предметах, которые заслуживают внимание.
(34) .
Итак, не говори слишком много о самом себе; разве в кругу искренних друзей твоих и притом тогда, когда ты уверен, что дело одного есть дело общее для каждого из них. Однако же берегись и тогда обнаруживать в глазах их самолюбие! Не говори о себе слишком много даже и тоща, когда добросердечные друзья твои из учтивости разговор свой относят к твоей особе или сочинениям и пр. Скромность есть одно из любезнейших свойств, производящее тем выгоднейшее впечатление, чем реже в наши времена становится сия добродетель. Итак, не читай своих сочинений каждому, даже если он того желает; не всякому показывай свои способности и не всякому открывай дела свои; а наипаче не давай ни отдаленнейшего повода к тому, чтобы тебя о том просили. Никому не будь в тягость своим обхождением, т.е. ни в каком обществе не показывай такого перевеса, чтобы другие должны были умолкнуть и показаться в худшем виде.
(35) .
Не противоречь самому себе в словах, так чтобы не утверждать того правила, коему противоположное ты когда- нибудь защищал! Можно переменить мнение свое о каком-нибудь предмете; однако же полезнее бы было в обществе судить о чем-нибудь решительно не прежде, как по соображении всех обстоятельств, служащих к защите или опровержению оного.
(36) .
Остерегайся впасть в ошибку тех людей, кои по недостатку памяти, либо по невниманию, или по чрезмерной приверженности к собственным выдумкам при всяком случае повторяют одни и те же анекдоты, шутки, острые сравнения и пр. Вообще очень полезно, особенно в обращении светском, изощрять свою память, дабы не приучаться записывать все то, что бы мы желали удержать в памяти.
(37) .
Не вмешивай в разговоры свои двусмысленности и не намекай на такие предметы, которые бы могли возбудить отвращение или заставили бы краснеть стыдливость! - Не одобряй также других, когда они делают сему подобное! Истинно образованный человек не может находить удовольствия в таких разговорах. Стыдливость, благонравие и отвращение к неблагопристойным словам должно соблюдать даже в обращении с мужчинами.
(38) .
Не должно вмешивать в разговор слишком простых и обыкновенных поговорок, каковы например: "Здравие есть драгоценное сокровище"; "Что медленно ведется, то хорошо удается" и пр., и пр. Такие пословицы крайне скучны, а иногда и ложны.
Есть такие "механические" люди, коих разговоры всегда почти состоят из известных формул, по которым они болтают, вовсе ни о чем не думая. Они находят тебя в постели при смерти и радуются тому, что видят тебя здоровым. Если ты покажешь им свой портрет, то они найдут, что он хотя весьма похож, но уже слишком давно снят. Что может быть скучнее сего и подобного тому пустословия?
(39) .
Не досаждай пустыми вопросами тем, с коими ты обращаешься! Есть люди, кои не только из одного суетного любопытства, но даже по одной токмо привычке, вопросами своими становятся для нас столь несносны, что вовсе невозможно обращаться с ними свойственным нам образом.
(40) .
Учись переносить противоречия! - Не будь рабски предан своим мнениям! Не будь вспыльчив и груб в спорах даже и тогда, когда основательным твоим доводам противополагают насмешку и колкости. И в самом выгодном для тебя деле ты уже половину теряешь не будучи хладнокровен или по крайней мере в том нельзя удостоверить других.
(41) .
В тех местах, куда сходятся для забавы, во время танцев, на зрелищах и пр. не говори ни с кем о домашних делах и еще менее о предметах скучных. - В такие места собираются обыкновенно для развлечения, и потому непристойно было бы насильно кого-нибудь возвращать к повседневным его заботам.
(42) .
Само собою разумеется, что человек честный и благоразумный никогда не станет шутить над основательным учением Религии даже и тогда, когда бы он имел несчастье действительно сомневаться в истине оного. - Не надобно также издеваться и над церковными обрядами, строго соблюдаемыми некоторыми сектами вероисповедания и над обрядами, которые многими почитаются за сущность самой Религии. Должно уважать все, что в глазах других кажется достопочтенным. Надобно допускать всякому ту свободу в мыслях, которой мы требуем для себя сами. Не должно забывать, что может быть то самое, что мы называем просвещением, кажется другим невежеством. Надобно щадить предрассудки, служащие к успокоению других людей. Ничего не должно отнимать у других, не заменив отнимаемого чем-либо лучшим. Не должно забывать, что здесь, на земле, ограниченный наш разум весьма легко может ошибаться в отношении столь важнейших предметов; что хотя бы и недостаточную Систему, на коей однако же основана вся нравственность, не так легко поколебать, не приведя в расстройство вместе и самого здравия. Наконец, не должно забывать, что о таких предметах судить в обществе вовсе не место.
Впрочем, мне кажется, в нынешние времена нередко с намерением избегают повода говорить о Религии. Некоторые даже стыдятся выказывать горячность своего Богопочи- тания, опасаясь почесться мало просвещенными, а другие принимают на себя вид Богомудров и вовсе ничего не хотят говорить против фанатизма в намерении заслужить тем самым благосклонность людей набожных. Первое означает робость, последнее - лицемерие, но и то и другое недостойно честного человека.
(43) .
Если ты хочешь говорить о телесных, умственных и других каких-либо недостатках или рассказать анекдот насчет какого-либо смешного правила или предрассудка, или желаешь осмеять какое-нибудь состояние, то наперед осмотрись, нет ли кого-либо в обществе такого, к которому бы относились слова твои, или который бы отнес сие порицание или насмешку на счет своих родственников или свой собственный.
Не должно издеваться над чьим-нибудь станом, ростом и безобразием, ибо сие не зависит от власти человеческой. - Нет ничего оскорбительнее, досаднее и несноснее для человека, который по несчастью имея несколько странную наружность, тем самым навлекает на себя насмешки и отчуждение от общества. Людям, которые хотя несколько знакомы с большим светом и жили между людьми различных видов и состояний, казалось бы, вовсе не нужно о сем напоминать. Но, к сожалению, встречаются иногда, даже между знатными особами, а наипаче между женщинами такие, которые столь мало имеют понятия о благопристойности и справедливости, что не в состоянии скрыть впечатлений, производимых в них странною наружностью. Это есть слабость. - И если рассудить, сколь относительны и сколь разнообразны бывают понятия о красоте и безобразии; сколь мало основательна и ненадежна наша физиогномическая наука; и сколь часто под какою-нибудь отвратительною наружностью скрывается благородное пламенное сердце, тонкий и проницательный ум, - то легко увидеть можно, что весьма редко мы можем иметь право основывать вредные последствия на внешнем виде человека, и никогда не должны первые впечатления, производимые в нас таким видом, к чему-либо прискорбию обнаруживать смехом или другим каким-либо образом.
Впрочем, кроме необыкновенной наружности, могут нам казаться странными в человеке еще другие предметы, например, смешные, нелепые, отвратительные ухватки, обороты, кривляния, незнание известных обыкновений, неосмотрительность в поступках, странная одежда и пр. Не меньшею неблагопристойностью можно почесть и то, когда даем заметить сии несообразности смехом или иными знаками другим людям, и чрез то беднягу, и без того уже чувствующего свои недостатки, приводим в еще большее замешательство.
(44) .
Бели хочешь говорить в обществе с другом своим о ком- нибудь из присутствующих (хотя сие, как и шептание на ухо вообще неприлично), то по крайней мере остерегайся смотреть на ту особу, о которой ты говоришь. А если и тебе хочется услышать, о чем говорят в некотором от тебя расстоянии, то и тогда не обращай туда глаз своих, иначе ты обратишь на себя внимание общества, ибо слушают ушами, а не глазами.
(45) .
Остерегайся без необходимости напоминать людям, с которыми ты обращаешься, о неприятных для них вещах! - Часто некое неблагоразумное участие заставляет людей расспрашивать нас о наших домашних и других для нас скучных делах, хотя, впрочем, помочь нам они не в состоянии и тем принуждают нас беспрестанно иметь перед глазами предметы, которые бы мы охотно желали забыть в обществе, где надеялись найти развлечение и успокоение от трудов житейских. Надобно иметь столько познаний человеческого сердца, чтобы быть в состоянии различать, можно ли какого-нибудь человека в минуту нашей с ним беседы, смотря по его темпераменту, положению и роду печали, такими разговорами развеселить, или грусть его не увеличится ли еще более. Остерегайся также обремененных горестною судьбой приводить в большее огорчение, представляя в мрачном виде бедственное их положение, которое переменить они не в силах. Есть такие