(2) .
Итак, берегись оставлять вернейшего твоего друга, т.е. самого себя, так чтобы сей верный друг твой не оставил тебя в то время, когда ты будешь иметь в нем нужду. Да! бывают минуты, в которые ты сам себя оставить не должен, хотя и все тебя оставляют. Бывают минуты, говорю я, в которые обращение с самим собою есть единственная отрада. И что же будет с тобою, когда ты, пребывая в раздоре с собственным твоим сердцем, получишь и с сей стороны отказ во всяком утешении и помощи?
(3) .
Но если ты хочешь найти отраду, счастье и спокойствие в обращении с самими собою, то сие обращение должно быть столь же разборчиво, справедливо и строго, как и с другими людьми. По сему не надобно огорчать и унижать себя в собственных глазах своих; нс надобно презирать себя или излишней лестью уклоняться от своего усовершенствования.
(4) .
Пекись о здравии телесном и душевном, но не изнеживай стишком ни тело, ни душу. Кто не дорожит своим здоровьем, тот теряет такое благо, которое одно часто бывает достаточно, дабы возвысить его превыше людей и судьбы, и без которого все земные сокровища суть один только прах.
"Без сего драгоценного достояния все сокровища внушают единое сожаление о невозможности ими воспользоваться. Безрассудные! мы расточаем сие благо, почитая его неистощимым! Юность есть тот возраст, в котором наиболее нужно утвердиться, и во время оной мы наиболее о нем не радеем." - По словам Лаб- рюйера мы употребляем одну часть нашей жизни на то, чтобы сделать злополучною другую, ь (См. Principes Philosophiques, Politiques Et Moriaux, par. M. Weiss, под статьей De La Sanle, cmp. 178)
Здравие состоит в чистейшей, легкой деятельности и истинной, но не роскошной силе. Человек стремится к сему здравию из уважения к духу, которого спокойное развитие, чистейшее ощущение и внешние действия зависят от здравия телесного. Отсюда возникает первая заповедь нравственного человека: "храни жизнь свою: храни ее не только для того, чтобы жить и наслаждаться жизнью, но и для того, что она принадлежит лицу твоему; что она есть необходимое условие твоей деятельности. - Отсюда следует, что примирение с жизнью есть нравственная обязанность к самому себе, равно как и сохранение истинного се достоинства. А по сему в таком положении мы не должны питать в себе желания смерти, в которые ввергают нас ребяческие слабости и страстные мечты. Вторая нравственная заповедь: "пекись о своем здравии, или сохраняй тело свое в чистейшей деятельности, и через то самое делай его способным к нравственному действию. Ибо здравие само по себе, как чувственное благосостояние, не имеет никакого внутреннего достоинства; но оно имеет свою цену как средство к исполнению своих обязанностей, т.е. как основание деятельности разума. По сему единственно из уважения к душе и свободе нашей обязаны мы сохранять здравие. Оно есть необходимое условие к чистейшему ощущению, к истинному чувству, к непоколебимой силе, и, наконец, к свободному исполнению познанного добра. Когда тело находится во всей полноте и истинной силе своей (что почти не принимают во внимание наши расслабленные современники), тогда оно не только безопасно для духа, но еще служит к обузданию гибельной фантазии.”
(см. Pr. Aug Corns Moralphilosophie Und Religion Philosophic. Leipzig 1810. cmp. 98.)
Но кто страшится малейшего дуновения ветра и избегает всякого напряжения сил своих, тот ведет жизнь несносную, бесчувственную и тщетно старается искусством заменить потерю сил естественных.
"Если, - говорит Вейс (там же, стр.182), - сохранение своего здравия должно быть одной из существенных обязанностей наших, то излишнее старание об оном становится пороком. Можно жертвовать для сего некоторыми удовольствиями, но обязанностью - никогда; а сделать его преимущественным, единственным предметом наших стараний означает более крайнюю робость духа, нежели благоразумие."
Кто предается всегдашнему волнению страстей своих и беспрестанно напрягает силы душевные, тот часто принужден бывает оплакивать потерю растраченного драгоценного времени, удобного к открытиям. Но кто разум и память свою оставляет в непрестанной дремоте, или кто страшится самого малейшего сопротивления и всякого неприятного усилия, тот не только лишается истинного наслаждения, но погибает невозвратно, особенно там, где дело доходит до усилий, смелости и решительности.
Опасайся мечтательных мучений, душевных и телесных! Не унывай ни в каком неблагоприятном для для тебя приключении или при естественном недуге! Будь бодр, спокоен! В мире сем нет ничего постоянного, непременного. Все преодолевается терпением; все приходит в забвение, если внимание обращается на другой предмет.
(5) .
Уважай самого себя, если хочешь заслужить уважение от других! Поступай во всем благопристойно! Не делай и в тайне ничего такого, чего бы ты должен был стыдиться в присутствии других людей, и не столько для того, чтобы достойно выглядеть в глазах других, сколько для того, чтобы снискать собственное уважение. Соблюдай приличие во внешних поступках и одеянии, не поблажай себе и тогда, когда ты находишься даже наедине с собой.
"Лорд Бэкон говорит, что приятная наружность есть непременное одобрительное письмо.
. Она есть приятный предвестник человеческого достоинства и приуготовляет для него путь жизни" (см. Дух Лорда Честерфилда, стр.
181).
Не ходи в замаранной и изорванной одежде! - Наблюдай приличия в походке; избегай в оной всяких грубых телодвижений, даже и в то время, когда никто тебя не примечает.
"Желание нравиться есть половина науки быть в обществе приятным", - говорит сей же писатель под статьею о приятностях, и далее: "Поступки благородного человека должны быть благопристойны и действия его исполнены приятности. Он наипаче должен стараться о поступках и приемах своих, когда вступает в беседу, чтобы они были почтительны без низости; свободны без чрезмерной вольности; благородны без принужденности и вкрадчивости; но чтобы под ними не скрывалось никакого коварного намерения. Как мужчины, так и женщины более следуют внушению своего сердца, нежели рассудка. Путь к сердцу находим мы через чувства. Старайся понравиться глазам и слуху, тогда можешь считать, что половина дела сделана".
Не забывай своего собственного достоинства! Не теряй никогда веры в самого себя; не теряй сознание твоего достоинства - достоинства человека - и чувствуй, что хотя не равняешься ты многим людям в благоразумии и дарованиях, но по крайней мере не уступаешь никому в добросердечии и ревностном стремлении к сим совершенствам.
(6) .
Не отчаивайся и не унывай, если ты не в состоянии достигнуть той нравственной или умственной ступени величия, на которой стоят другие! Не будь столько несправедлив к самому себе, чтобы не чувствовать тех преимуществ, которыми ты в состоянии блеснуть перед другими! - И хотя бы этого не было, ужели мы все должны быть великими?
Не предавайся также страсти господствовать над другими и играть главную, блистательную роль! Да знаешь ли ты, как дорого иногда приходится платить за нее! Я знаю, сколь трудно истребить страсть сделаться великим человеком при внутреннем созьании силы и истинного достоинства.
Живя между людьми ограниченных дарований; видя, сколь мало они ценят и сознают наше достоинство; сколь мало притом имеем мы на них влияния, и с каким презрением, наконец, смотрят на нас сии жалкие невежды, которые достигают всего без малейших усилий, - правда, сознавать это бывает для нас весьма прискорбно. Но не то ли самое встречается и во всех других состояниях? - Ты желал бы служить Государству, но не имеешь ни связей, ни пути к достижению этой цели. Тебе хотелось бы жить пышно, но с одной стороны недостатки твои, а с другой стороны заботы домашние стесняют дух твой. Таким образом помыслы твои обращаются в ничто. Ты глубоко чувствуешь, как разрушаются твои пожелания, но никогда нс можешь решиться отступить от правил честности. Все это я чувствую вместе с тобою. Но не теряй, однако же, бодрости, веры в самого себя и провидение! - Бог да сохранит тебя от сего гибельного несчастья! Есть величие - и кто его достигнуть может, тот действительно превыше всех. Сие величие независимо от людей, превратности судьбы и внешнего уважения. Оно основывается на сознании внутреннем, и чувство оного усиливается в нас тем более, чем менее признается другими.
(7).
Будь приятным собеседником самому себе. Не наводи себе скуки, т.е. никогда не будь совершенно праздным.
"Не упускай удобного времени", - есть драгоценное правило, которое должно всегда и везде руководить нашими поступками. "Время, - говорит Эдуард Юнг, - распределено для нас, так сказать, мелкими частицами; каждое мгновение обязуется как бы клятвою пред судьбой хранить глубокое молчание о нашей участи, до коле сама она не присоединится к течению нашей жизни; между тем будущее содержит в тайне участь нашу; каждая переходящая минута может сделаться началом нашей вечности".
"Время, - говорит Честсрфилд, - драгоценно, а жизнь кратка; следовательно, не должно терять ни единой минуты напрасно. Усовершенствование человека есть важное предопределение человека, а по сему должно более всего печись о достижении его в полной мере". "Есть простонародная пословица, - говорит тот же писатель, - что денежка рубль бережет; приноравливая сие изречение ко времени, советую не терять напрасно ни минуты, ибо минута сбережет целый час. Во весь день делай что-нибудь полезное, а не трать напрасно полу-часов и четвертей, коих в течение года наберется весьма много."
Не имей единственным предметом своей жизни только себя самого, но старайся извлекать из книг и из общения новые понятия. - Нельзя представить себе, сколь односторонним и монотонным существом бываем мы, когда не выходим из круга собственных любимых наших понятий и с каким упорством в таком случае отвергаем все, что не несет на себе печати нашего образа мыслей. Самыми несносными собеседниками бываем мы, без сомнения, тогда, когда находимся в разногласии с нашим сердцем и совестью. Кто хочет в гом увериться, тот пускай только обратит внимание на различие своих склонностей. Как скучны, рассеяны и сколь тягостны бываем мы для самих себя по проведении без пользы и, может быть со вредом, нескольких часов! Напротив того, сколь приятные мысли занимают нас вечером дня, с пользою нами проведенного!