женские тайны, вверенные ей от приятельницы. - Во всех сих и подобных случаях должны благоразумие и честность руководствовать и ту, и другую сторону. Но всегда останется неоспоримою истиной: где вкрадется недоверчивость, где должно вынуждать откровенность, там супружеское счастье погибает. Наконец, ничто не может быть бесчестнее, презрительнее, как если муж до того унижается, что тайно перехватывает и распечатывает письма своей жены, разбирает ее бумаги или обыскивает ее комоды. Сими недостойными средствами он никогда не достигнет цели. Нет ничего легче, как обмануть бдительность человека, если дело идет только о проступках, кои доказать можно; если разорваны уже тончайшие узы, исчезли разборчивость и доверие. Муж, назвав однажды жену свою прелюбодейкою, сам наставляет себе рога. Что может быть легче, как обмануть человека, коротко нам известного, у которого потеряли всю доверенность и которого часто можем уличать в ложном подозрении, поелику страсти его ослепляют, и он за недоверчивость свою заслуживает быть обманутым. - Обман почти всегда бывает последствием таких поступков, которые и благороднейшую женщину могут лишить всякой нравственности и, так сказать, принудить к преступлению.
02).
По причинам основательным, которые всякий благоразумный человек сам усмотрит, не советую супругам исполнять вре занятия свои совокупно, а напротив, чтобы каждый имел определенный, особый круг действия. Редко хозяйство бывает хорошо там, где жена вместо мужа сочиняет бумаги, а он, когда званы гости, должен помогать повару стряпать и дочерям своим наряжаться. Из этого происходит суматоха; муж и жена делаются посмешищем слуг, полагаются друг на друга, норовят во все вмешаться, все знать - Одним словом, это не годится!
(13) .
Что ж касается до заведования деньгами, то я не могу одобрить в сем отношении большую часть мужей хорошего состояния, дающих женам своим определенную сумму, которою сии последние должны изворачиваться для содержания хозяйства. Из сего выходит раздельный интерес; жена входит в класс служителей, побуждается к корыстолюбию, к излишней бережливости, находит, что муж слишком лаком, морщится, если он пригласит хорошего приятеля на обед; муж с своей стороны, если он не довольно разборчив в чувствах, всегда воображает, что за дорогие деньги свои слишком худо обедает, или же, по чрезмерной разборчивости, не отваживается потребовать иногда лишнего блюда, чтобы не привести жену свою в замешательство. И потому, если только не дворецкий или ключница исправляют у тебя дела, по существу своему к обязанностям жены принадлежащие, дай жене своей на расходы соответственную достатку твоему сумму денег! Когда оная будет издержана, то пусть она потребует от тебя более; если ты найдешь, что издержано слишком много, потребуй отчета! Рассмотри с нею вместе, где и что можно сберечь! не скрывай от нее своего состояния; но также определи ей небольшую сумму на невинные увеселения, наряды, на тайную благотворительность и не требуй в оной от нее отчета!
(14).
Доброе хозяйство есть одна из необходимейших потребностей для супружеского счастия. И потому более всего должны мы стараться, хотя бы до вступления в брак и имели наклонность к расточительности, от оной освободиться и приучаться к хозяйственной бережливости. Человеку одинокому все легко переносить - нужду, недостаток, унижение, пренебрежение; весь свет ему открыт, лишь бы имел он здоровые руки; ему нечего покидать, а в каком-нибудь неизвестном уголке земли легко может пропитать себя трудами рук своих. Но когда худое хозяйство повергает в нищету мужа и отца, когда взоры его обращаются на семейство, требующее от него пищи, воспитания, удовольствий, когда он часто не знает, где на завтра достать кусок хлеба, приобрести столько, чтобы одеть полуобнаженных, взрослых дочерей своих, или когда его честь, выгода, обеспечение состояния детей его зависит от того, чтобы он с семейством своим принял пристойную, даже блестящую наружность, и он ни к чему тому не имеет способов, когда столовое серебро, заложенное у ростовщика, должен он занимать на один обед для угощения приглашенных людей, между тем, как в прихожей дожидается человек, чтобы тотчас после стола взять оное обратно, когда заимодавцы и стряпчие теснят его со всех сторон, и безбожные ростовщики опустошают и без того уже тощий его кошелек, - тогда уныние, болезни телесные и душевные терзают его; несчастный повергается в отчаяние, хочет заглушить его и впадает в распутство. Внутри терзается угрызениями совести; извне преследуют его жестокие укоризны жены; вопль детей пробуждает его от ужасного сна; презрение, с коим взирает на него знатная и богатая чернь, погашает последний луч надежды; мужество и отрада исчезают; друзья удаляются; адская улыбка врагов и завистников потрясает каждый нерв его, - в сем-то ужасном положении исчезает и самая тень семейственного счастия. Злополучный никого столько не избегает, как тех, кого он вместе с собою поверг в бездну; и потому, если который-либо из супругов склонен к расточительности, то должно употребить все меры, дабы миновать столь бедственной участи, пока еще есть время. Тот из супругов, который умеет обращаться с деньгами, пусть возьмет их в свое заведование. Пусть они согласятся в мерах, как помочь хозяйству, и последуют оным со строжайшею точностью; пусть они ограничат свои расходы, но с тем, однако же, чтобы, если возможно, хотя немного оставалось и для позволительных удовольствий, дабы расточителю ограничение и недостаток не сделались слишком тягостными!
(15).
Кому лучше быть богатым; мужу или жене? Ежели что- либо одно должно быть, то я первому отдаю преимущество. Хорошо, если и муж, и жена имеют некоторый достаток, чтобы потребности жизни удовлетворять общими силами, а не жить одному совершенно на счет другого. Но ежели зависимости, которая естественно из того проистекает для стороны менее достаточной, избежать нельзя, то с законами природы согласнее, чтобы глава семейства более имел достатка. Если кто женится на жене богатой, тот по крайней мере пусть приведет себя в такое состояние, чтобы никогда не сделаться чрез то ее рабом. Пренебрежение сей предосторожности тому причиной, что браки такого рода редко бывают счастливы. Если бы жена моя принесла мне в приданое большое имение, то я усугубил бы свое старание доказать ей, сколь ограничены мои нужды; я мало бы употреблял на себя и доказал бы ей, что даже малость сию могу приобрести собственными трудами; я давал бы ей столовые деньги, был бы только управителем ее имения; жил бы открыто потому, что это прилично богатым людям; но при том показал бы ей, что такая жизнь не льстит моему тщеславию, что и при двух блюдах я столь же весел и доволен, как при двадцати, что мне не нужна большая услуга, что у меня здоровые ноги, которые несут меня так же далеко, хотя не так скоро, как и пышная ее карета; наконец, потребовал бы.
как прилично главе в доме, неограниченной власти распоряжаться ее имением.
(16).
Нужно ли, чтобы муж был умнее жены? И этот вопрос заслуживает внимания, рассмотрим его ближе. Понятие о благоразумии и уме со всеми его отношениями и изменениями не всегда в одном смысле принимается. Благоразумие мужа совсем другого рода, нежели требуемое от жены; а если сверх того благоразумие смешивать с опытностью, познанием людей или еще с ученостью, то безумно было бы предполагать оное у обоих полов в равной степени. И потому требую я от женщины так называемого esprit de detail, т.е. тонкости, невинной хитрости, осторожности, остроумия, терпения и уступчивости, - все сии качества принадлежат к благоразумию, но не всегда в такой степени свойственны мужскому характеру. От мужа, напротив того, ожидаю я, чтобы он был предусмотрительнее, хладнокровнее во всех случаях, тверже, непоколебимее, менее подвержен предрассудкам, постояннее и образованнее, нежели жена. Но вопрос мой надлежит принимать в смысле общем, то есть: Ежели бы который-либо из супругов имел слабые, тупые органы, недостаток во многих необходимых для общежития познаниях, в таком случае кому лучше быть стороною слабейшей: мужу или жене? - Не останавливаясь, ответствую: Никогда не видал я еще счастливого и порядочного хозяйства там, где жена была полным господином. В доме, где распоряжается муж, хотя и с ограниченными способностями, хозяйство по большей части идет все еще лучше, нежели там, где и умная даже жена исключительно хозяйничает. Есть, может быть, из сего исключения; я, однако, таковых не знаю. Разумеется, что здесь говорится не об утонченном владычестве над сердцем благородного супруга; кто не предоставит его охотно умной жене? Какой благоразумный муж не почувствует, что часто имеет нужду в кротких наставлениях? Но исключительное господство жены, кажется, противно предопределению природы. Слабейшее телосложение, врожденная склонность к ничтожным удовольствиям, всякие причуды, нередко помрачающие рассудок даже в самые решительные мгновения, воспитание, наконец, гражданское устройство, возлагающее всю ответственность в домашнем хозяйстве на одного мужа, - все сие явно назначает жену искать защиты, а мужа обязывает давать оную. Итак, нет ничего смешнее, как если благоразумнейший и сильнейший будет искать защиты у безумца или слабого. Женщины, одаренные отличными душевными способностями, поистине погрешают против собственных выгод, ежели из властолюбия избирают или желают себе глупых мужей; неминуемым последствием того бывает беспрестанное отвращение, расстроенное хозяйство и презрение публики к одной стороне, что и относится к обеим сторонам. Но те из мужчин, которые столь слабоумны, что не в состоянии надлежащим образом управлять семейством или быть в доме своем господином, лучше сделают, если навсегда останутся холостыми, чем выставлять себя на посмеяние своим детям, служителям и соседям. Я знал одного слабого мужа знатной породы, над которым жена его имела столь неограниченную власть, что когда однажды она велела подать карету, он тайком прокрался вниз и тихонько спросил у кучера: "Не знаешь ли ты, поеду ль и я вместе?" Такие мужья де