(10) .
Одна из главнейших пружин женского характера есть любопытство. И на оное нужно в обхождении с ними уметь в свое время воздействовать и, смотря по обстоятельствам, возбуждать, занимать и удовлетворять его. Довольно странно иногда видеть, как далеко простирается их любопытство. Даже самые чувствительные и сострадательные из них иногда чувствуют непреодолимое желание смотреть на ужасные зрелища, казни, лекарские операции, раны и тому подобное или слушать страшные рассказы об убийствах и злодеяниях - предметы, на которые менее слабые мужчины не без отвращения могут смотреть. По этой причине романы и драматические сочинения, наполненные бесчисленными приключениями, неожиданными происшествиями, ужасами и злодействами, самые для них привлекательные; по той же причине злые женщины так охотно выведывают чужие тайны, высматривают поступки своих соседей, хотя, впрочем, не всегда злоба, зависть или желание вредить их к тому побуждают. Лорд Честерфилд говорит: "Если хочешь попасть в милость у женщины - поверь ей тайну!" - без сомнения, тайну маловажную. А почему не важную? Не бывают ли многие жены молчаливее своих мужей? Все зависит только от того, в чем состоит тайна.
(П).
И самые лучшие женщины переменчивее, т.е. менее постоянны в расположении своем, нежели мужчины. Большая раздражительность нервов, легко во всякое движение приводимых; сложение тела, подверженное множеству неприятных ощущений, которых мы, мужчины, совсем не знаем, - тому причиной. Итак, не дивитесь, друзья мои, когда не всякий день будете находить равную степень участия и любви в глазах тех женщин, благосклонности коих вы ищите! Переносите таковые причуды, но берегитесь навязываться в такие минуты расстройства или не вовремя докучать своим остроумием или утешением;, поразмыслите хорошенько, что бы они желали слышать в каждом расположении духа, и спокойно ожидайте той минуты, когда они сами почувствуют цену вашего снисхождения и такта и поправят свою вину!
(12).
Женщины находят некоторое удовольствие в небольших насмешках; любят причинять иногда беспокойные минуты даже тем особам, кои наиболее им любезны. И это происходит от причуды, а не от дурного нрава. Поступай в таком случае благоразумно, с терпением, без шуму, а наипаче собственною виной не доводи маленькой размолвки до действительного разрыва: тоща она в другое время загладит причиненные тебе обиды сугубою лаской, вместе с чем нередко получает право на благосклонность и снисхождение к новым.
(13).
В подобных и во всех прочих небольших размолвках и спорах с женщинами должно уступать им и никогда не заставлять приметным образом краснеть, что тщеславие их редко прощает.
(14) .
Что мщение женщины неблагородной ужасно, жестоко, продолжительно и непримиримо, - о том говорено уже столь много, что я почти излишним считаю повторять это. И, действительно, едва можно поверить, сколь такие фурии изобретательны в изыскании способов терзать и преследовать честного человека, от которого почитают себя оскорбленными; как неизгладима их ненависть; к каким низким средствам они прибегают. Автор сам в молодости своей имел несчастье испытать это. Один неосторожный шаг, коим честолюбие и тщеславие одной женщины сочли себя оскорбленными ( а в чем состояло дело? В том, кто кому прежде наступил на ногу), был причиной, что впоследствии он везде, где только не искал защиты и счастья, встречал сопротивление и почти непреодолимые преграды; что тайные, всеми способами подкупленные клеветники распространяли о нем вздорные слухи, чтобы тем воспрепятствовать каждому шагу его, разрушить все предпринимаемое им к пользе своей и своей семьи. Ни самое осторожное, безупречное поведение, ни явное признание в неправоте своей - ничто ему не помогло. Гонения мстительной женщины продолжались дотоле, пока он, наконец, добровольно не отказался от всего. для чего требуется посторонняя помощь, и не вынужден был ограничиться семейным существованием, которого никто лишить его не мог. И это сделала женщина, во власти которой было составить счастье многих людей, и которая от природы одарена была редкими умственными и физическими качествами.
Впрочем, естественным кажется то, что слабые в мщении своем всегда более имеют жестокости, нежели сильные; может быть потому, что осознание собственной слабости усиливает чувство пережитого угнетения и желание хоть однажды показать свою силу.
(15) .
Философическое рассуждение Профессора Мейснера о вопросе "Состоит ли в нашей воле влюбляться или нет?" заставляет меня отчаиваться, могу ли я сказать что-либо новое о средствах сохранять свободу своего сердца в обращении с любви достойными женщинами. Хотя любовь - беда приятная, постигающая нас, когда мы меньше всего того ожидаем, против которой, следовательно, тогда только начинаем принимать меры, когда уже поздно; но так как: она нередко влечет за собой величайшие горести, расстройство тишины и спокойствия; безнадежная любовь есть одно из лютейших бедствий; внешние обстоятельства полагают иногда непреодолимые преграды и самым благородным, самым нежным склонностям, - то, без сомнения, заслуживает труда - особенно для того, кто от природы получил пылкие чувства и живое воображение, - приучиться к некоторому владычеству разума над ощущениями и чувственностью, а если находим себя слишком для того слабыми, избегать случая. Весьма велико замешательство для сердца чувствительного быть любимым и видеть себя в невозможности отвечать любовью. Ужасно мучение любить и быть отверженным; отчаянное положение того, кто за беспредельную любовь и привязанность награждается обманом и вероломством. Кто знает против этого несомненные средства - тот нашел философский камень. Признаюсь в своей слабости - я не знаю иного средства, кроме того, чтобы уйти ранее, нежели таковую любовь найдешь.
(16).
Есть между мужчинами злодеи, для коих добродетель, честь и спокойствие близких столь мало святы, что они невинных, неопытных девушек если не делают действительно порочными чрез хитрые свои уловки, то, по крайней мерс, обманывая их ложными обещаниями или обещаниями женитьбы, доставляют себе мгновенное удовольствие, а несчастных жертв своих, которые, может быть, отвергли случай другим образом себя пристроить, оставляют, чтобы завести новые связи. Постыдность таких поступков, конечно, очевидна для всякого, кто еще дышит честью, а в ком и сия потухла, для тех я не пишу. Но есть другой род обращения мужчин с женщинами чувствительными, по своим последствиям не менее вредный, хотя в отношении к цели не столь достойный наказания, о коем я для предостережения должен сказать несколько слов. Многие мужчины думают, что обращение с молодыми девицами не может иметь никакой приятности, если не говорить им сентиментального вздора, не услаждать их слух лестью или не выказывать некоторого жара или сердечной приязни. Это не только питает и без того уже чрезмерное тщеславие женщин, но сверх того еще, так как они по сему самому тщеславию и уверенности в могуществе своих прелестей, всякое ласковое отношение принимают за выражение душевных ощущений, бедняжки тотчас думают, что дело не на шутку идет о женитьбе. Вертопрах этого не замечает, а если и замечает, то слишком легкомыслен, чтобы подумать о последствиях; он полагается на то, что никогда определенно не упоминал о женитьбе, и когда он рано или поздно перестанет любить такую красавицу, тогда она также несчастна, какою и была, если бы он с намерением обманул ее. Покинутая увядает словно цветок, тщетные ожидания тревожат сердце ее, между тем как легкомысленный распутник беспечно волочится за другими, даже не сознавая содеянного им зла.
Не менее, обыкновенно, причиняют погибель молоденьким девушкам молодые люди, возбуждая легкомысленными речами или соблазнительными двусмысленностями их любопытство и чувственность или воспаляя воображение вну-
шением романтических идей, отвлекая тем внимание их от таких предметов, коими им по званию своему заниматься должно, отнимая у них охоту к домашней, простой жизни, или обольстительным описанием городских увеселений делая сельскую девушку недовольной своим положением. Желая научить не только как быть приятным, но также и полезным в обращении, я обязан предостеречь от того; верь мне. юноша, что попечительные родители будут благословлять тебя, с радостью и доверием увидят тебя супругом единственной своей дочери, если последуешь моему совету и тем приобретешь себе славу благоразумного и добросовестного молодого человека.
(17).
По справедливости следовало бы мне сказать нечто и об обращении с грубыми кокетками и распутными женщинами, но это завело бы меня слишком далеко, и вряд ли бы труд мой был награжден успехом. Бесчисленны сети, коих избегать должно. И потому я советую от подобных женщин удаляться как от заразы; запутавшись однажды в их сети, мало кто будет иметь довольно хладнокровия и рассудительности, чтобы после посещения такого творения прочесть главу из моей книги. - Но не могу не сказать о том несколько слов. Чрезвычайно опытны и искусны такие подлые творения в искусстве притворяться, бесстыдно лгать, лицемерить, чтобы насытить свое корыстолюбие, тщеславие, чувственность, мстительность или какую-либо другую страсть. Весьма трудно открыть, действительно ли прелестница к тебе привязана? - Испытал ли ты ее многократно в бескорыстии и всегда ли находил такой, какой желаешь ее видеть? Но даже если и так, то это еще ничего не доказывает. Она, может быть, презирает твою щедрость, чтобы тем вернее овладеть самим тобой со всем твоим богатством; может быть, расположение менее влечет ее к деньгам, нежели к сладострастию. Находил ли ты ее всегда твердою во всех искушениях, когда она имела случай и побуждение тайно обманывать тебя; показывает ли нежное попечение о твоей репутации, твоей чести; не отвлекает от других природных и благородных связей; жертвует тебе молодостью, красотою, выгодами, наружным блеском, тщеславием, - пусть так! но переплетение свойств характера и темперамента многосложны - и прелестница с другой стороны может иметь добрые, любви достойные качества; но, все-таки, не доверяй, не доверяй! Может ли женщина, пренебрегающая первейшими и священнейшими из женских добродетелей - целомудрием и благонравием - может ли она чувствовать уважение к обязанностям нежнейшим? Я далек от того, чтобы всех несчастных обольщенных и проступившихся ставить в один ряд с презренными прелестницами. Истинная любовь может и заблудшее сердце обратить к добродетели. Многократно уже было говорено, что от обольщения обезопасен тот, кто на опыте познал его, нежели тот, кто никогда не подвергался искушению. Впрочем, в проступках сего рода надежда на совершенное, прочное исправление весьма сомнительна, и никакое положение не может быть уничижительнее и беспокойнее, как видеть тех, к кому мы сердечно привязаны, презираемыми другими и стыдиться в глазах людей драгоценного нам союза. Любовь, непорочная любовь лучше всего охраняет от распутства, а обращение с добрыми, благонравными женщинами утончает в юноше чувство добродетели и невинности и ограждает сердце его от сетей обольщения. Впрочем, со стороны нас, мужчин, жестоко, что мы, позволяя самим себе всякие распутства, женщинам, которые с самых молодых своих лет нами же возбуждаются ко греху, - напротив того, не прошаем ни одного проступка. Впрочем, надобно сказать и то, что для гражданского благоустройства таковая большая степень строгости к полу слабейшему, конечно, весьма полезна.