(4) .
Сколь убедителен мой совет - ласково обращаться со служителями, - столь мало могу я одобрить, если кто открывается им во всей своей наготе; делает их поверенными в тайных своих делах и предприятиях; непомерным жалованием приучает к роскошной жизни; не довольно их занимает, предоставляет все собственной их воле; делает их неограниченными хозяевами своей казны и тем побуждает к обману; произвольно лишает себя всякой власти над ними; унижается до обращения с ними запанибрата, до подлых с ними шуток. - Между сотней таких людей едва ли найдется один, который бы не употребил во зло подобной слабости, которая даже нс приобретает привязанности. Доброжелательное, степенное, серьезное, всегда равное обращение, лишенное высокомерной важности; верное,
достаточное, но не чрезмерное, соответственное услугам жалованье; строгая точность везде, где требуется от них порядок и исполнение принятых ими на себя обязанностей; ласковость и снисходительность, если они испрашивают исполнения благоприличной просьбы, доставления какого-либо непорочного удовольствия; благоразумие в
распределении занятий, дабы не обременять их бесполезными работами и поручениями, только к нашей забаве клонящимися; не терпя, однако, праздности, заставляя их трудиться для самих себя, соблюдать всегда опрятность и стараться о своем образовании; пожертвование собственной пользой, если имеешь случай доставить им лучшее состояние; отеческое попечение об их здоровье, благонравии и доставлении способов к честному пропитанию, - вот вернейшие средства иметь хороших, верных служителей и быть от них любимым. Я присовокупляю еще совет - не держать слишком много служителей, а тем, которых имеем и иметь должны, платить хорошее жалованье, благоразумно с ними обращаться и с пользою их занимать. Чем более у кого служителей, тем хуже услуга.
(5).
Утонченный образ нашей жизни лишил обращение между отцом семейства и домочадцами его всей приятности и достоинства. Права и удовольствия отца семейства совсем исчезли; челядинцы не считаются более членами семейства, а только наемниками, произвольно нами удаляемыми, или нас оставляющими, коль скоро надеются получить в другом месте более свободы, удобства и жалованья. Включая часы, назначенные для прислуги, мы не имеем никакого права на них; не живем с ними, видим их только тогда, когда они по звону нашего колокольчика являются к нам из своих жилищ, по большей час+и нездоровых и до крайности неопрятных. Сия слабая, временная связь резкою чертой отделяет выгоды обеих сторон. Господин ищет сколь возможно дешевого наемника; разве только тщеславие или расточительность заставят употребить на него более; не заботится о том, что на старости сделается с бедным служителем; а сей последний, зная то, и ничего верного ввиду не имея, со своей стороны старается захватить все, что можно, чтобы сберечь денежку на черный день. Не трудно рассудить, какое сие имеет влияние на нравственность, образованность, доверие и взаимную приязнь. Правда, не все господа столь дурно и противоестественно обходятся со своими людьми; но где найдем в нынешние времена таких, которые, считая себя отцами и наставниками домочадцев своих, находили бы удовольствие в том, чтобы сидеть посреди них, наставляя их благоразумными и ласковыми разговорами, печась о нравственном и умственном их образовании; заботиться о будущей их судьбе? Правда также, что лишь малая часть служащих у частных людей так благовоспитанны, чтобы знать цену такого снисхождения и уметь оным пользоваться; но что же препятствует нам самим образовывать своих служителей, принимать их еще в детстве, до смерти удерживать при себе, как членов семейства, и соразмерно их заслугам и по всей нашей возможности улучшать их состояние? Я по опыту знаю все неудобства такого предприятия; сам несколько лет занимался сим планом, с частою неудачей сопряженным; труд наш не награждается, не признается; дети приходят в возраст, начинают чувствовать себя и уклоняются от отеческого надзора нашего. Нередко, однако, мы сами тому причиною, и не всегда поступки их против нас можно назвать неблагодарностью. Мы даем им воспитание, званию их нисколько не соответствующее, и потому, не составляя их счастья, делаем их недовольными своим состоянием; или же поступаем с ними и в зрелом возрасте, как с детьми. Желание свободы врожденно всем тварям; они думают избавится от ига, оставя нас; думают не иметь в нас более нужды, быть в состоянии сами управлять собою и сами себе советовать. Часто, однако же, такие люди раскаиваются в том, что нас оставили, когда на опыте узнают различие между господином и отцом семейства и получают ясное, верное понятие об истинной свободе. Все чужое, чего мы не знаем, кажется нам лучше, нежели то, что имеем, как бы хорошо оно не было. - Впрочем, в свете никогда не надобно надеяться на успех и признательность, а делать добро единственно из любви к добру. Не всегда, однако, потерян труд, кажущийся таковым, и влияние хорошего воспитания часто чрез долгое токмо время сказывается. И для других сеять приятно, а растить плоды для самого себя - есть заслуга самая обыкновенная.
(6).
Отец семейства имеет право требовать от своих челядин- цев строгого исполнения обязанностей; но никогда вспыльчивость не должна увлекать его до низких ругательств, а еще менее - до побоев. Человек благородный, силе только противополагает силу; никогда он не употребит оной против лишенного обороны.
Еще жестокосерднее лишать бедных служителей скудного их жалованья за малейшую неосторожность, например, если они что-нибудь повредят или разобьют. При сем случае я должен дать совет, которого пренебрегать не следует, сколь бы не казался он незначительным: старайся возбудить в служителях такое к себе доверие, чтобы они, коль скоро виною их что либо в доме пропадет или изломается, немедленно тебе о том сказали; замени тотчас пропавшее или изломанное, так, чтобы число вещей в твоем доме не уменьшалось. Если из дюжины чашек, тарелок, стаканов и тому подобного, нс достает хотя одной штуки, то и об остальном никто не позаботится надлежащим образом, и в короткое время все пропадает к убытку хозяина.
(7) .
С чужими служителями мы во всех случаях должны обращаться учтиво и ласково; в отношении к нам они люди свободные, или мы сами, служа Государям, не можем называться свободными. Сверх того, надлежит взять в соображение, что нередко служители имеют великое влияние на своих господ, в благосклонности коих мы можем иметь нужду; что часто мнение и речи низшего класса людей решают добрую или худую нашу участь, и, наконец, что сей класс гораздо взыскательнее, легче считает себя обиженным, всегда недовольнее своим содержанием, нежели люди, коих воспитание научило презирать мелочи.
(8) .
Не бесполезно, кажется, здесь предостережение избегать болтливости в обращении с парикмахерами, цирюльниками и модными торговками. Сии люди (впрочем, не без исключения) весьма склонны переносить вести из дома в дом, заводить сплетни и услуживать в подлых делах. Лучше всего обращаться с ними просто и сухо.
(9) .
Утайку съестных припасов, кофе, сахара и т.п. служители обыкновенно не считают за воровство. Хозяева обязаны лишать их всякой к тому возможности. К достижению сего лучшие средства суть следующие два: первое - собственный пример умеренности и обуздания своих желаний, и второе - время от времени давать служителям добровольно то, что бы могло возбудить их лакомство.
(Ю).
Мне надлежало бы сказать здесь нечто и о поведении служителей в отношении к их хозяевам; но я буду говорить о сем предмете в главе об обращении с людьми, кои выше нас званием: с богатыми и с вельможами. По сему скажу здесь только: служащий должен строго исполнять все принятые на себя обязанности, и лучше делать более, нежели менее; пользу господина должен он считать как бы свою собственную; поступать всегда открыто; и все дела свои выполнять с такою точностью и порядком, чтобы во всякое время быть в состоянии дать в них отчет; не употреблять во зло доверия и снисхождения своего господина; не обнаруживать недостатков того, чьим хлебом питается; не позволять себе ни в шутку, ни на самом деле преступать пределы уважения, коим он обязан тому, кому судьба его подчинила; равным образом должен служитель вести себя так, чтобы не только властителю своему никогда не подать повода презирать его или возлагать на него постыдные поручения, а напротив того, поступками своими дать ему почувствовать свое достоинство - достоинство человека, и если он способен к благородным ощущениям, заставить уважать себя, несмотря на разность положения в гражданском кругу. Блестящая наружность нс должна побуждать его к перемене своего состояния; пусть он прежде подумает, что всякое состояние имеет свои неприятности и неудобства, издали неприметные. Если при всей честности и осторожности в своих поступках он имеет несчастье служить господину неблагодарному, жестокому и несправедливому, и если скромное поведение не помогает, то пусть он переносит то терпеливо, без ропота и жалоб, пока не может избавиться от тягостного своего положения. Если же он найдет к тому средство, то пусть последует своим видам, но также пусть умалчивает о перенесенных им оскорблениях и удерживается от всякого мщения, злословия и сплетен! - Может, однако, случиться, что оскорбленная его честь будет требовать явного или судебного оправдания против сильного притеснителя, тоща должен он выступить прямо и смело, в твердом уповании на справедливость своего дела, и не страшась ни людей, ни бедности, ни пронырств, спасти свою честь, хотя бы сильнейший злодей лишил его всего прочего.
Об обращении с домовладельцами, соседями
и живущими с нами в одном доме.
(1) .
Начав от первоначальных и самых естественных соотношений людей между собою и переходя от понятий простых к сложным, я буду говорить теперь об обращении с соседями.
Новейшая наша философия не занимается такими мелочами, но я не достаточно еще для того просвещен и по убеждению говорю: "Непосредственно после членов своего семейства обязан ты соседям и домочадцам своим помогать словом и делом". Весьма приятно в городе, как и в деревне, если можем, в добрых соседях найти хорошее общество и обращаться с ними на дружеской ноге. В жизни нашей много таких случаев, когда и малейшая немедленная помощь делается для нас благодеянием, когда мы для отдохновения от трудных занятий, от тяжких забот желаем общества доброго человека, который бы близ нас находился; и потому не пренебрегай своими соседями, если они обходительного и дружелюбного характера. В уединении моем во Франкфур- те-на-Майне я три года наслаждался обществом жившего возле меня любезного семейства и всегда с удовольствием буду вспоминать о проведенных с оным приятных часах, к сожалению, слишком быстро протекших. Умная и приятная беседа сих достопочтенных людей развеселяла меня, примиряла с людьми, изглаживала из моей памяти многие перенесенные неудовольствия. - В больших городах думают, что к хорошему тону принадлежит не знать даже, кто живет в одном с нами доме. Это, по моему мнению, весьма безрассудно. Не знаю, что могло заставить меня ехать несколько верст, когда я у себя дома могу найти приятную беседу или скуку, за которой гоняюсь; или же рыскать по целому городу ради нужной мне услуги, между тем, как возле меня живет человек, который охотно бы оную оказал, разумеется, если я умел приобрести его дружбу и доверие. Я стыдился бы самого себя, если бы извозчики знали меня лучше моих соседей.