Об обращении с людьми — страница 47 из 70

(2) .

Надобно поступать вежливо и ласково с такими людьми, коих судьба не столь щедро одарила счастием, как нас. На­добно уважать действительные заслуги и истинное достоин­ство человека и в самом низком состоянии. Не должно подобно большей части знатных и богатых оказывать снис­хождение к низшему состоянию только тогда, когда имеем в них нужду, и, напротив того, вовсе их оставлять или обхо­диться высокомерно, когда можем и без них обойтись. Не надобно в присутствии какого-нибудь знатнейшего сторо­ниться того человека, с которым наедине обращаемся лас­ково и искренне; не должно стыдиться оказывать почтение человеку, действительно оное заслуживающему, явно в

большом свете, несмотря на то, что он без чинов и без денег. Впрочем, не надобно из одного только корыстолюбия и тще­славия отдавать предпочтение низшим классам, чтобы тем самым склонить мнение публики на свою сторону и чрез то прослыть любезным и ласковым господином и выиграть предпочтение пред другими. Не должно преимущественно избирать для себя обращение с людьми без воспитания в на­мерении найти в кругу их большего к себе почтения и люб­ви. Равным образом не надобно думать, что мы поступаем естественно, подражая обыкновениям простого народа. Не должно также потому только обращаться ласково с низши­ми единственно, чтобы тем унизить кого-нибудь из высших; или оказывать снисхождение из одной только гордости, что­бы тем заслужить большее почтение; но, исключая все слу­чайные отношения, по одному только благому намерению, истинному понятию о благородстве и по прямому чувству справедливости ценить в человеке токмо то достоинство, которое он имеет как человек.

(3) .

Но и сею вежливостью надобно располагать по правилам благоразумия; она не должна выходить из определенных границ. Коль скоро низший чувствует, что честь, которую мы ему оказываем для него не может приличествовать, в та­ком случае он сочтет сие или безрассудством, или насмеш­кою, или даже обманом, опасаясь при этом, не скрывается ли под оказываемыми ему знаками чести чего-нибудь для него опасного и вредного. Есть также некоторый род снис­хождения, который действительно оскорбителен, и тот, ко­му оказывают оное, явно чувствует, что сии вежливости не что другое суть, как один только милостивый вид, который в глазах самых низших, впрочем, чувствующих внутреннее свое достоинство, может сделать нас смешными. Наконец, есть еще самый отвратительный род вежливости, а именно, когда с людьми низшего состояния говорят языком вовсе для них непонятным; когда в разговорах с ними употребля­ют слова: "покорность", "милость", "честь", "восторг" и пр., к которым вовсе не привыкло их ухо. Сия погрешность весь­ма обыкновенна между придворными. Они собственное свое наречие считают единственным, всеобщим языком и потому при всем своем благонамерении делаются презренными или навлекают на себя подозрение. Величайшее искусство обра­щения, как я в самом начале сей книги уже заметил, состо­ит в том, чтобы уметь приспособиться к тону всякого обще­ства и быть в состоянии, смотря по обстоятельствам, соотноситься с оным.

(4) .

Остерегайся иметь излишнее доверие к людям без воспи­тания. Они легко могут ко вреду нашему воспользоваться нашим добросердечием; всегда требуют от нас слишком много и бывают нескромны. На всякого возлагать должно столько, сколько сообразно с его силами.

(5) .

Не надобно мстить низшему в счастливую эпоху жизни за то, что он оставил нас в неблагоприятных нам обстоя­тельствах, раболепствовал врагам нашим, или когда он, по­добно подсолнуху, обращается по солнцу. Не должно забывать, что такие люди часто бывают в необходимости угождать другим, чтобы только иметь пропитание. К тому же не многие из них воспитаны так, чтобы могли ценить не­которые утонченные ощущения и пожертвования! Не забы­вай, говорю я, что все люди поступают более или менее по соображениям корыстолюбия, которое образованные люди умеют скрывать.

(6) .

Не проводи низшего, просящего у тебя покровительства, защиты или помощи, ложными обнадеживаниями, пустыми обещаниями и тщетными утешениями, как обыкновенно поступает большая часть знатных, которые, дабы избавить­ся от докучливых бедняков или прослыть великодушными, либо по одной слабости, непостоянству осыпают всякого просителя лестными словами и обещаниями, но коль скоро он от них уходит, то вовсе о нем забывают. Между тем бед­няга идет домой в полной уверенности, что поручил судьбу свою надежному человеку, оставляет все другие способы, которыми бы он мог воспользоваться к достижению своих намерений, и впоследствии горькое чувствует несчастие, видя, сколь он обманулся.

(7) .

Оказывай помощь тому, кто имеет в ней нужду! Благо­детельствуй и покровительствуй, сколько позволяет спра­ведливость, тем, кои просят у тебя помощи, благодеяния и защиты! Но не будь настолько слаб, чтобы ни в чем не смог и отказывать! От сего происходят два вредных последствия: во-первых, низкие люди могут к собственному твоему вреду воспользоваться твоею слабостью и возложить на тебя бре­мя обязанностей, трудов и забот, бремя весьма несносное для твоего сердца, сил или кошелька, чрез то принужден будешь оказать какую-нибудь несправедливость против других, не столь навязчивых; во-вторых, кто слишком мно­го обещает, тот нередко принужден бывает против собствен­ной воли нарушать свое обещание. Основательный человек должен также уметь и отказывать, и если он сие делает бла­городно, без всякого оскорбления по каким-либо важным причинам, и, между тем, известно, что он поступает спра­ведливо и помогает охотно, то чрез сие не может он сни­скать себе врагов. Всем людям, конечно, угодить невозможно, но если поступки наши всегда будут основа­тельны и благоразумны, то по крайней мере добрые люди не откажут нам в своей признательности. Слабость не есть до­бродушие, и отказывать в том, что противно правилам бла­горазумия, - не значит быть жестокосердным.

(8).

Не требуй излишней образованности и просвещенности от людей низкого состояния! Не способствуй также к непо­мерному напряжению умственных их способностей и к обо­гащению оных такими познаниями, которые могут сделать неприятным для них настоящее их состояние и поселить в них презрение к тем занятиям, к которым определила их судьба. В наши времена слово просвещение весьма часто употребляется во зло и не столько значит облагораживание ума, сколько стремление его к пустым и фантастическим мечтам. Истинное же просвещение ума есть то, которое на­учает нас довольствоваться своим положением, быть спо­собным ко всяким отношениям и во всех оных быть полезным и действовать сообразно благонамеренной цели. Все прочее - одно только безрассудство и всегда ведет к раз­врату.

(9).

С подчиненными обращайся ласково, однако же нимало не теряя в глазах их собственного уважения. Очень не хоро­шо, если подчиненные становятся необходимыми для на­чальника; и достоин презрения тот начальник, который, не желая или не имея способности отправлять вверенных ему дел самому, поручает оные своим подчиненным. В таком случае он не в состоянии будет напоминать нерадивому или упрямому Секретарю об исправлении своей должности; но во всех делах принужден соглашаться на то, что заблагорас­судится сему последнему.

ГЛАВА III.

Об обращении с придворными

и им подобными людьми.

О).

Я говорю здесь об обращении с придворными и вообще с такими особами, которые живут в так называемом большом свете и достаточно освоили тон оного. К сожалению! - тон сей, свойственный одним только вельможам и знатным лю­дям, весьма скоро перенимают все состояния, имеющие хоть несколько высшее воспитание. Удаленность от приро­ды, равнодушие к первейшим и приятнейшим человеческим связям, презрение к простоте, невинности, простодушию, чистосердечию и искренности, бесхарактерность, недоста­ток в основательных и истинно полезных знаниях; а вместо этого - бесстыдство, язвительность, нескромность, болтли­вость, неосновательность, холодность ко всему хорошему, благородному и великому; сладострастие, невоздержан­ность, похабство, изнеженность, жеманство, ветреность, легкомыслие, отвратительное высокомерие, ложное велико­лепие, неумелое домоводство, страсть к почестям, всякого рода предрассудки, зависимость от взглядов какого-нибудь Мецената, рабское унижение ради получения каких-либо благ, низкое ласкательство к тому, кто необходимо нужен, и вместе с тем - пренебрежение к достопочтеннейшим, но не способным одарить подачкой, пожертвование всем свя­щенным ради достижения предполагаемой цели, обманы, неверность, притворство, вероломство, пересуды, сплетни, недоброжелательность, злословие, страсть к многословию, смешные ужимки, обыкновения и привычки - вот почти все то, чему мужья и жены, сыновья и дочери наши могут нау­читься от любезных придворных! Вот науки, коими образу­ются люди, считающие себя утонченными! Там, где господствует сей тон, на истинные заслуги не только не об­ращают внимания, но, напротив того, всемерно их презира­ют, угнетают, не дают им проявиться, извращают и осмеивают. Нет большей победы для утонченного льстеца, как унизить человека истинных достоинств, превосходство коего он чувствует в своем сердце; нет, говорю я, для него большей победы, как выставить недостаток его в том изве­стном роде обращения, который состоит в том, чтобы гово­рить таким языком или о таких предметах, которых он вовсе не разумеет, и тем довести до того, что человек запу­тается и покажет себя с невыгодной стороны! Нет большей победы для кокетки, как выставить в каком-нибудь обще­стве честную и достойную женщину в смешном и жалком виде. Всего этого ожидать надобно, когда обзаводишься свя­зями с людьми сего рода. Посему не должно беспокоиться, если в самом деле с нами случаются такие вещи. Иначе бес­престанно будешь тревожиться: тысячи разных страстей по­переменно будут возмущать твой покой, особенно честолюбие и тщеславие. Впрочем, можно тремя средствами избежать сих неприятностей: или не вступать в большой свет; или, вступив в оный, идти своим путем, вовсе не вме­шиваясь во все сии дурачества; или, наконец, приспосо­биться к тону оного, но при всем том с осторожностью и не разменивая своего характера.