Итак! Берегись, чтобы не испортили тебя сии одобрения! Предостерегай сердце твое также от зависти! Отдавай справедливость заслугам других людей! Старайся всегда искать такого общества, которое могло бы послужить на пользу твоего искусства, и где бы ты мог более себя образовать со стороны ума и сердца, избегая, впрочем, толпы низких льстецов и энтузиастов!
(И).
Чем менее выгод получают от коротких связей с художниками обыкновенными, тем наставительнее и занимательнее обращение с таким человеком, который в искусстве своем соединяет философский дух, ученость и остроумие. Счастлив тот, коему предназначено судьбой жить с таким художником, коего ум образован и обогащен познаниями природы и человечества, и кротким влиянием муз сердце расположено к любви, дружбе и доброхотству, а нравы очищены. Его ласковое красноречие в скучные часы может развлечь нашу грусть, его обращение может примирить нас с людьми, если терзают нас горести и неудовольствие; он доставит нам отдохновение от скучных, трудных и сухих должностных занятий; с ним самая скуднейшая пища будет для нас богатейшим пиршеством, а смиренная хижина драгоценнее великолепнейших чертогов.
ГЛАВА VI.
Об обращении с людьми всех состояний
в гражданском обществе.
О).
Начнем с врачей. Никакое состояние не может быть столько благодетельно для человечества, как состояние врача, когда он исполняет свое назначение. Человек, рассматривающий все сокровища природы и изыскивающий ее силы с тем, чтобы найти средства освободить человека - самое совершенное творение - от мучений, коими отягчена видимая телесная его часть, которые угнетают его душу, часто разрушают и его тело прежде, нежели успеют в нем развиться все силы; человек, коего не отвращают ни бедствия, ни мучения, ни болезнь; который не щадит своего покоя, а иногда даже здоровья и жизни, чтобы только помогать страждущим собратьям своим; такой человек заслуживает уважение и искреннейшую благодарность. Он возвращает иногда многочисленному семейству его покровителя, благодетеля; спасает малолетним детям нежного отца и попечителя; благородного супруга с края гроба возвращает в объятия верной его супруги; словом; ни одно состояние не имеет столь благодетельного влияния на благо человечества, на счастье, спокойствие, на довольство гражданина, как состояние врача. И сколько потребно к сему познаний! Правда, без дарований ни на каком поприще отличаться невозможно; однако же есть науки, в которых может довольно хорошо преуспеть даже простой здравый рассудок. Напротив того, великими врачами могут быть только проницательные умы. Впрочем, один гений не составляет всего для выдающихся успехов по сей части; здесь необходимы прилежание и практика. Наконец, если рассудить, что познания, которые предполагает медицина со всеми вспомогательными науками, суть самые возвышенные, самые естественные, самые первые основания познаний человека, т.е. наука естества во всех его проявлениях, во всех возможных его действиях, во всех составных частях; его познаний относительно тела и души, твердых и жидких частей, составляющих его тело, то что может быть поучительнее, утешительнее и приятнее обхождения и помощи со стороны такого человека? Однако же есть между питомцами Эскулапа бесчисленное множество людей совсем другого рода, коим докторское звание доставляет привилегию делать опыты своего невежества над бедными больными, которые тело страждущего почитают своею собственностью или как бы сосудом, который они по произволению наполняют всякими сухими и жидкими материями, чтобы только заметить, какое действие произойдет при смешении различных СЬляных, кислых и спиритуозных веществ, и таким образом расстраивают и разрушают тело больного. Другие же при всех основательных познаниях начисто лишены дара наблюдательности. Они смешивают признаки болезней; обманываются ложными показаниями больных; исследуют не столь хладнокровно, не столь глубоко, не столь прилежно; и предписывают средства, которые бы действительно помогали,- если бы мы имели ту болезнь, которую они в нас предполагают. Другие привязываются к системам, основываются на мнениях [авторитетов J, следуют моде и винят не собственное ослепление, а природу, когда их лекарство произведет совсем противное действие, нежели какого они по предубеждению своему ожидают. Наконец, иные из одного только корыстолюбия стараются продолжать страдания больного, чтобы тем более вместе с аптекарем получить из того выгоды. К которому бы из сих господ ни попал в руки, всегда можешь сделаться жертвою невежества, беспечности, упрямства или злонамеренности.
Однако же не так-то трудно даже простому человеку, который с небольшими сведениями о человеке соединяет опытность и некоторое знание, отличить грубого шарлатана от искусного врача по одним их разговорам, вопросам и предписаниям; но гораздо труднее отличить между лучшими того, кому бы можно было вверить себя без опасности. Посему в отношениях с врачами советую иметь в виду следующие правила:
Если ты будешь жить во всем умеренно, то всегда можешь принимать лекаря как друга, а не как врачующего, который, впрочем, редко будет тебе нужен.
Примечай, что вредно и что полезно твоему сложению, что для тебя хорошо и что худо! Если ты будешь по сим замечаниям располагать свой образ жизни, то редко будешь отсылать деньги свои в аптеку.
Если ты хотя несколько сведущ в Физике, при этом сколько-нибудь читал Медицинские книги, понимаешь свой темперамент, знаешь, к каким какой человек наиболее предрасположен болезням, и какое производят они в нем действие, то в некоторых болезнях можно иногда быть самому лекарем. Всякий человек, смотря по образу жизни, подвержен бывает одному роду болезней более, нежели другому. Итак, если он старается узнать сию одну только часть Медицины, то очень странно было бы, если он не сумеет получить о ней понятия если не более, то, по крайней мере, столько же, сколько знает тот, кто должен обозреть целый ряд болезней различного рода.
Но если нужен тебе врач, и ты хочешь сыскать его в толпе, то обрати сначала внимание на то, имеет ли он, по крайней мере, здравый рассудок; рассуждает ли о других предметах с ясностью, без всякого пристрастия и предрассудка; скромен ли он, молчалив ли,привержен ли к своему искусству; имеет ли чувствительное, человеколюбивое сердце; отягощает ли он больных своих множеством разных лекарств или употребляет простые средства, предоставляя, где это можно, действовать самой природе; не противоречит ли когда самому себе; не завидует ли своим товарищам и не охотнее ли помогает знатным и богатым, нежели низшим и бедным? Если во всех сих обстоятельствах найдешь себя удовлетворенным, то смело доверься такому врачу!
Но доверься такому врачу только одному и притом совершенно и без всякого сомнения! Не скрывай от него ни малейшего обстоятельства, которое может служить к тому, чтобы ознакомить его с состоянием и источником твоей болезни! Здесь не должно быть места никаким безделицам, дурачествам, вздору и прихотям, которые могут привести его в заблуждение. С точностью и строгостью исполняй его предписания, чтобы он надежнее мог заключить, действительное ли следствие употребленного тобою лекарства то, что ты чувствуешь! Посему не надобно во время болезненного состояния употреблять каких-нибудь домашних лекарств, сколько бы они безвредны не казались, или тайно советоваться с другим лекарем. Особенно не принимай в одно и то же время двух таких господ явно. Следствия медицинских их споров будут для тебя смертным приговором. Никто из них не станет усердно стараться о твоем выздоровлении; тело твое сделается полем сражения медицинских мнений; они станут с завистью добиваться чести тебя вылечить, но по неудачи в сем общими усилиями отправят тебя на тот свет, чтобы после в том обвинять друг друга.
Щедро награждай того человека, который все силы употребляет на то, чтобы восстановить твое здоровье! Дай ему столько, сколько позволяет достаток твой; но если имеешь причину думать, что он корыстолюбив, то определи ему известную ежегодную плату, несмотря на то, болен ты или здоров, чтобы он не имел никакой выгоды запасать тебя болезнями или проволочить твое излечение.
(2).
Посмотрим теперь на правоведов! В гражданском обществе, после естественных даров, после здравия души и тела, безопасное наслаждение собственностью есть самое священнейшее и драгоценнейшее. Итак, кто способствует тому, чтобы сие наслаждение было для нас более безопасным, тот, кого ни дружество, ни пристрастие, ни слабость, ни ласкательство, ни корыстолюбие, ни угрозы не могут совратить с пути справедливости; кто умеет проникать во все умыслы пронырства и убеждения, ясно усматривать неопределенность, двусмысленность и запутанность писаных законов и находить точку для установления истины, утверждения честности и справедливости; кто защищает невиновного, - тот подлинно достоин нашего уважения.
Но сказанное мною здесь вместе доказывает и то, сколько требуется от того, кто является достойным судьей и благородным стряпчим. Весьма неблагоразумно судят те, кои думают, что для того, чтоб быть хорошим правоведом, мало потребно здравого рассудка, но нужно только память, навык и жестокое сердце; или, что правоведение ничто иное есть, как искусство дозволенным способом лишить людей денег и имущества. Правда, если под названием правоведа разумеют такого человека, который знает одно только свое Римское право, умеет только пронырствовать и знаком со всеми оборотами ябедничества, - в таком случае они правы; но такие правоведы бесчестят и себя, и почтенное звание свое.
Но, к сожалению, поступки столь многих судей и стряпчих, равно как и самое учреждение правосудия во многих странах, часто подает повод делать сии жестокие упреки. Там посвящают себя правоведению по большей части неблагонамеренные люди, которые не соединяют с оным никаких других благородных познаний; столько гордятся сею громадой древних Римских законов, столь мало сообразных с нынешними временами, что всякого, кто не знает наизусть благородных Пандектов, почитают невеждой. Все мысли их сосредоточиваются в главной их книге, т.е.