[567] пуниец вошел в Италию», или отказываться от таких слов, как «сродник», «отрок», «вещать», «именовать», или твои, Катул, излюбленные выражения «я не мыслил» или «полагал» или еще многие другие, благодаря которым речь часто приобретает величавость и древнюю важность.
(154) Новообразованные слова — это те, которые рождаются и создаются самим говорящим. Иной раз они возникают путем соединения двух слов, как, например:
| Я едва дышу от страха: обезумил страх меня |
и
| Иль не отмстишь за все хитролукавствия?[568] |
Вы прекрасно видите, что и «хитролукавствия» и «обезумил» образованы соединением, а не рождены естественно; но часто также создаются новые слова и не путем соединения[569], вот, например: «дряхлец покинутый», «родительные боги», «под весом зрелых ягод накреняются».
Слова по отдельности: переносные (155–170)
Третий способ — употребление слов в переносном смысле — имеет самое широкое распространение. Его породила необходимость, он возник под давлением бедности и скудости словаря, а затем уже красота его и прелесть расширили область его применения. Ибо подобно тому как одежда, вначале изобретенная для защиты от холода, впоследствии стала применяться также и как средство украшения и как знак отличия, так и переносные выражения, появившись из–за недостатка слов, распространились уже ради услаждения. Например[570]: «глазки у лозы», «роскошный урожай», «веселые нивы» говорят даже в деревне. Когда то, для чего трудно подобрать слово в собственном значении, передается с помощью значения переносного, то мысль, которую мы хотим выразить, выигрывает в яркости от содержащегося в перенесенном слове уподобления. (156) Таким образом, эти переносы представляют собою как бы заем — то, чего нет в нашем распоряжении, приходится занимать на стороне. Несколько более смелы те переносы, которые явились не по недостатку слов, а для придания речи особого блеска; но нужно ли мне излагать вам, как их создавать и какие они бывают?
39. (157) Употребление, сжатое в одном переносном слове, бывает приятно только тогда, когда оно ощутимо; если же никакого уподобления не чувствуется, то язык такой перенос отвергает[571]. Пользоваться переносными выражениями следует, во–первых, там, где они более наглядно представляют предмет, например, вот в этих стихах[572]:
| Море ощетинилось, |
| Мрак удвоился, ночные тучи тьмою взор слепят, |
| Пламя в облаках трепещет, небо потрясает гром, |
| Град и ливни проливные сразу падают стремглав, |
| Отовсюду ветры рвутся, вихри яростно встают, |
| Закипела вся пучина… |
Здесь для наглядности почти все выражено словами, перенесенными по сходству. (158) Во–вторых, переносы нужны там, где они более точно передают смысл предмета, будь то какой–нибудь поступок или мысль; так двумя переносами по сходству поэт показывает, как человек умышленно не желает открыть и дать понять то, что произошло:
| Ловко он в слова рядится, плутней ограждается. |
В-третьих, иногда таким переносом достигается краткость выражения, как, например: «Если копье вырвалось из руки»[573]. То, что копье было брошено нечаянно, не могло бы быть высказано с такой сжатостью буквальными выражениями, как это передано одним словом, употребленном в переносном смысле.
(159) Здесь меня очень часто удивляет, почему всем больше нравятся слова переносные и заимствованные из другой области, чем слова, взятые в собственном своем значении. 40. Еще понятно, что если предмет не имеет собственного наименования[574] и точного обозначения, как «ножка» у постели, как «заклад», который кладется в сундук, как «развод» по отношению к жене, то необходимость вынуждает недостающее слово брать из другой области; но, ведь даже располагая великим множеством самых точных слов, все же люди гораздо охотнее пользуются словами несобственными, если только перенос значения удачен.
(160) Может быть, это происходит потому, что человеческому уму свойственно отмахиваться от того, что под руками, и хвататься за иное, далекое; либо потому, что при этом мысль слушателя уносится далеко в сторону, не сбиваясь, однако, с пути, а это необычайно приятно; либо потому, что при этом одно сходственное слово разом рисует весь предмет целиком; либо потому, что всякое переносное выражение, если только оно образовано правильно, обращается непосредственно к нашим внешним чувствам, а в особенности к зрению, чувству наиболее обостренному. (161) Есть, конечно, и образы, заимствованные из области остальных чувств, — «дух изящества», «мягкость образованности», «ропот моря», «сладость речи», — но зрительные образы гораздо ярче, они почти что дают нам видеть умственным взором вещи, недоступные очам. Ведь нет на свете такого предмета, название и имя которого мы не могли бы употребить в переносном смысле. Потому что все, что поддается сравнению, — а сравнению поддается решительно все, — может быть сжато переносным выражением по сходству в единое слово, и оно украсит речь ярким образом.
(162) Пользуясь переносными словами, прежде всего следует избегать употреблений натянутых: «Неба арки[575] мощные». Хотя Энний, говорят, сам пустил в оборот слово «сфера», однако в сфере никак не может заключаться сходства с арками. И напротив:
| Живи пока, Улисс![576] |
| Последний светозарный луч глазами рви! |
Здесь не сказано ни «получай», ни «бери» — это выражало бы какую–то надежду для собирающегося еще пожить, — но «рви». Это слово хорошо подготовлено предыдущим «пока».
41. (163) Затем надо позаботиться о том, чтобы сравнение не было слишком отвлеченным. Вместо «Сирт[577] наследства» я сказал бы скорее «подводный камень», вместо «Харибды богатства», — пожалуй, «пучина богатства». Ведь мысленный взор скорее представит себе то, что мы видели, чем то, о чем знаем только понаслышке. Далее, поскольку высшее достоинство переносов заключается в том, чтобы взятое в переносном значении слово поражало чувство, то недопустимо привлекать для сравнения предметы безобразные и этим обращать на них внимание слушателей. (164) Я считаю возможным сказать, что смерть Африкана «охолостила» республику, или обозвать Главцию[578] «дерьмом сената»; пусть сходство тут и есть, но в обоих случаях сравнение уводит нас в область отвратительного. Я возражаю и против преувеличения предмета — «Буря кутежа», и против преуменьшения — «Кутеж бури». Я возражаю и против того, чтобы переносное выражение было слишком узко по сравнению с собственным и точным выражением:
| Откивнул ты зачем приближенье к себе? |
Лучше было бы «запретил», «помешал», «отпугнул», раз перед этим сказано:
| Подходить вы не смейте! |
| Я вас оскверню даже тенью своею![579] |
(165) Кроме того, если есть опасение, что переносное выражение покажется слишком смелым, его следует смягчить — обычно простой оговоркой: так, если бы в старину кто–нибудь сказал по поводу смерти Катона, что сенат «осиротел», это было бы слишком смело; а вот «можно сказать, осиротел» — это уже гораздо мягче. В самом деле, перенос не должен быть навязчивым, иначе покажется, что перенесенное слово не заняло, а захватило силой чужое место.
(166) Итак, при употреблении отдельных слов больше всего яркости и блеска сообщают речи переносные выражения, а из переносных выражений и уже не по отдельности, а из нескольких подряд складывается, в свою очередь, следующий прием[580] того же рода: тот, при котором говорится одно, а подразумевать следует иное:
| …да и я не потерплю, |
| Чтоб на ту ж, как флот ахеян, вновь скалу я налетел. |
И еще:
| Хвастай, хвастай, вот увидишь, блудни все твои, нахал, |
| Укротит узда законов, и ярмо наложит власть[581]. |
42. (167) Слова, присущие одному предмету, переносятся здесь на другой, схожий предмет, точь–в–точь как при простом переносе. Это также важное украшение речи. В нем особенно надо избегать темноты: иначе этот прием обернется тем, что мы называем загадками. Но повторяю, что способ этот относится уже не к единичным словам, а ко всей речи, то есть к последовательному ряду слов.
Не изменяет смысла отдельных слов также и подмена или замена[582] их:
| В трепетном страхе дрожит суровая Африки область |