т. И оно выводило снарков на нас.
— Ну, и что? Если их ядро уничтожено…
— А дальние пикеты? А экспедиционный космический флот? А союзники?! Всего этого не хватило бы для мирного удержания господства, но чтобы отомстить нам, ответить ударом не удар… В общем, когда появилась возможность организовать всё руками самих землян, твоими руками, план стал просто идеальным. То есть он таким казался… Пока ты сегодня не припер меня к стенке… И что ты теперь собираешься делать?
— Закончить раунд и подумать. На первый взгляд, твои слова похожи на правду, но поверить в них до конца я сейчас не могу. Слишком много лжи было сказано до этого. А пока ответь мне ещё на один вопрос: как вызвать сюда снарков? Если я тебе поверю, то нужно будет предупредить их об опасности, ведь беречь Солнце теперь в наших общих интересах. Моих, твоих и снарков. Тебе, если понял, уже в любом случае не удастся отсюда смыться. Так что сейчас ты заинтересован в том, чтобы помочь им и мне.
— Но это же — не единственный выход!? Поверь, мы ещё способны договориться! Ты поможешь мне, я — тебе! Подумай!!! Это же намного выгоднее… После того, как мы захватим власть в Сообществе, ты станешь единоличным повелителем всего межзвёздного антипространства…
— Да-да… Конечно, — усмехаюсь я. — Или разделю судьбу ваших прежних союзников — оружтов? Помнится, ты расправился с ними без сожаления! А ведь в это время вы ещё не получили власти над Вселенной. Где гарантия, что приобретя её, ты станешь добрее и великодушнее. Думаю, будет с точностью до наоборот… Твоя победа над снарками — последнее, что я увижу в жизни, если помогу вам. В то время как союз с ними сулит землянам гораздо больше…
— Но ты же их совсем не знаешь?
— Время! — раздался голос Славы.
Ага… Слух всё-таки вернулся! Пустячок, а приятно… Я уселся на стул и принялся восстанавливать сбитое дыхание.
— Ещё раунд, товарищ лейтенант? — усмехнулся Виктор.
— Пожалуй, мне на сегодня уже хватит! — отвечаю. — А вы как? Будете продолжать?
— Может, рванём в баню? — тут же предлагает Слава.
— Давай, лучше завтра! — качаю головой я. — За эту неделю сна было в общей сложности десять часов. А впереди у нас суббота — полеты в одну смену. После обеда можно сразу на полдня в комплекс забуриться…
Спать мне, конечно, хотелось, но гораздо важнее было в спокойной обстановке подумать над новой версией Обаламуса. Ошибаться в столь важном деле — нельзя никак…
— Ладно, — ответил Слава. — Завтра, так завтра. Ну что, Виктор, ещё пару раундов и разбегаемся?
Вице-чемпион согласно кивнул. Вот же слон двужильный!
44
— Ну почему… Почему ты думаешь, что снарки хоть чем-то лучше меня? Откуда она взялась, эта глупая вера в тех, кого ты ещё ни разу не видел?! — недоумевал Обаламус, или прикидывался, что недоумевает.
Я лежал на кровати в каптерке и прокручивал в уме прошедший разговор. Пожалуй, на сей раз всё сходится… Значит, настало время прояснить и этот вопрос. Ответить на него Обаламусу, да и самому себе тоже. Нет, сначала себе, а уже потом ему. Так, пожалуй, будет правильнее!
— Давай рассуждать здраво! — предложил я. — Во-первых, снарки дают нам возможность свободно развиваться, хотя объективно земляне представляют опасность для самого существования солнечного ядра. Во-вторых, они хорошо относятся к военнопленным, во всяком случае, никогда их не убивают и не мучают.
— А это ты из какого пальца высосал? — удивился пришелец.
— Из твоего, дорогой! — пояснил я. — Если бы одного моего давнего знакомого в плену ждали небытие или пытка, разве стал бы он мне семь часов назад правду рассказывать? Кто ж угрозу смерти на верную гибель меняет?
Молчит? Нечем крыть?! Значит, я прав!
— Послушай! Я же не могу тебя в своей черепушке до седой бороды таскать, — объясняю пришельцу свою позицию. — Человек довольно быстро стареет. А одряхлев, частенько впадает в детство. Да и не хочу я, чтобы ты, как прежде, в моём мозгу по ночам тайные ходы рыл да мины ставил. Так что: или плен у снарков, или придется нам сейчас завершить то, что не доделали вечером в спортзале — выбирай!
— В принципе: мне не трудно вызвать сюда патруль снарков, — нехотя признаётся Обаламус. — Но в их добрых чувствах к тебе я по-прежнему сомневаюсь…
— Ничего, рискнём! — соглашаюсь я. — Только на контакт с ними мы выйдем вместе! Ты же будешь связываться телепатически? И меня к этому каналу подключить сможешь?
— Да.
Похоже, он отчаялся меня переубедить… Или придумал очередную каверзу? Что ж, во втором случае крандец обоим — ни один Обаламус умеет мозги минировать! Помирать, конечно, не хотелось. Но выпустить его я тоже не мог. Только почему-то мне казалось, что все каверзы у пришельца уже закончились.
Впрочем, долго ждать и не пришлось. Спустя минуту в воздухе сгустился темно-серый полупрозрачный комок примерно полметра в поперечнике с расплывчатой черно-белой фигурой, быстро превратившейся в хорошо известного мне мультяшного львёнка, который вот уже не первый год на пару с черепахой пел по выходным и праздникам с телеэкрана: «Только я всё лежу и на солнышко гляжу…»
— Здравствуйте… — начал я нерешительно.
Но снарк не стал ждать продолжения.
— Ваше сообщение о задержании чрока мы приняли. Готовы забрать его в любой момент.
— А как вы…
Львёнок улыбнулся и похлопал себя по лбу плюшевой лапкой.
— У нас же телепатическая связь установлена. И я получил по ней всё, что вы собирались сказать. А у землян опыта подобных бесед нету, и потому приходится трансформировать ответ в удобные для вашего восприятия свето-звуковые сигналы.
— Теперь нужно, чтобы я освободил Обаламуса?
— Нет, только устное согласие на перевод. Мы извлечём чрока сами. Вы готовы?
— Да. Забирайте.
На какое-то мгновение мир расплылся у меня перед глазами. Неизменным оставался только львёнок. Потом стул, стол и кровать вернулись на свои места.
— Вот и всё! Он уже у нас.
— А-а-а… — неуверенно начал я.
Ещё надо было рассказать им о странном феномене в районе Подкаменной Тунгуски… О том, что, скорее всего, именно в тех краях спрятан межзвёздный корабль оружтов, жилой отсек которого чуть больше семьдесяти шести лет назад, в июне 1908 года, взорвал коварный Обаламус…
— Всё это мы от вас уже получили! — улыбнулся львёнок.
В ответ я молча пожал плечами. Похоже, чёртовы телепаты способны копаться в чужих мозгах, словно в собственных карманах…
— Не везде. А только в тех информационных кластерах, что вы для нас приготовили. Извините. Время контакта ограничено. И ещё должен вас предупредить: пользоваться всем, что осталось от чрока, нужно с большой аккуратностью. В зависимости от интенсивности включения дополнительные функции сокращают вашу жизнь на срок от часа до нескольких суток за каждую минуту работы. Если понадобится связаться со мной, вызовите в уме образ этого львёнка. До свидания. И благодарим за сотрудничество, — закончил речь снарк.
А затем серый комок быстро растаял в воздухе.
Вот так просто, как будто ничего особенного не случилось!.. Брат по разуму, чтоб тебя по всей Галактике расколбасило!.. Можно подумать, ему тут пуговицу помогли застегнуть!!!
Сказать, что я был разочарован, значит — не сказать ничего! Месяцы тревог, сомнений и напряженной подготовки, меньше часа самой борьбы и полуминутный финиш. Никаких лавров победителя. Просто окончание еще одного рабочего дня. Стало обидно буквально до слёз. Да, что я им всем, нанимался, Вселенную от чроков спасать?!
— Товарищ лейтенант, — раздался из-за двери голос Холопушина. — Влажность девяносто восемь процентов. Дымка. Видимость два километра.
Я вышел из каптерки в кабинет.
— Из соседей кто-нибудь летает?
— Нет, после нас почти сразу все по грозе закрылись.
— Передавай изменение фактической погоды. Тебе днём поспать удалось?
— Да, пару часов урвал перед обедом.
— Тогда работай. В четыре утра разбудишь меня и Салаженцева.
Я вернулся в каптерку, рухнул на кровать. И тут же вырубился.
45
Васильченко держал всех в полной готовности несмотря на нелётную погоду. Мои доклады он выслушивал каждые полчаса. Сегодня в шестой эскадрилье у двух инструкторов заканчивались минимумы погоды. Нужны были всего сорок минут для того, чтобы они успели проскочить.
— Ну что там с туманом? — спросил САМ, с видимой неохотой оторвавшись от шахматной доски.
— Туман рассеивается, товарищ полковник, — доложил я. — Но в ближайший час будет низкая облачность. Пять-семь баллов, высотой пятьдесят-сто метров. Поднимется до ста-двухсот только к одиннадцати. А дальше начнёт очень быстро развиваться кучевка. С двенадцати часов по району ливневые дожди, с двенадцати тридцати — с грозами. В облаках с одиннадцати-тридцати болтанка и обледенение.
— Слыхал?! — обратился САМ к Цылюрикову. — Что со сменой делаем? Разведкой будешь рисковать или полётами?
— Да, шаманов послушаешь: грозы триста дней в году греметь должны, — ответил ИО комэска. — А туман: вот он, на полосе лежит!
Ну, не скотина ли?! Ведь даже идиоту ясно, что на разведку майору лично лететь, и потому он тумана утреннего, от которого через час даже следа не останется, больше всех и всяческих гроз боится. И ведь никогда не пропустит случая если уж не себя похвалить, то хотя бы соседа обругать ненавязчиво! Этим он сильно походил на Гену Лущенко, сокурсника и сослуживца по Пущинской экспедиции. Кого Цылюрикову напоминал я, не имею представления, но антипатия давно уже была взаимной.
— Ну, гляди!.. Твои инструкторы без минимумов останутся в случае чего! — фыркнул в ответ Васильченко. — Шах! И мат! Следующий!
САМ был из крестьян, образование — два класса и военное училище, как любил он пошутить под настроение. Но в шахматы играл на высшем уровне. Следующим был Кошка. Связист продержался меньше минуты. Васильченко обвёл взглядом комнату.
— Серов, — вдруг окликнул меня он. — Кончай туманы гонять, иди сюда, сыграй с подполковником.