Я дергаю руку на себя, пытаюсь отойти, но он склоняется к моему лицу:
— Как поживаешь, маленькая шлюшка? — Цедит сквозь зубы.
От холодного блеска в его глазах по моей коже пробегают мурашки. Сердце пускается вскачь, дыхание перехватывает.
— Отпусти!
— Не-е-ет.
Взгляд у Стаса явно затуманен каким-то наркотиком, и от этого становится еще страшнее. Непонятно, чего ожидать от этого типа. За прошедшие два года он стал еще сильнее и выше. Очевидно, тюрьма закалила его, умножила его злобу.
— Руки убери… — Выдергиваю свое запястье из захвата.
— Я смотрю, ты хорошо устроилась, имея его деньги. — Ухмыляется Стас, делая шаг вперед.
— Что тебе нужно? — Спрашиваю я, стараясь дышать ровно и держать спину прямо.
Он проходится по мне голодным взглядом:
— Не бойся. Не буду просить, что бы ты обслужила меня, как своего папочку. Я за ними грязных шлюх не донашиваю. Мне нужны мои деньги.
— Деньги? — Мое сердце стучит уже где-то в горле. — Какие деньги?
Лицо Стаса кривится гримасой ярости:
— Которые положены моей матери за то, что она терпела это ничтожество столько лет!
— Разве ей не выплачивают ежемесячное содержание?
— Кому нужны эти копейки? — Морщась, он снова наклоняется к моему лицу. — Я хочу все, что положено ей. Все ее наследство!
— Но Яков еще жив! О каком наследстве ты говоришь?
Пальцы Стаса смыкаются на моем локте:
— Мать может сидеть и ждать, пока он сдохнет. А вот я не собираюсь. И не стану опять подбирать жалкие крохи, пока ты тут как сыр в масле катаешься!
Я вырываюсь и толкаю его в грудь:
— Мне плевать, понял?! Вы получите то, что вам полагается, но только после его смерти! И только если я захочу этого!
— Нет, сучка, — улыбается он, делая ко мне шаг. — Так не пойдет. Ты отдашь мне все, что у тебя есть. А потом я приду и заберу остальное.
— Пошел ты! — Смеюсь я ему в лицо.
— Тебе все равно придется сделать так, как я хочу.
— Никогда!
Стас убирает руки в карманы брюк, и я сглатываю. Мне страшно, что он сейчас достанет нож и прирежет меня прямо здесь.
— Если ты не принесешь послезавтра мои деньги, — спокойно говорит он, — то я расскажу твоему приятелю, кто ты, и чья ты подстилка, ясно?
Его слова заставляют меня пошатнуться.
— Он узнает, что трахает грязную, продажную шмару. — Стас бросает взгляд через мое плечо. Наклоняется и говорит прямо в ухо: — Как думаешь, ему понравится эта новость? Он будет также нежен с тобой?
Парень скалится, смеясь. Выпрямляется и оглядывает меня с видом победителя, а я никак не могу прийти в себя. Меня словно ледяной водой окатили. Мне холодно. Меня трясет. Весь мир пошел рябью от осознания того, что он прав. Я не задумывалась о том, что Тим когда-нибудь узнает о моем прошлом. Я не хотела. Но этого не избежать…
— Улыбнись ему, ну. — Говорит Стас.
Я оборачиваюсь и вижу Тима, который стоит с ребятами у барной стойки и с интересом смотрит в нашу сторону.
— Не зря я за тобой наблюдал всю неделю, да? — Продолжает сын моей мачехи.
Я поворачиваюсь к нему, и мои пальцы сами сжимаются в кулаки.
— Так что решай, — довольно произносит он, — бабки или твой трахаль. До послезавтра, шлюшка.
Стас разворачивается и уходит, а мне приходится перевести дух, чтобы обернуться и пойти к друзьям.
— Кто это? — Спрашивает Тим, когда я сажусь на высокий стул рядом с ним.
— Это так. — Говорю сдавленным голосом. — Никто. Старый знакомый.
Ребята смеются, и Левицкий тоже пребывает в хорошем настроении. Он быстро забывает о том, что я только что говорила с кем-то в клубе. Тим шутит, толкает меня плечом, смеется. Они все весело обсуждают что-то, а я их не слышу. Меня знобит.
— Наверное, я пойду. — Говорю тихо. — Простите, ребята.
Слезаю со стула и на негнущихся ногах иду к служебному выходу. Тим привычно догоняет меня уже у самого кабинета. Сначала я слышу его торопливые шаги, а затем он подхватывает меня на руки и прижимает к груди. Боже, на его лице такое необъятное счастье, что у меня все внутренности стягиваются узлом!
— Ты куда так сорвалась? — Смеется он, толкая дверь кабинета и внося меня внутрь.
Его дыхание щекочет шею, и мое бедное сердце пропускает сразу несколько ударов. Я так не могу. Не могу…
— Тим… — зову я.
Мой голос звучит хрипло. Мне хочется остановить его, пока не стало совсем поздно.
Левицкий опускает меня на пол и радостно притягивает к себе.
— Я так больше не могу. — Выдыхает он. — Не могу, Марта. Я хочу целовать тебя на виду у всех. Понимаешь? Хочу! Я целый день ждал вечера, чтобы сказать тебе кое-что…
Но я не даю ему договорить.
— Подожди. — Прошу. Пытаюсь отстраниться, но Тим не выпускает меня из своих рук. — Тим, я хочу быть с тобой честной. Я… — Когда он замирает, у меня пересыхает во рту. — Я могу предложить тебе только то, что у нас уже есть сейчас. Но не больше. Извини.
Его руки падают вниз. Он потрясенно молчит.
— Извини, Тим. — Шепчу я.
— Что это значит? — Левицкий, наконец, обретает дар речи. — Я не могу понять…
— Это значит, что у нас не может быть отношений, Тим. Это не для меня. Мне хорошо с тобой, но я не готова…хм… быть только с тобой… как пара, понимаешь?
— То есть… — Хмурится он.
— Да, прости.
Я делаю шаг назад. Пячусь спиной к двери.
— Уау… — шумно выдыхает Тим, отшатываясь от меня. — Уау… — повторяет он, тряся головой.
— Я, наверное, пойду. — Мой голос предательски дрожит.
— Уау, — смеется он, взъерошивая свои волосы.
Моих сил хватает лишь на то, чтобы развернуться и уйти.
29
Тим
Она уходит, а я продолжаю, смеясь, хватать ртом воздух. Не могу поверить в то, что только что услышал. Так мне и надо. Сработало отрезвляюще — точно щелчок по носу.
«Я могу предложить тебе только то, что у нас уже есть сейчас». Смешно. Но разве не этого я хотел? Чтобы девушки не грузили меня темой отношений, чтобы не предъявляли на меня свои права. Разве не я сам всегда всячески избегал привязанности к кому-то? Тогда почему сейчас так противно? Так горько. Одиноко…
И ведь стоило только дать слабину! Поверил, впустил ее в свое сердце. Решил проверить, смогу ли? А вдруг? И сам почти поверил в то, что у меня может получиться с кем-то гораздо большее, чем просто перепих без обязательств…
Да пошла она!
На меня нападает дикая ярость. Мне хочется перевернуть диван, на котором мы трахались. Хочется разбросать стулья, расколотить в щепки стол, на который сам не так давно усаживал Марту. Мне жизненно необходимо уничтожить все, что о ней напоминает! Но вместо этого я обессиленно падаю на диван, закрываю руками лицо и тяжело дышу.
Почему так гадко? Почему воздух застревает в горле?
Это же то, чего я когда-то хотел, разве нет? Чтобы ярко, страстно, с огоньком и только когда мне захочется. Захотел — поманил, увел за собой. Захотел — выставил за дверь и отправился за следующей. И так, чтобы потом плевать было, с кем она проводит свое свободное время. И чтобы она голову не кружила своими претензиями и упреками.
Все честно, просто, открыто. Встретились, подарили друг другу несколько приятных минут или часов и разбежались с легким сердцем.
Но с Мартой так не получилось. С ней все по-другому.
Впервые мне хочется сделать женщину своей без остатка. Чтобы ее тело — мне. Ее время — мне. Ее мысли, улыбки, желания — все обо мне и мое. Чтобы ни с кем не делить ее и платить ей тем же. Чтобы не отпускать никогда. Ни на шаг…
Я не понимаю, почему весь дрожу. Почему в груди словно черная дыра зияет. И холодом оттуда веет. Гробовым таким ледяным ветром, от которого руки и ноги жутко сводит.
Мне нехорошо.
— Уау… — Зачем-то произношу я еще раз в полной темноте.
Как будто от этого что-то изменится или я вдруг смирюсь с положением вещей.
— Уау…
Ловлю себя на мысли о том, что прислушиваюсь к любым звукам в коридоре. Потому что хочу услышать ее шаги. Мне жизненно необходимо, чтобы Марта вернулась и сказала, что все это ее очередная шутка.
Но этого так и не происходит.
Руки привычно шарят по карманам в поисках сигарет, но карманы оказываются пустыми. Я больше не курю. И это тоже было только ради нее. Вообще, все, что делалось ради нее, проходило легко и просто. Видимо, когда любишь, менять что-то в своей жизни бывает проще простого. Лишь бы было желание. А когда есть ради кого меняться, проблем не возникает.
Да, я влюбился. Как глупый юнец. Впервые в жизни. Я сознался себе в этом и готов был признаться и ей. Почти был уверен, что Марту позабавят мои признания, но стопроцентно при этом был убежден, что наши чувства взаимны.
Вот это эпичный фейл, вот это лажа…
А что я хотел? Я же ничего не знал о ней. Это меня и привлекало. Обычная девчонка. Ничего особенного. Наверное, именно загадки ее характера, желание разгадать ее мысли и стали причиной моего к ней интереса?
«Она никто» — звучит в голове. И я до боли снова сжимаю зубы.
Похоже, это расплата за все, что я делал в своей жизни. За то, как поступал с девушками, зная, что причиняю им боль. За мое равнодушие ко всем, кто когда-то был рядом.
Именно поэтому мне сейчас так хреново, что почти выворачивает наизнанку. Поэтому мне не хочется жить.
Я встаю, решая, вернуться ли в клуб к друзьям или поехать домой. Выглядываю в окно и вижу, что мой байк одиноко стоит на служебной парковке. Прекрасно. Я легко переживу это. Марта — всего лишь кратковременное помутнение рассудка. Пара вечеринок, бутылка хорошего виски, дорогой табак, несколько красивых девушек, и через неделю я даже не вспомню ее имя.
Все, что не делается, все к лучшему. Чуть не оступился — теперь буду умнее.
— Тим! — Окликает меня Дашка, когда я выхожу в коридор.
— Что, Киса? — С удовольствием примеряю на лицо привычную ухмылку.
— Где вы потерялись? Мы еще полчасика и по домам!