— Видите ли, мое приданое — вовсе не побрякушки, а весь гарем Ирмаина ай-Мируза. Вам, господин посол, придется жениться на нас всех…
— Что?! — глаза мужчины шокированно расширились. Да-да, пилить, если вовремя не принесешь домой зарплату или напьешься в кабаке, мы тоже намерены всем коллективом, имей в виду, “женишок”! — Н-но… я не могу… в нашей стране не принято… я не готов…
— Увы, — я скорбно опустила глаза, — в таком случае я не могу принять ваше предложение…
Да, предложение могло бы быть взаимовыгодным. Но я не собираюсь бросать тех, кто мне доверился.
— Простите… мне надо подумать…
Посол чуть отвернулся, и я, перегнувшись через низкий столик, выбросила вперед руку с традиционно уже оттопыренным средним пальцем. И легонько ткнула мужчину в затылок.
— Эр… — посол начал было что-то говорить, однако тут же обмяк в кресле.
Я нажала на переговорник.
— Керим…
— Прислать Азата срочно? — понятливо откликнулся слуга.
— Ага…
— И пусть тащит тело в кладовку?
— Ага…
…Уже следуя за Азатом, волокущим бесчувственного посла, я размышляла о несправедливости жизни.
Нам просто нужно найти нового мужа — из числа высокородных, но не приближенных ко двору халифа провинциалов. Желательно старика. Всего лишь найти его и успеть пожениться до того, как в моем присутствии будет озвучен приказ халифа — за кого бы там он ни собирался меня выдать.
О эти случайные факторы!
И что вот с ними теперь делать?
Просто отпустить посла я тоже не могла — куда он вышел бы, в пустыню? А еще он долго ждал меня здесь вместе с принцем. Очнувшись, он забудет последние полчаса — то есть весь наш разговор, но вот Фарида ай-Сурима вспомнит. Он — свидетель похищения наследника халифата.
…Может, подбросить их обоих в один кабак — как будто они вдвоем напились до поросячьего визга? Осталось решить проблему с их воспоминаниями…
Погруженная в свои мысли, я не заметила, что народ вокруг все прибывал. Из малого зала выходили только я, Керим и Азат с послом на руках. А вот к кладовке подходил уже гарем едва ли не в полном составе.
Довольно бесцеремонно Азат забросил Демьена в кладовую — теперь там рядком лежали грабитель, принц и посол Вербинии. Первый замер неподвижно, сложив на груди руки, и слегка похрапывал. Второй лежал, свернувшись клубочком и положив руку под щеку, и едва слышно посапывал. Третий тут же принялся метаться во сне.
Осторожно протянув руку, я вытащила “засыпательный” артефакт, снова провернула стрелки на полный оборот и сунула “часы” обратно.
— А нормальные люди хранят в кладовках припасы, — меланхолично заметила Джарис.
— А мы — принцев! — обмирая, прошептала Айсылу.
— Ой, да ладно вам, — вмешалась Зарема, пожав плечами. — Отличные припасы, мне нравится! Нил, а можно будет иногда их доставать и…
— Нет! — кажется, одновременно со мной это рявкнули все. Хором.
— Да ну вас! — Зарема обиженно надула губы. — Лейсан присвоила единственного парня, и ни себе, ни людям! А тут такие… припасы! И красавчики все!
Я бросила взгляд за все еще приоткрытую дверь кладовки. И впрямь… красавчики на любой вкус. Все высокие, с отличным телосложением. Нашему грабителю — может быть, лет этак под сорок, темно-каштановые волосы, легкая небритость… Демьен — светловолосый, гладко выбритый, лет двадцати семи-тридцати. И принц Фарид — немного за двадцать, смуглый, с длинными жгуче-черными волосами и короткой темной бородкой. Эдакий мужской вариант группы “Виа ГРА”.
Хм, а вот интересно, отчего это наша Зарема Азата за парня не считает?
Я нашла его взглядом… и обнаружила, что невольника от Заремы будто бы невзначай отгораживает Тария. Интересно…
— Да вы все спятили! — возопила Сафира, тыча пальцем все в ту же дверь. — Это же принц! Это государственная измена!
— А похищение посла — международный скандал, — все так же индеффирентно пожала плечами Джарис.
— Ой, да ну вас… — томно протянула Зарема. — Хорошие же… и лежат хорошо. Глядишь, пригодятся. На черный день…
Я вздохнула.
— Глупости. Нам сейчас уж точно не до… припасов. Нам с вами, девушки, нужен муж!
Джарис мотнула головой в сторону кладовки.
— Вон, выбирай.
Я уставилась на нее с суеверным ужасом.
— Но не из этих же!
— Нет? Ну как хочешь… хотя Зарема права — хороши!
Глава вторая. Это она!
Этим утром мне пришлось проснуться рано. Впереди — множество дел, и все они не ждут.
Итак, нас наверняка ищет халиф, нас ищет великий визирь и черт знает, кто нас только не ищет… а еще буквально вся королевская конница, вся королевская рать… то есть халифская, разумеется — несомненно, ищет, сбиваясь с ног, пропавшего принца. Который — вот совпадение-то! — дрыхнет в нашей кладовке. Надеюсь, хоть его-то с нашим побегом никак не связали. Что может быть общего у сына халифа с вдовствующим гаремом!
Но, как говорила Скарлетт О’Хара, я подумаю об этом завтра. Потому что сегодня такой всеми разыскиваемой мне придется вернуться туда, где меня, собственно, разыскивают — в Аифал.
С Ларисой я встречалась поначалу раз в месяц, потом — чуть реже. Я передавала весточки для своих земных родителей, которые, конечно, страшно ругались, что я уже два года путешествую неизвестно где и никак не найду времени даже позвонить нормально. Иногда я записывала для них голосовые сообщения на Ларисин телефон — голос, конечно, у меня теперь другой, но интонации и манера говорить все те же. А голос можно списать и на качество связи. Рассказывала им о своей новой работе за границей, о странном коллективе и начальнике-изобретателе. А в ответ получала письма и видеосообщения от них.
О каждой встрече мы договаривались заранее, и очередная была назначена как раз на сегодня. Если я не появлюсь, Лариса будет волноваться… а еще так я могу вовсе потерять связь с прежним миром. Мне совсем бы этого не хотелось. Своей зенаильской матери я всегда могу отправить весточку магпочтой. А вот родным на Земле можно написать письмо только через Ларису.
Итак, сегодня мне важно остаться неузнанной. И местные женские наряды для этого весьма кстати!
Нарядилась я примерно так, как одевалась обычно на работу Тария — как небогатая, но рожденная свободной замужняя женщина. Замужним, в отличие от девиц, позволяется носить яркие цвета, хотя не все могут себе позволить дорогие цветные ткани. Лицо скрывать совсем необязательно, но если у женщины строгий муж или она особенно религиозна, то вполне может это делать. А еще покрой одеяния замужней женщины может несколько отличаться от девичьего. Балахоны девушек всегда прямого кроя и из жесткой ткани. Женщине позволяется носить как более свободные вещи, так и наоборот, почти приталенные. Правда, это тоже зависит обычно от воли ее мужа — хочет ли он похвастаться своим сокровищем или, наоборот, скрыть его от всех.
Я оделась как религиозная фанатичка или жена очень сурового мужа — в бесформенный жесткий коричневый балахон и такого же цвета никаб, оставляющий открытыми одни глаза. И, конечно, плотные тканевые перчатки. Руки скрывать тоже вовсе необязательно, но расставаться со своими кольцами-артефактами я не собираюсь, а они слишком выбиваются из образа. На шею тоже повесила целую связку артефактов — как, впрочем, и всегда, когда выходила из дома. Только сегодня я спрятала их под одеждой. Не слишком удобно будет доставать, но чем-то приходится жертвовать.
Я покрутилась перед большим зеркалом в своей спальне. Ссутулилась. Сделала шаркающий шажок. Хорошо! Если не присматриваться, даже возраст определить сложно. Походку надо менять обязательно.
Закавыка в том, что добраться до города можно только на ковре-самолете. Как только кто-то заметит его в небе — конец всей маскировке. Прилетать на нем на место встречи — смерти подобно. Я и “ква” Ларисе сказать не успею, как набегут жаждущие меня “защитить” и всячески облагодетельствовать… путем срочного принудительного брака.
Именно поэтому я встала еще до рассвета. В темноте мне надо подлететь куда-нибудь к окраине, где-то спрятать ковер, пешком добраться до богатых районов, а после встречи тем же путем вернуться и дожидаться темноты… не самый блистательный план, но другого все равно нет.
Уже выйдя в галерею, я неожиданно наткнулась на точно так же, как я, одетую Джарис. Разве что балахон у нее оказался болотно-зеленым.
— Ты же не хочешь сказать, что собралась со мной?
— Ты же не хочешь сказать, что собиралась возвращаться одна? — Джарис невозмутимо пожала плечами.
— Это может быть опасно!
— Ну да. А я как раз, напомню, твой телохранитель. Кстати, эти ваши кошмарные обмотки, оказывается, очень удобны.
— Ты серьезно?
— Ну, ткани, конечно, многовато — мешает. Зато сколько под ней можно спрятать замечательных вещей! Если кто-то будет домогаться тебя, мне есть чем ответить!
Джарис поиграла бровями под никабом. Я только закатила глаза и прошла мимо нее.
— Не вздумай никого убивать! Нам вполне достаточно тех преступлений, в которых нас уже могут обвинить.
— За кого ты меня принимаешь? — Джарис привычно пристроилась за моим плечом. — Я вообще не кровожадная. Никогда не убиваю без острой необходимости.
Так, за ни к чему не обязывающим трепом, мы подошли к выходу, где я еще с вечера велела Кериму пристроить заранее выбитый от песка и аккуратно свернутый ковер-самолет.
И, честно сказать, я была даже рада, что лечу не одна. Стало как-то спокойнее.
К городу подлетали в предрассветных сумерках. На всякий случай — не с той стороны, в которую нам потом предстояло улетать. Ни к чему показывать кому-то верное направление.
Приземлиться удалось вроде бы никем не замеченными. А потом… Джарис просто попрощалась.
— Ты ведь не заблудишься? Не волнуйся, я буду присматривать за тобой.
— Присматривать?! Джарис, нам не стоит сейчас разделяться!
Моя телохранительница чуть вздохнула.
— Слушай… Ты отлично управляешься с гаремом. И со всеми финансовыми делами. Наверное, это то, чему тебя учили… но ты вряд ли когда-нибудь раньше попадала в опасные переделки. Такие, как ты, не участвуют в авантюрах и аферах. Вас здесь растят тепличными цветочками, — я кивнула, соглашаясь. Глупо спорить с правдой. Пожалуй, с точки зрения Джарис я “тепличный цветочек” в обеих своих жизнях. Финансистам и топ-менеджерам тоже обычно не приходится сталкиваться с погоней. — Так вот, меня учили другому. Я точно знаю, как и в какой ситуации лучше обеспечивать безопасность клиента. Уж поверь мне, ты не гений маскировки… Иногда лучше затаиться. Иногда стоит быть рядом. Иногда создать отвлекающий фактор… словом, просто доверься мне. Ладно?