енцев», — сказал водитель и обогнал трейлер. — Слыхал когда-нибудь про такое?
— Нет, никогда.
— Умерла внезапно. Ей было шесть месяцев. Единственная радость в моей жизни. И такая шустрая. А как любила меня! Приду, бывало, домой, а она, как увидит меня, так и молотит и руками и ногами как заводная. А потом взяла и умерла.
— Жалко, — посочувствовал Люк.
— Теперь у меня другие, — сказал водитель. — Хочешь посмотреть? Опусти козырек.
Люк опустил козырек. Розовой пластмассовой прищепкой к нему была прицеплена цветная фотография: две невзрачные девочки в новых накрахмаленных платьях, сразу видно — снимок сделан в пасхальное воскресенье.
— Младшая примерно твоего возраста, — сказал водитель. — Тебе сколько? Тринадцать? Четырнадцать? — Он посигналил фургону, который перерезал ему дорогу. — Хорошие девочки, а все ж таки что-то не так. Я будто что потерял… Разучился привязываться. Забыл, как это бывает… Нет, я их люблю, конечно. Очень даже люблю, но просто нет у меня больше сил на все это…
Женский голос по радио рекламировал «шевроле». Водитель переключил программу, и кабина заполнилась голосом Барбры Стрейзанд, которая, как всегда, выпендривалась.
— Ты бы послушал мою жену! — продолжал водитель. — Потрясающая штука. Она любит этих детей так же, как и первую. Будто начала все сначала. Прямо в голове не укладывается, как ничего не было. Смотрю — и не верится. «Дотти, — говорю, — неужели ты все забыла? Как ты можешь так жить, Дотти?» Сам-то я не сумел забыть, не сумел остаться таким, как раньше. Проезжаю мимо этой дороги на больницу, и мнится, если я сверну на нее, все возвратится на свои места и будет как было: Дотти снова будет держать меня за руку, а Лиза Мишель вот-вот родится.
Люк потер ладони о джинсы.
— Что-то я разговорился, — сказал водитель, — ты небось думаешь: вот болтун.
И всю остальную дорогу он молчал, насвистывая сквозь зубы, когда по радио передавали знакомые мелодии.
Он расстался с Люком возле Ричмонда. Специально проехал подальше, чтобы довезти Люка до съезда с шоссе, как раз у заправочной станции и кафе.
— Подожди тут. Кто-нибудь тебя непременно подберет. Здесь все равно снижают скорость, и остановиться ничего не стоит… — Он поднял на прощание руку и уехал.
Издали его машина стала похожа на яркую распластанную игрушку. И Люку показалось, будто водитель увез с собой что-то важное — дух скорости и уверенности. Вокруг стало как-то… Что он, Люк, здесь делает? Что он придумал? Он как бы увидел себя со стороны — одинокая фигура на дороге, под палящими лучами белого солнца, с неумело задранным вверх большим пальцем, посреди огромного незнакомого мира. Он даже не представлял себе, сколько еще надо ехать (он никогда не был силен в географии). И хотя было очень жарко — самый знойный послеполуденный час, — он жалел, что не захватил с собой ветровку. А еще жалел, что оставил дома бумажник, — не столько из-за денег (их там было немного), сколько из-за карточки в кармашке за прозрачной слюдяной прокладкой, удостоверяющей его личность. Если его убьют на этой дороге — как узнают, кого надо известить об этом? Интересно, если он застрянет здесь без крыши над головой, без родителей, что же, ему так и придется носить эти металлические штуки для исправления зубов до самой смерти? Он вообразил себя стариком, который старается не очень широко улыбаться, чтобы скрыть пластинки во рту.
И вдруг рядом затормозила старомодная машина; открылась дверца.
— Тебя подвезти? — спросил водитель.
Маленький белобрысый мальчишка подпрыгивал на заднем сиденье и звал его:
— Давай, давай! Залезай, поедем с нами!
Люк забрался в машину. Водитель — загорелый мужчина в джинсах, с глубокими морщинами вокруг глаз — с улыбкой представился:
— Дэн Смоллетт. А это Сэмми.
— Меня зовут Люк.
— Мы едем в столицу, в Вашингтон. Подойдет?
— Да, — кивнул Люк. — Наверное, — добавил он, не очень представляя себе, в каком именно направлении ему надо ехать. — Я еду в Балтимор.
— Балтимор! — Сэмми опять запрыгал на сиденье. — Давай и мы поедем в Балтимор, папа!
— Нам надо в Вашингтон, Сэмми.
— А разве мы никого не знаем в Балтиморе? Китти? Сузи? Бетси?
— Успокойся, Сэмми.
— Мы навещаем папиных старых подруг, — пояснил Сэмми.
— А-а-а… — протянул Люк.
— Сейчас мы едем из Роли, от Карлы.
— Нет-нет, Карла была в Дареме, — поправил его отец. — В Роли мы навещали Диди.
— Карла хорошая, — сказал Сэмми. — Лучше всех. Она бы понравилась тебе, Люк.
— Да?
— Жалко, что она замужем.
— Сэмми, Люку совсем неинтересно слушать о наших личных делах.
— Нет, ничего, — сказал Люк. Он все равно не понимал, о чем идет речь.
Они снова ехали по шоссе в крайнем правом ряду с самым медленным движением — может быть, потому, что всякий раз, когда Дэн нажимал на газ, раздавался оглушительный скрежет. Люк никогда не ездил в такой старой машине. Внутри она была обита пыльным серым фетром, под ногами — куча бумажных стаканчиков и пустых целлофановых пакетов от печенья. Перчаточное отделение без дверцы было до отказа набито потрепанными, потертыми дорожными картами, мелкими деньгами, леденцами, миниатюрными игрушечными тракторами и самосвалами. Сэмми подпрыгивал на заднем сиденье среди одеял и несвежих спальных подушек.
— Успокойся, — твердил отец, но бесполезно. — После обеда ему не сидится на месте, — пояснил он Люку.
— А вы давно уехали из дому? — спросил Люк.
— Да недели три назад.
— Три недели!
— Мы отправились в поездку, как только окончились занятия в летней школе. Я преподаю английский язык и читал там курс грамматики.
— Вот погляди. — Сэмми, подпрыгнув, ткнул Люку в лицо комок бумаги. Прямо изжеванный какой-то. Состоял он из четырех мятых листков с напечатанными на них длинными рядами имен и адресов. — Это папины знакомые девочки, — сказал Сэмми.
Люк бросил взгляд на листки.
— Ничего подобного, — возразил Дэн. — Что ты болтаешь, Сэмми? Это список моих одноклассников, — обратился он к Люку. — Наш выпуск. И мальчики, и девочки. В прошлом году у нашего класса была традиционная встреча. Я туда не поехал, но они заранее прислали этот список.
— И теперь мы навещаем всех его девочек, — сказал Сэмми.
— Не всех, Сэмми, — заметил Дэн.
— Тех, с которыми ты дружил.
— Жена подала на развод, — сказал Дэн Люку. Очевидно, он считал это достаточным объяснением. И снова уставился на дорогу.
— Ясно, — сказал Люк.
Они проехали еще одну заправочную станцию и кафе среди целого леса рекламных щитов компаний «Тексако» и «Амоко». Мебельный фургон дружелюбно просигналил, когда Сэмми помахал ему из окна. Сэмми завизжал и запрыгал еще яростнее — кучка острых костей в полосатой майке, болтающихся шортах и рваных кедах.
— Тебе сколько лет? — спросил Дэн Люка.
— Пошел четырнадцатый.
— Хемингуэя читал? А «Над пропастью во ржи»? Что вам задают по литературе?
— Не знаю, я новичок в этой школе, — сказал Люк.
Нетрудно представить себе Дэна в роли учителя. На работу ходит в джинсах. Один из тех невозмутимых доброжелательных типов, к которым Люк питал недоверие. Уж лучше бы ходил в костюме и при галстуке, по крайней мере было бы ясно, с кем имеешь дело.
— В Вашингтоне, — сказал Сэмми, — живут две девочки, Патти и Лена.
— Не девочки, а женщины, — поправил Дэн.
— Патти Сирс и Лена Спарроу.
— Мне везет на букву «с», — сказал Дэн Люку.
— Говорят, Лена разошлась, — вставил Сэмми.
— И что же вы у них делаете?
— Да так, сидим, — сказал Сэмми, — а если приглашают, остаемся на несколько дней. Играем с их собаками, кошками, детьми. У них почти у всех есть дети. И мужья.
— Так если у них мужья… — начал Люк.
— Но заранее-то мы об этом не знаем, правда? — сказал Сэмми.
— Сэмми все путает, — заметил Дэн. — Мы вовсе не ищем замену. Мы просто путешествуем. Развод для меня — большой удар, я просто… путешествую в прошлое. Навещаю старых друзей.
— Но одних только девочек, — уточнил Сэмми.
— Да, девочек, с которыми раньше дружил. Не обязательно увлекался ими. Но я им всем нравился, они считали, что я отличный парень. Во всяком случае, мне так казалось. Не знаю. Может, они вели себя так просто из вежливости. Может, я был ни рыба ни мясо.
Люк не знал, что же ему ответить.
— Послушай, — сказал Дэн. — Ты еще не читал «Великого Гэтсби»?
— Кажется, нет.
— А «Повелителя мух»? Вы уже дошли до «Повелителя мух»?
— Я ничего этого не читал, — сказал Люк. — Меня все время перевозили с места на место. Куда ни приеду, все читают «Сайласа Марнера».
Слова эти почему-то произвели на Дэна удручающее впечатление. Он опустил плечи и замолчал.
Сэмми наконец угомонился и начал рассматривать детский журнал «Джек и Джилл». Журнальные страницы шелестели на горячем ветру, врывавшемся в машину. Ветер трепал мятые листки с адресами на сиденье между Дэном и Люком. Список адресов был не очень-то и длинный — четыре-пять страниц, по две колонки на каждой. Не успеешь оглянуться, как он кончится.
Люк хмыкнул. Дэн покосился на него.
— Вы, наверное, окончили университет? — спросил Люк.
— Да.
— И аспирантуру тоже?
— Нет, только колледж.
— А у вас нет адресов знакомых по колледжу?
— Это совсем не то, — сказал Дэн. — Слишком близкое прошлое. Впрочем, — вдруг удивился он, — ведь жену-то я встретил в колледже!
— Вот как? — сказал Люк.
Не доезжая до Вашингтона, Дэн высадил Люка из машины. На горизонте в дымке маячили какие-то здания — по словам Дэна, это был город Александрия.
— Александрия, штат Виргиния? — спросил Люк. Он не понимал, при чем тут Вашингтон. Но Дэн, видимо, торопился и уже поглядывал в боковое зеркало. Сэмми высунулся из окна и закричал:
— До свидания, Люк! Когда же мы снова увидимся? Ты приедешь к нам в гости, когда мы найдем себе дом? Напиши мне, Люк!
— Обязательно, — сказал Люк и помахал им на прощание рукой. Машина тронулась.