Ляжки у нее длинные и плотные.
В Лахти лежал снег — сантиметров пять толщиной, не меньше. Мартти вышел в город через здание вокзала. Спускаясь с горки, он прошел мимо того места, где у него летом вырвалась накидка от дождя, которую Сиско дала ему. Он в первый раз узнал, что значит держать такую накидку. При небольшом ветре она поднимается и опускается, словно воздушный змей. И вот налетел порыв ветра и вырвал ее у него из рук. Накидка полетела куда-то вдоль улицы, а метров через тридцать опустилась на плечи двух мужчин. Сиско смеялась.
Возле банка он свернул налево, пошел вдоль Алексантеринкату, дальше тянулась кривая улочка, в конце которой виднелась церковь, похожая на сельскую. По улице шла та самая женщина, которую он разглядывал в поезде. Он даже приподнял шапку, такой она показалась ему знакомой. Женщина шла впереди него, словно по прямой линии, и швы на ее чулках вытянулись ровно, как стрелки. У нее была царственная осанка, и люди невольно расступались, давая ей дорогу.
В буфете автовокзала он выпил кофе. Через дверь в зале ожидания виднелась большая пальма. Такая большая, что казалась высокой даже издалека. В глубине ресторана стояла еще не наряженная елка, но электрические свечи на ней горели.
Когда он вошел в автобус, он снова увидел ту красивую темноволосую женщину — она сидела сразу за креслом водителя. Он опустился на первое сиденье, размышляя о том, что хорошо бы время от времени справляться у водителя, чтобы не прозевать своей остановки. Дверь была открыта, мороз покусывал щиколотки. Водитель вскочил в автобус так, что машина качнулась. Он обтер рот тыльной стороной руки, сел и, прежде чем они тронулись в путь, поглядел в зеркальце на пассажиров.
На длинном прямом перегоне они нагнали трех гончих собак, которые мчались посреди дороги. Метрах в ста впереди собак бежал заяц. Пассажиры оживились, стали приподниматься со своих мест, спорить. На повороте собаки понеслись по обочине, и водитель на полной скорости проехал мимо них. Пассажиры услышали собачье повизгивание. Машина почти нагнала зайца, но тут показался лес, заяц огромным прыжком махнул туда и скрылся. Собаки продолжали мчаться вслед за автобусом. Только после того, как сошла молодая пара с ребенком, собаки нагнали автобус и с лаем пролетели мимо. Когда автобус снова тронулся, они уже возвращались, перебегая с одной стороны дороги на другую.
Темноволосая женщина сошла на той же остановке, что и Мартти. Предстояло пройти по шоссе два километра. Женщина снова шла впереди него. Это было так же верно, как то, что следы ее каблучков отпечатывались на твердом снегу. Уже стал виден дом Сиско, до него оставалось полкилометра. Когда женщина вдруг свернула с дороги и вошла в тот же самый двор, Мартти подумал, что он ошибся домом, но Сиско уже махала ему рукой с крыльца. Она была в белом переднике, и щеки у нее были румяные, как у куклы. Сиско повернулась и первая вошла в дом. Наверное, чтобы избежать его объятий. В деревне это не принято.
Спутница Мартти была уже в прихожей. Она сняла пальто и сапожки и расхаживала по дому на цыпочках. Сиско познакомила их. Это была ее сестра. Она подошла к раскрытой в комнату двери и весело позвала:
— Хей!
— Пойдем и мы, — позвала Сиско.
Хозяйка, зажав миску между коленями, со строгим лицом месила тесто. Прежде чем подать руку Мартти, она вытерла ее передником. Хозяин, в меховой шапке и в очках, сидел в кресле. Высокий, еще темноволосый и суровый на вид человек. Поздоровавшись, Мартти сел на ящик, обитый по углам железом. Сиско ходила взад-вперед (из кухни в комнату и обратно), осторожно переступая порог. Она накрывала на стол.
— Вы изучаете химию? — почтительно обратился Мартти к сестре Сиско, вспомнив про молекулы в книге.
Она сидела за столом и обеими руками пыталась собрать роскошные темные пряди волос, расческа была зажата во рту.
— Да, — прозвенел ее голос, а может быть, зубья расчески, Мартти не смог различить.
Рождественская елка стояла еще не наряженная. На столе в открытой коробке лежали украшения.
— В этом доме когда-нибудь подадут кофе? — спросила сестра Сиско.
Хозяин опустил газету на колени и поглядел на гостя поверх очков. Мартти тут же предложил ему сигареты, чиркнув спичкой.
— Меня вы, конечно, и не подумали угостить, — надулась сестра Сиско.
Мартти густо покраснел и мгновенно попытался исправить свою ошибку.
— Большое спасибо, но я не курю, — рассмеялась она.
Мартти словно холодом обдало, из красного лицо его сразу сделалось белым, точно полотно. Он сел на свой спасительный ящик и попытался взять себя в руки.
— В ваших краях, наверное, очень много зайцев, — наконец проговорил он, обращаясь к хозяину. — Когда мы ехали в автобусе, перед нами всю дорогу бежал заяц. За ним гнались три собаки. Заяц потом ускакал в лес, а собаки еще долго бежали за автобусом.
— Потому что их сбил со следа запах бензина, — вставила сестра Сиско.
— Да, на гоне собаки обычно никакой опасности не замечают. Могли бы и под автобус угодить, повезло еще, — насупившись, с важностью разъяснил хозяин. — А где это произошло?
— На кудыкиной горе, по крайней мере, туда убежал ваш заяц, — лукаво улыбнулась сестра Сиско. — Кстати, Юсси приедет в отпуск?
— Не дали ему на сей раз отпуска, — мрачно заявил хозяин. Набедокурил, наверное.
— Скорее всего, задание получил важное, — обиделась за брата сестра.
Вошла Сиско, в одной руке у нее был кофейник, а в другой на деревянной подставке свежевыпеченная румяная булка. С одного конца она была нарезана на куски толщиной в два сантиметра. Мартти как бы со стороны внимательно следил за всеми движениями своей невесты. В деревне она заметно поправилась.
— Первый кусок полагается взять гостю, а потом уже всем остальным, вежливо сказал хозяин.
— Нет, нет, сначала вы, — смутился Мартти.
— Бери, пока теплая, — велела Сиско.
— Как рано стало темнеть, — заметил Мартти, поглядев в окно.
— Сиско, зажги свет! — велел отец.
Сиско послушно выполнила его просьбу. Резкий свет на мгновение как бы ослепил всех: перед глазами поплыли темные и светлые блики.
— Ешьте булку, не зря ведь женщины пекли, старались, — угощал хозяин.
— Спасибо, я уже съел, — промямлил Мартти.
— Грех отказываться, когда угощают, — настаивал тот. Мартти потянулся за вторым куском, но нарезанных больше не было. Он чуть было не взял себе всю оставшуюся булку.
— Извините, — с ужасом сказал он и торопливо попятился к своему ящику.
— Угостишься тут, как же, если булка не нарезана, — обернувшись в сторону кухни, громко сказал хозяин.
Сиско вошла с длинным ножом в руках и поспешно нарезала булку.
— Я пойду корову доить, а ты тут с гостем побеседуй, — сказала она сестре.
— Берите, берите еще, — угощал хозяин.
— Спасибо, — поблагодарил Мартти и взял первый кусок, потолще, отрезанный специально для него.
Сиско вернулась, на ней была старая юбка и большие резиновые сапоги.
— Ну, что слышно в Хельсинки? — завела светскую беседу хозяйка, которая освободилась от домашних дел и теперь примостилась у входа на стуле.
— Спасибо, все хорошо, — ответил Мартти.
— А как у тебя со здоровьем? — снова спросила она. Мартти отметил про себя, что она стала обращаться к нему на «ты»:
— Спасибо, все в порядке.
И тут же вспыхнул, как кумач, потому что сестра невесты продолжила:
— Я болела ангиной. Собиралась приехать к вам на праздник всех святых, да не смогла.
— Да, ты писала, — кивнула хозяйка. — Мартти, вы работаете в Хельсинки?
— Совершенно верно, в рекламном бюро, — пробормотал тот.
— Да сними ты наконец свою шапку, отец, — неожиданно обратилась она к мужу.
Хозяин молча встал и вышел на улицу. Мартти немного посидел для приличия, неудобно было выходить сразу за ним.
Окошко хлева было освещено. Мартти проник туда через кухню коровника. Пахло навозом. В большой бидон сквозь цедилку лилось молоко. Сиско не видно было, она словно спряталась под корову.
— Как у вас много коров! — удивился Мартти.
— Хватает, как видишь.
— А я все-таки приехал.
— Правильно сделал.
— Что они думают по этому поводу?
— Они тоже очень рады, что ты приехал. Тем более что Юсси не смог приехать.
— Незаметно что-то, чтобы очень обрадовались, — вздохнул Мартти. Кстати, как зовут корову?
— Эмма.
Сиско понесла молоко, и Мартти схватил ее за руку повыше локтя и попытался задержать:
— Осень была такая тоскливая! Мне ужасно хотелось приехать к тебе.
— И мне. Тут скучища — мрак, дожди, коровы… Хорошо, что ты приехал.
— А у меня теперь в городе своя квартирка.
— Знаю, ты писал.
Хозяин принес дров в отведенную для гостя комнату на чердаке и зажег там свет, а Мартти притащил туда свою сумку.
— Не желает ли гость пойти сейчас в баню, попариться? — степенно спросил он.
— Спасибо, мне что-то не хочется. Я уже был вчера, — солгал Мартти, подумав про себя: стоит ли с этим сейчас связываться, опять что приключится.
— Какой же это сочельник без бани?! — до крайности удивился хозяин. Надо пойти. Вчера не считается.
— Ну хорошо, я пойду, — со вздохом согласился Мартти.
— Можно хоть сейчас, — оживился хозяин. — Воздух там свежий, никакого угара нет. Только после себя заслонку не забудьте закрыть. А женщины пойдут позже. Самым последним обычно хожу я — можно посидеть в тишине и вволю попариться. Баня у нас особая, не то что у других. Сердце заходится, до того жарко натоплено.
В бане тускло светила керосиновая лампа. Мартти разделся и вошел в парилку. И сразу же чуть не выскочил обратно, таким жаром его опалило. Тут только он понял, что подразумевал хозяин под словами «сердце заходится».
«Посижу лучше внизу, наверх лезть не стоит», — решил Мартти. Но, сидя на полке в полутьме и чувствуя, как тепло все сильнее проникает в продрогшее тело, он решил, что это вовсе не так уж и дурно. Когда дело дошло до березового веника, Мартти чуть было вовсе не размяк. Потом он наспех вымылся, оделся