– Глеб, – протянул руку крепыш. – Буду вас сопровождать.
Михеев ответил на рукопожатие, коротко кивнул, и они пошли к выходу.
На подъезде к Москве пошел снег.
Золотой купол Храма Христа Спасителя то показывался в просветах между снежными зарядами, то снова пропадал. Тогда оставалось лишь яркое разноцветное пятно огромного экрана, установленного на храмовой ограде. На экране непрерывно крутили проповеди, прерываемые одобренной Патриархией рекламой. Когда метель утихала, Михеев с любопытством смотрел на экран. Звук в кафе не долетал, и немые фигуры радостно скалились на фоне многоквартирных домов или автомобилей, жали руки деловитым менеджерам, одобрявшим новые кредиты, и взлетали к небесам, испив минеральной воды «Патриаршая».
Невозмутимый Глеб сидел снаружи в припаркованной «Рено-Ладе», контролировал проход контакта. До этого вместе с Михеевым он неделю с лишним поднимал все возможные связи и контакты, делая это тихо, чтоб травинка не шелохнулась, плел паутину вокруг «Актиона», искал выходы на нужного человека, готового слить инфу. Желающих поделиться корпоративными секретами предостаточно в любой конторе, но нужен был не любой. Похоже, секьюрити торговцев плотно перекрыли любые каналы утечки.
Наконец, удалось нащупать человека, связанного с обеспечением промоакций. И подцепить его. Как это сделал Глеб, Михеев даже не стал спрашивать. Лишь присвистнул, когда невозмутимый крепыш назвал сумму.
Контакт запаздывал. Звякнул колокольчик, Михеев глянул на вход. Наконец-то. Контакт изо всех сил старался выглядеть серьезным деловым человеком, успешным сотрудником крупной компании, уверенным в завтрашнем дне и преданным интересам компании. Но глазки бегали, и дорогое пальто с воротником из натурального меха он отряхивал слишком суетливо.
– Господин Михеев, полагаю? – спросил он, усаживаясь за столик. – У меня мало времени, поэтому, пожалуйста, постарайтесь точнее формулировать запрос.
«Конечно, и едва заметное брезгливое подрагивание губками обозначить непременно надо», – подумал Михеев. Руки подавать не стал, а, неспешно помешивая ложечкой хороший черный кофе, спросил с ленцой:
– Что с показателями продаж? Почему стоит на ушах не только отдел маркетинга, но и служба безопасности? И какие новые группы организованы за последний год?
Преуспевающий менеджер сдулся. Нервно оглянувшись, он подался к Михееву:
– Вы с ума сошли? Я не могу говорить об этом.
Михееву стало мерзко.
– Идиот. Вы только что и так мне все сказали. Одной фразой. Так что – подробности.
И успешного прорвало. Отмахнувшись от официанта, он, не останавливаясь, шептал, подергивая кадыком и оглядываясь на звон колокольчика. Служба безопасности действительно стояла на ушах. Как и пиар-департамент. Как и консультанты по взаимодействию с государственными чиновниками.
Михеев задумчиво водил зубочисткой по блюдцу, кивал в такт рассказу менеджера и представлял себе, как хватает его за затылок и резко бьет головой о тяжелую деревянную столешницу. И еще раз. И еще.
Бешенство было привычным и заношенным, уютным, как старые кроссовки. Михеев знал до мельчайших деталей все, что рассказывал сейчас успешный. Все начиналось с энтузиазма местного руководства, получившего возможность блеснуть перед настоящим европейцем. Штольц воспользовался этим по полной программе. Его группа не подчинялась никому. Он ни перед кем не отчитывался. Любые ресурсы предоставлялись Отделу 23 моментально.
– Почему Отдел двадцать три? – равнодушно спросил Михеев, чтобы хоть как-то сбить этот влажный безостановочный шепоток.
Менеджер лишь нервно дернул плечом – никто не знал. Толком Штольца никто не видел. До контакта доходили лишь отрывочные слухи о том, что для европейца добыли какое-то отдельно стоящее здание посреди заброшенной промзоны и корпоративные силовики выставили вокруг него периметр.
А потом поперли показатели продаж. И не просто поперли. Было по-настоящему страшно, особенно в точках промоакций. Люди застывали, вглядываясь в ролики, прошедший инструктаж персонал начинал не просто с корпоративным энтузиазмом произносить текст – они вещали. Они взывали к пастве, и паства шла.
Первые три промоакции, подготовленные по программе Отдела 23, закончились драками между возбужденными покупателями, которым не хватило товара. Драки были ожесточенными, причем аналитики отметили нехарактерный состав участников инцидентов – разные гендерные и возрастные группы были представлены примерно поровну.
Неприятные эпизоды удалось замять, грамотно сработал и пиар-отдел, перекрыли даже утечку сюжетов в медианет. С тех пор рядом с местом проведения каждой новой акции по «модели 23» дежурили фуры с резервом товара, а текст и сюжеты роликов слегка изменили.
Но напряженность в компании все равно росла. Обострились отношения между персоналом, прошедшим обучение по программе Штольца, и остальными сотрудниками.
– С ними невозможно общаться. Они стали… роботами с горящими глазами! – шептал контакт. – Понимаете, они пашут, пашут как проклятые, показатели у них прекрасные, но они говорят только о товаре, они проповедуют только товар. Недавно я видел, как они собрались в одной комнате и стояли вокруг стола с образцами на коленях, взявшись за руки, словно молились, а потом начали кружиться в жутком беззвучном хороводе. Все сразу, понимаете? – В голосе контакта слышался настоящий ужас.
«Это ты еще африканских деревень после увеселений Штольца не видел», – подумал Михеев.
– Еще что сказать можете полезного? – прервал он менеджера. – Какие и где промоакции планируются? Какие показатели продаж за последнее время особенно выросли?
Менеджер покачал головой.
– Все планирование по Отделу 23 замкнули на пятерку региональных топов и штаб-квартиру. Знаю только, что пока есть строгое распоряжение не пускать материал программы 23 в медианет и на широковещательные каналы, а крутить в локальных сетях во время промоакций. И условие обязательное – отключение на этот период локальной сети от глобального медианета. Даже беспроводные глушат. Торговцы соглашаются – и продажи заоблачные!
Воровато оглядевшись, контакт передал крохотный прозрачный лепесток флешки:
– Тут данные по продажам с мест промоакций и несколько роликов, все, что смог достать.
Михеев смахнул флешку со стола, коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен. И остался сидеть, задумчиво глядя на метель за окном.
Михеев – Венцлаву.
Пребывание Штольца в Москве подтверждает местный контакт. По его информации, группа Штольца ведет активные работы по адаптации программ лояльности, испытанных в Африке, для широкого применения. В настоящий момент программа обкатывается точечно – в торговых центрах и на районных «оптовых рынках» в спальных районах. Дислокацию группы Штольца установить пока не удалось. Полученные от местного контакта данные продаж прилагаю. Прошу дальнейших указаний. Особо хочу отметить – данные продаж и рассказ контакта при личной встрече внушают серьезные опасения по дальнейшему развитию ситуации.
Венцлав – Михееву.
Непременно установите дислокацию Штольца. По неподтвержденным данным, он может использовать в разработке конструкт. Повторяю – в разработке программы лояльности может использоваться конструкт. Основная ваша цель – изъятие конструкта, недопущение его контакта с медианетом.
Михеев уничтожил письмо, удалил одноразовый почтовый ящик, сломал и выбросил незарегистрированную симку в ближайший уличный утилизатор.
Темный ветер нес в лицо легкий снег, кружил его в свете фонарей, размывал сверкание реклам, превращая мелькание слоганов и образов в полярное сияние. В подворотне что-то шевельнулось, Михеев напрягся, но оказалось, это просто устраивался поудобнее медиааскет в своем серебристом изолирующем комбезе.
– Привет, брат, хорошая ночка! – хрипло каркнула серебристая фигура.
Михеев молча кивнул.
Конструкт. Вспомнился тот злосчастный индус со своим идиотским искином. Тот даже не был конструктом, всего лишь заготовкой, а Штольц, значит, решил играть по-крупному. Конструкты не делались, не разрабатывались, их создавали, творили, растили и воспитывали в нелегальных лабораториях Бразилии, Тибета, где-то в глубинах Монголии и продавали поштучно. С непременным условием не допускать контакта с медианетом. Хватило Кочинского инцидента, чтобы даже теневики-разработчики поняли – искины в публичном медианете недопустимы.
– Ты уверен, что он здесь? – Михеев кивнул на черные стылые коробки промышленных корпусов.
И в этот момент что-то коротко сверкнуло в мертвой темноте заброшенного цеха. Кто-то тонко крикнул, все стихло. Короткими перебежками Глеб и Михеев двинулись вперед.
– Что происходит? – зло прошипел Михеев. Глеб лишь пожал плечами.
А впереди продолжало постукивать, игрушечно хлопнул взрыв ручной гранаты и взревел двигатель. Из раскрытых ворот вылетел внедорожник, вильнул на льду, но тут же выровнялся и исчез за поворотом.
– Твою ж мать! – Уже не скрываясь, Михеев побежал к корпусам.
Лабораторию Штольц устроил грамотно. Засечь ее визуальным наблюдением было невозможно. Выдали счета за электричество, доступ к которым получил Глеб. Бесконечные катакомбы под пустым административным цехом Штольц превратил в жилые отсеки, монтажные студии, серверные и комнаты совещаний. Народу было немного. Кое-кто еще полз, оставляя за собой красные разводы, в серверной белая рука слабо скребла пальцами под грудой тел, но Штольца все не было. Он нашелся в маленьком уютном кабинете. Сидел, привалившись к ножке стола, и морщился, пытаясь наложить жгут на простреленную ногу.
Очень аккуратно Михеев наступил тяжелым ботинком на рану. Штольц заорал. Глеб с пистолетом встал в дверях, а Михеев, убрав ногу, присел перед Штольцем на корточки.
– Несколько вопросов.