Агнихотри величественно простер длань и раскатистым голосом повелел:
– Немедля предоставить требуемое почтенным гостям сего благородного дома! – Посмотрев на опешивших гостей, он расхохотался: – Вы не представляете, как порой нужно подурачиться. Я ж иначе с этими учеными с ума сойду…
Выйдя от Агнихотри, Михеев с каменным лицом от души пограбил кладовые станции. Он беззастенчиво козырял распоряжением начальника службы координации и погрузил в бот все, что счел хоть отчасти пригодным для своей цели. После чего, безжалостно подавив сопротивление пилотской части души, приказал «Меконгу» максимально скрытно повиснуть неподалеку от межпространственного створа системы, велел соображать самому и, если что, вызывать берсеркер. Корабль послал ему образ озадаченного викинга, чешущего в затылке, сдвинув рогатый («Нелепость-то какая, а!» – укорил Михеев) шлем на лоб.
Злобно бормоча: «Весело, всем очень весело», Михеев отрубил систему оповещения бота, снова затоптал вялое чувство вины, заблокировал системы связи и уронил бот к планете.
Шлюпка лавировала среди зарослей зеленоватых лиан, гибких полупрозрачных стволов, изящно обходила наросты обитаемых блоков, трансляционных студий и технических отсеков, заполненных чанами и яйцами-заготовками различных органов системы связи. А замена этим органам была нужна постоянно, особенно приемным блокам – количество информации, проходившей через этот межсистемный узел, росло так быстро, что совет сектора уже всерьез задумался об отправке в Координационный совет заявки на создание дублирующего узла в одной из соседних систем. Благо, было из чего выбрать.
Все это Кейко и Стасу поведали рыжеволосая девчонка, на вид лет пятнадцати, и серьезный черноволосый юноша, дежурившие в шлюзовом отсеке Центральной станции. Первым делом Кейко и Стас рванули в командный пункт, попутно забрасывая вопросами местный информаторий. Стас, решив, что у секретности есть свои границы, показал служебному джинну информатория именной слепок михеевской пайцзы, распространявшей полномочия члена особой экспертной группы на него с Кейко. На бегу он принялся просматривать данные о маршрутах внутрисистемных судов за последние сутки – примерно на столько их должна была опередить троица, за которой они…
«Охотились, будь честен с самим собой», – вздохнул он про себя.
Еще на «Меконге» они прошерстили всю имеющуюся в информатории скупую информацию и решили, что, исходя из опыта космодесантников и возможности добыть нужное им оборудование, будут встраивать в систему аварийный усилитель сигнала, скорее всего, «Крикуна», входившего в стандартный комплект дальних экспедиций.
«Крикун» стремительно разворачивался, экстренно забирая энергию из окружающего пространства, мог соединяться с любым приемо-передающим оборудованием в пределах досягаемости и был способен достаточно долго принимать даже слабые сигналы, идущие на заранее заданных аварийных частотах, и затем, усилив, выдавать их пакетами наоборот в максимально широком диапазоне. Конечно, силы его были не безграничны, но роль свою «Крикун» выполнял исправно и не раз выручал застрявшие на новых планетах исследовательские партии и даже оказавшиеся без связи целые планеты. Случалось и такое на фронтире.
– Воткнуть «Крикуна» поближе к центральному трансляционному узлу, перевести его в режим экстренной приемо-передачи, собственно, больше им ничего и не надо. А размером яйцо «Крикуна» в рост человека, – показал руками Стас.
Спецификации аварийного комплекса он знал назубок, в режиме симуляции работал не раз, а вот разворачивать самому, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо, не приходилось ни разу. Оно и к лучшему.
Троица опередила их меньше чем на сутки. Шлюпку джинн для них выбил стремительно, и визит в пункт управления был, скорее, подстраховкой, да и знаком вежливости – негоже оставлять людей в недоумении.
Кейко все больше уходила в себя и, одновременно, чувствовала, как влечет ее к себе темная сила, для которой не было определений в человеческих языках. Внезапно она поняла это определение, точнее, ей подсказала та зеленоватая волна, что теперь постоянно чувствовалась на грани восприятия и мягко поддерживала ее в состоянии постоянной внимательной собранности. Осознала, что в человеческие слова перевести ее не сможет, никогда не объяснит Стасу, отчего так перехватило дыхание, почему сбилась с шага.
– Я знаю, где они, я их чувствую. Быстрее, Стас, быстрее! – И, уже не обращая внимания на рыжеволосую, смотревшую с восхищением девчонку, Кейко одним движением скинула комбинезон.
Откинула ворох мыслей-чувств Стаса и его обалделое обожание, стремительно натянула пилотский костюм с симбиот-системой и запрыгнула в пилотское «гнездо» шлюпки. Стас уже лежал в соседнем «гнезде», правда, он ограничился головной лианой дублера.
– Створ чист, – отрапортовала шлюпка.
Сознание ее было простеньким, но хорошо отлаженным, постоянный пилот ее явно любил и берег. «Ох, милая, извини, постараюсь и я тебя сберечь».
Полупрозрачная капля вырвалась из шлюза и ушла в заросли. Ощущение недоброго настороженного присутствия чужого и непонятного нечто усилилось.
Михеев. Дурные сны
Черногория
Ответ был провинциально-благожелательным. Приложенный к письму pdf-файл – сертификат на официальном бланке компании с просьбой распечатать и предъявить во время визита для получения скидки – выглядел настолько старомодно-незатейливым, что Михеев чуть не усомнился в выводах тех, кого про себя определял безликим термином «подрядчики».
Однако в бумагах, оставленных ему в номере трехзвездочного отеля на окраине Дмитрова, «Велос» однозначно увязывался с программой «Копье намеренья», которой занимался некстати упокоившийся Тощий Билли. А от секты-компании, проводившей тренинги, ниточки тянулись и к «Окончательному решению», пусть и опосредованно: через аренду одних и тех же помещений, всплывавших и тут и там имена волонтеров, схожие обороты отзывов благодарных клиентов и комментарии к постам «решенцев» в публичных каналах. Словом, тому, кто понимает, что и как сопоставлять, достаточно.
Михееву было вполне достаточно, поэтому он взял утром рюкзак и отправился бродить по окрестностям Дмитрова. Остановился перекусить в стороне от дороги, развел костерок, чтоб согреть водичку на чаек, да и сжег бумаги.
Спустя двое суток он смотрел, как приближаются красные крыши Бара. Дождался, когда паром мягко ткнется в причал, закинул на плечо дорожную сумку и, глядя, как и следует настоящему туристу, в экран телефона, отправился искать заранее забронированный электромобиль.
Еще садясь на паром, Михеев перевел себя в аларм-режим, поэтому сейчас бесстрастно сканировал окружающую обстановку, регистрируя то, что выпадало из повседневности и могло означать угрозу или просто повышенный интерес кого-нибудь к нему, безобидному туристу.
Кар по доброй балканской традиции оказался потрепанным и полуразряженным, так что Михеев зарулил к ближайшей станции, заправился и, конечно же, не отказал себе в удовольствии выпить крохотную чашечку местного кофе. Заодно, пока сидел за малюсеньким – чуть больше кофейной чашки – столиком, осмотрелся, не приехал ли кто следом за ним.
Конечно, если им заинтересовался кто-нибудь серьезный, то можно и дрон-невидимку запустить или микропередатчик к одежде прицепить, но… прислушался к себе Михеев, непохоже, чтобы кто-то затеял такую затратную игру.
Поэтому допив кофе, он показал большой палец хозяину кафе, навел камеру на QR-код – господи, здесь таким до сих пор пользуются, – чтобы оставить чаевые, и отправился по указанному в сертификате адресу.
– Мы не просто исследовательский центр, – менеджер был деловит.
Одет в халат невыносимо стильного голубоватого оттенка, разумеется, распахнутый, чтобы была видна рубашка с именным вензелем, и перьевая ручка в кармане, и благородного серого цвета брюки тончайшей шерсти – все неброское, все рассчитанное на понимающую клиентуру. На халате, конечно же, эмблема: сфера, пересеченная устремленной вверх линией.
– И не просто коммерческая клиника. – «Коммерческая» он произнес с тщательно дозированным оттенком пренебрежения.
– И все же – почему «Велос»?
Легкая ответная улыбка, явно продуманная – выражает уважение к эрудиции собеседника и тончайший оттенок удивления. Выверенность и отточенность мимики Михеев оценил, но вида, конечно, не подал.
– Думаю, вы знаете значение слова. Латинское velox означает «быстрый». А одним из разработчиков метода, заложившим научную основу, является доктор Хайнц Велос. Почему именно быстрый?..
Менеджер плавным жестом предложил Михееву свернуть налево, и они продолжили экскурсию по клинике изучения сна. Точнее, как с гордостью сообщил персональный менеджер, встретивший потенциального клиента, центру изучения качества сна и разработки программ, позволяющих наиболее эффективно использовать возможности мозга для оптимальной интерпретации реальности. Михеев благоразумно сделал вид, что перестал что-либо понимать на пятом слове.
Он слушал менеджера и все пытался почувствовать место. Они проходили мимо одинаковых закрытых дверей, шли по застекленным переходам, и Михеев с удовольствием щурился от играющего на стеклах балканского солнца, ласкового даже сейчас – зимой. Слушал и подмечал, как продуманно встроен в ландшафт комплекс и насколько удобны подъезды, кстати, с великолепным асфальтом, что по балканским меркам давно было редкостью. Среди зелени мелькнула площадка, на которую при необходимости можно посадить вертолет, а то и что-нибудь посерьезнее с вертикальным взлетом. Но вот ауру места ухватить никак не получалось, и Михеева это нервировало. Как и полное безлюдье.
– Вот мы и дошли, – с идеально выверенной искренностью улыбнулся менеджер. – Вот она – наша страна чудес.
«Страна чудес» была небольшой и, несмотря на явно лабораторно-научный облик, на редкость уютной. Стены от пола до потолка обшиты деревянными панелями, цвет и фактура которых явно говорили о том, что на обшивку пустили не какую-нибудь осину, а нечто благородное. Потолок высокий, но не слишком. Даже установка, чем-то напоминающая «трубу» МРТ устаревших моделей и одновременно полевой диагностический комплекс, была не обычного белого, а крем