ового цвета, который одинаково хорошо смотрелся бы и в гостиной, и в спальне дорогого детского сада.
– Мы понимаем, что сон – состояние крайне интимное, можно сказать, одна из основ существования человека, – проникновенным и в то же время нейтральным (и как ему это удается, кто ж его так учил?) тоном вещал менеджер, – и допустить кого-то постороннего к изменению этого базового состояния крайне непросто. Поэтому мы предлагаем вам, прежде чем вы решите, доверяете ли специалистам нашей компании, пройти небольшое демонстрационное погружение в состояние, которое мы называем «оптимальным сновидением». Каким будет ваш сон и что именно вы увидите, мы, разумеется, знать не будем.
– Тогда в чем смысл демонстрации? – подыграл Михеев.
– Вы в полной мере ощутите эффект после пробуждения, – снова понимающая, обещающая улыбка, – прислушаетесь к себе, поймете, насколько изменилось ваше состояние, восприятие мира вокруг. И решите, стоит ли проходить полный курс, после которого мы гарантируем быстрое и качественное погружение в состояние оптимального сна даже после высокострессовых нагрузок.
– Что ж, звучит заманчиво… – Михеев посмотрел на кремовую установку. – Как я понимаю, это и есть двери в страну чудес?
Театральным жестом менеджер предложил Михееву подойти к установке.
– Обещаю, вы никогда не забудете эту демонстрацию!
Он бежал по тропинке, и внизу были огромные темные ели, меж которыми прятались уютные, нагретые июльским солнцем тени, а за спиной – желтый угол старого дома. Он несся мимо огромной, уходящей в небо гортензии, и пахнущие сладостями и сказкой великанские цветки, улыбаясь, покачивались от легкого ветерка – кивали ему, Михееву. Он перебирал своими детскими пухлыми ногами в голубых сандалетах и бежал-летел, расставив руки, а над ухом у него жужжала огромная и страшная желто-черная пчела, и он на бегу мотал головой, пытаясь ее отогнать. Он бежал и замирал от восторга и сладкого ужаса, потому что пчела все жужжала, и жужжание это заполняло голову. А ели были все ближе, и он уже видел, как танцуют в потоках теплого воздуха тени среди темных стволов, и различал каждую капельку прозрачно-золотой смолы, чувствовал ее запах, ощущал вкус. И все это входило в маленького Михеева волнами чистого восторга, окутывало и уносило в прекрасный золотой мир, какой бывает, только когда тебе три года.
– Лоа встревожены, – сказал кто-то над ухом.
Маленький Михеев досадливо мотнул головой и быстрее побежал к танцующим теням.
– Лоа думают, что появился кто-то еще. Им это не нравится.
Голос был странно знакомый, и от этого стало страшно. Но не как раньше, когда сердечко сладко замирало, а серьезным взрослым страхом, который малыш еще никогда не испытывал, да и знать не мог, что такой бывает. Голос беспокоил. Не могло его тут быть, не мог говорить с ним этот человек. Он его и не знал тогда вообще… Откуда мог взяться Тощий Билли здесь, в его детстве?
Тени скрутились в темный жгут, щупальце. Оно потянулось через золотой день, через синее небо… И тут пчела наконец ужалила Михеева прямо в затылок.
Он открыл глаза и неторопливо сел. Спустил ноги с лежака, потянулся. Чувствовал он себя замечательно, улыбался. И раскладывал по полочкам все, что увидел, находясь в глубокой ментосимуляции, созданной «Велосом». А это была именно она, и сейчас она пыталась раствориться, утечь водой меж камешками, пропасть навсегда.
Закончив сортировку и якорение воспоминаний, Михеев похвалил себя за предусмотрительность. Вечер накануне визита в клинику он посвятил тренировке техник запоминания, которым его учили, и учили хорошо. Тех, кто учил, сейчас уже не было на свете, но Михеев и по сей день не уставал их благодарить.
С менеджером он прощался несколько рассеянно, выглядел погруженным в себя, и предупредительный человек в голубоватом халате даже пару раз придержал его под локоть, провожая до кара. Поинтересовался, уверен ли уважаемый господин, что ему стоит сейчас вести машину. У клиники заключен договор с прекрасной компанией, которая предоставляет услуги персональных водителей. Все так же рассеянно Михеев поблагодарил, отказался и уехал.
Вечером, сидя на балконе номера, он неторопливо, с аппетитом, ел ужин и слушал негромкий голос Юхана в наушнике-«капельке».
– Шеф, у них система контроля такая, что Пентагон позавидует.
– Пентагон, знаешь ли, не показатель, – хмыкнул Михеев.
– Ну хорошо, штаб-квартира «Альфа-Меты», – легко согласился Юхан. – Суть в том, что информацию снять практически не удалось.
Михеев погладил подбородок.
М-да… на «пылинки» и «комаров», оставленных в клинике, он возлагал определенные надежды. На микрофоны в меньшей степени, а вот на микродроны с камерами надежда имелась, поскольку их задачей была только съемка. Передать запись они должны были пакетным импульсом, покинув территорию объекта, – что по идее гарантировало защиту от перехвата.
– Что, вообще ничего?
– Пришел только один пакет, качество фиговое, но посмотреть стоит.
Михеев молча нацепил на нос старомодные очки и принялся просматривать в телефоне предложения местных таксистов. Выписывался он из отеля завтра, стоило заказать такси заранее – неторопливость черногорцев давно вошла в поговорку.
Изображение действительно было фиговым. Похоже, «комара» мотало в потоках воздуха. Кондиционер там, что ли, на полную врубили?
В объектив попадал то сводчатый потолок с непонятными натеками – будто очень густая смола стекала вниз и застывала остроконечными сталактитами, – то офисный стол с тремя мониторами и два дорого стриженных затылка. Обладатели затылков внимательно всматривались в изображения на мониторах.
«Проклятье, что там?» – Михеев чувствовал, что на этих размытых картинках что-то очень важное, но «комару» никак не удавалось сфокусировать изображение.
На мгновение камера застыла, и Михеев увидел: на одном из мониторов была та самая лаборатория, в которой его погрузили в летний день из детства…
Один из дорого стриженных развернулся ко второму монитору и ввел команду с сенсорной клавиатуры. Сигнал прервался.
– Шеф, на этом все, – констатировал очевидное Юхан.
Михеев спокойно положил очки на стол.
– Юхан, поставь вокруг отеля пару человек и подвесь что-нибудь для контроля.
Он не думал, что к нему придут, но подстраховаться стоило. Чем-то он «Велос» заинтересовал, и заинтересовал сильно. Оставалось понять, в каком именно качестве. На всякий случай, укладываясь спать, он положил свой плоский модернизированный глок под подушку, в меру мягкую и упругую – отель держал марку.
Глава 14. Сплетения
Михеев. Дурные сны
Черногория
Выспался он на удивление замечательно, хоть в этом менеджер не обманул. Проснувшись, провел привычную проверку организма и сознания, как учили – от стоп к затылку, от плотного тела к тонкому, – обнаружил себя собранным, деловито-злым и вместе с тем очень спокойным.
Визит в клинику поставил массу вопросов, а вот ответов практически не дал. Разве что подтвердил ощущение Михеева – корпоранты заваривают настолько густое варево, что, когда крышку с котла сорвет, забрызгает всех.
Укладывая глок в потайной отсек дорожной сумки, Михеев остановился и задумался: с какой именно его ипостасью работали в клинике? В том, что его прощупали и сделали выводы, он не сомневался, но какие это выводы?
Если его принимали как хорошо известного в очень узких кругах независимого подрядчика, специализирующегося на обслуживании теневых научно-практических операций, это одно. Если же как сотрудника Особой Еврокомиссии – другое. А вот если кто-то докопался до его контактов с «Холодным течением»… Впрочем, очень вряд ли.
Прямой контакт с ними за последние годы был лишь однажды – Михеев сдал им всю информацию об испытании маркетингового ИИ, которое стало известно как «кровавая распродажа». Это было рискованно, неоправданно рискованно, но Михеев понял, что ему необходимо увидеть одного из тех, ради кого он пошел на то… Да на все то, что считал невозможным для человека.
Необходимо так, что закаменели челюсти и заломило затылок.
Он не ждал, что человек, сидевший напротив, скажет ему что-то окончательное, выдаст откровение. Ему просто нужно было увидеть, что люди, которые что-то делают для того, чтобы изменить стремительно превращающийся в кровавое дерьмо мир, действительно существуют. Увидел. Как ни странно, полегчало.
Но сейчас он спрашивал себя, не отследил ли кто-то ту встречу, и понимал, что стопроцентно гарантировать безопасность этой, от всех скрытой своей жизни, которую и считал единственно настоящей, не может.
Заиграл зелено-синим прямоугольник телефона – Юхан:
– Шеф, мы с ночи подвесили пару «летучих мышей» над клиникой. Гляньте.
Михеев развернул телефон. Посмотрел запись.
– Понял. Сможете отследить?
– Что-то сможем, но гарантировать не берусь.
– Делай, что можешь. Отбой.
Да уж… Вывезти за пару часов отлично оборудованный комплекс – это высочайший уровень логистики. И тщательная подготовка, постоянное пребывание в готовности к действию. Что это может значить?
Михеев задумчиво застегнул «молнию» сумки, глянул в окно. Тихо, спокойно, зелено. Хорошо, черт побери.
А значить это может, например, что предназначение комплекса – выполнить какую-то разовую задачу. Или реальная деятельность, которая в нем велась, настолько заходила даже не в серую, а в черную зону, что малейшее подозрение в том, что кто-то начал проявлять к комплексу излишний интерес, включает протокол аварийной эвакуации.
Михеев ткнул пальцем в телефон:
– Юхан, проверь клиентуру, сопоставь с нашими разработками по «Окончательному решению» и «Копью судьбы».
«Интересно, – подумал он, – парни давно поняли, что шеф ведет свою игру и занимается вещами, далеко выходящими за пределы чисто служебного интереса? Чем я мог спугнуть “Велос“?»