— Приведите себя в порядок, — жестко сказал им Гатиев. Он мотнул тяжелой головой в сторону двери: — Это Ахмед! Он пойдет на операцию с нами. Спать он будет здесь.
Хасан и Апти оторвали друг от друга полные ненависти взгляды и посмотрели в направлении двери. Возле дверного косяка, скрестив на груди жилистые руки, стоял высокий худощавый мужчина. Лицо его было спокойно, как будто он не видел перед собой ничего необычного.
Апти заметил на шее новичка шрам и сказал:
— Я — Апти. А этот чертов ублюдок — Хасан.
Высокий разжал губы и представился:
— Ахмед Сурганов.
7
Телефон зазвонил в два часа ночи. Александр Борисович включил настольную лампу и поспешно снял трубку, боясь разбудить жену, и тихо сказал:
— Слушаю.
Ирина заворочалась и застонала во сне.
— Сань, — раздался в трубке бодрый голос Грязнова, — расшифровка разговора Ахмеда с Гатиевым готова. Я тебе ее переправлю, а пока слушай вкратце. Во-первых, ты был прав. Эти ублюдки задумали отравить водопроводную воду. Они уже доставили из лаборатории в Иране яды под видом мирного груза. Там и цианистый калий, и синильная кислота, и еще что-то новое… название забыл, сам посмотришь. Короче, это ядохимикат, который не подвержен распаду и не превращается в безвредные соединения.
— Когда пройдет операция? — покосившись на спящую жену, шепотом спросил Турецкий. — Кто ею руководит?
— Операция назначена на завтра. Все начнется на Рублевской водонапорной станции, а потом перекинется и на другие объекты «Мосводоканала». Руководит операцией Руслан Гатиев. Пришлось изрядно попотеть, чтобы уточнить детали. Нам уже известны имена некоторых его сподвижников. Это Хасан Асланбеков, Апти Вашаев и Хасан Байсугуров. Все трое — с богатой биографией. За ними кровавый след от самой Чечни тянется. Кроме того, террористам помогают несколько служащих «Мосводоканала», подкупленных Альхаровым. Их личности еще предстоит установить. С помощью Ахмеда мы надеемся узнать точное расположение террористов на объекте, чтобы ребятам из спецназа ГРУ было легче действовать.
— Ахмед тоже пойдет на дело?
— Да. Гатиев пригласил его в качестве боевика. Он уже за городом, в особняке.
— Хорошо. Главное, чтобы его не раскусили.
— Не должны. Мы приготовили ему хорошую легенду, если начнут проверять — легенда подтвердится.
Ирина снова заворочалась. Турецкий выключил лампу и тихо сказал:
— Дай-то бог, Слава. Дай-то бог.
Глава седьмая Конец «Русской бригады»
1
— Ростик, посмотри, вон, в ложе, — прошептала жена, обдав ухо Рыцарева своим горячим дыханием, в котором Ростиславу Вадимовичу всегда слышался слабый привкус молока. — Ты видишь?
Рыцарев дернул щекой и сухо ответил:
— Вижу.
— А в жизни он лучше, чем по телевизору, правда?
Жена говорила о премьер-министре, который восседал в ложе в компании секретаря Совета Безопасности Петрова и его супруги.
— Не знаю, тебе видней, — так же сухо ответил Ростислав Вадимович, и добавил, увидев, что жена опять хочет что-то сказать. — Родная, балет начинается.
Занавес был еще закрыт; оркестр заиграл увертюру. Полковник Рыцарев принадлежал к тем людям, у которых музыка вызывает отторжение на физиологическом уровне, будь то классическая симфония или модный шлягер. Музыка раздражала Ростислава Вадимовича, а мелькание десятков ног в белых чулках и трико вызывало тошноту. Все это казалось совершенно неуместным.
Ростислав Вадимович не был чувствительным человеком, скорее наоборот. Однако даже у самой черствой и непробиваемой души есть свой предел цинизма, и полковник Рыцарев был близок к этому пределу.
Еще два дня назад Ростислав Вадимович разбил в кашу затылок человека, еще два дня назад он собственными руками задушил любимую женщину. А теперь он сидел в концертном зале, полном людей, и на нем был смокинг, и по сцене прыгали балерины, и он вынужден был слушать эту дурацкую музыку и смотреть на девок в колготках и пачках.
Рыцарев сидел и внимательно смотрел на сцену. До начала операции оставалось десять минут. На душе было неспокойно, но к беспокойству примешивалась и радость — скоро! Скоро придет конец всему этому бреду. Скоро он будет сидеть на берегу моря, смотреть, как пенные волны ласкают песок, и знать, что никто в мире больше не сможет помешать ему смотреть на эти волны, на безупречно ровную линию горизонта… И больше никаких убийств. Покой…
Рыцарев незаметно для жены посмотрел на свои руки. На мгновение ему показалось, что на ногте большого пальца правой руки запеклась кровь. Он вздрогнул, перевернул ладонь и яростно потер ногтем о брючину.
— Что случилось? — услышал он у себя над ухом тихий голос жены.
— Ничего. Смотри спектакль.
Прошло еще несколько минут. Рыцарев смачно зевнул, прикрыв рот рукой. Наклонился к жене и прошептал:
— Настена, извини, я выйду.
— Что-то не так? — мгновенно встревожившись, спросила жена.
Ростислав Вадимович поморщился: у жены была дурная привычка паниковать по любому поводу, а он терпеть этого не мог. Нервы были напряжены до предела, но Рыцарев сумел взять себя в руки.
— Нет, родная, все так, — спокойно и ласково сказал он. — Ты ведь знаешь, я не очень люблю балеты. Пойду немного посижу в буфете.
— Но буфет, наверное, закрыт.
— Ничего, для меня откроют.
— Мне это не нравится. Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет.
— Но…
— Родная, мы мешаем людям. Успокойся, я скоро вернусь.
Ростислав Вадимович встал с кресла и стал аккуратно пробираться к выходу. Выйдя из зала, он остановился и посмотрел на часы. Едва он отвел взгляд от стрелки часов, как дверь снова открылась и выпустила наружу майора Эдуарда Тихого, сотрудника шестнадцатого управления ФСБ, занимающегося электронной разведкой. Они кивнули друг другу. Тихий наклонился, чтобы зашнуровать ботинок, а Рыцарев двинулся в сторону туалета.
Туалет был пуст. Издалека доносились звуки бессмертной музыки Чайковского, от которой Рыцарева по-прежнему мутило. Он вошел во вторую слева кабинку, дважды осторожно стукнул в стену соседней кабинки. Ему ответил такой же тихий стук.
Рыцарев спустил воду, затем вышел из кабинки и подошел к умывальнику. В этот момент дверь открылась, и в туалет вошел майор Тихий. Он также подошел к умывальнику, открыл кран, смочил ладони и аккуратно пригладил черные глянцевитые волосы.
— Вторая кабинка слева, — тихо сказал ему Рыцарев. — Через пару минут.
Он закрыл кран и вышел из туалета.
Проходя мимо капельдинера театра, Рыцарев дал ему знак. В ответ тот едва заметно кивнул, так же, как это сделал несколько минут назад майор Тихий.
На следующем повороте полковник Рыцарев увидел еще одного служителя театра. И тоже сделал ему знак, получив в ответ утвердительный кивок.
В это же самое время в одном из подсобных помещений театра Александр Борисович Турецкий сказал:
— Они начали. Кирилл Васильевич, пусть ваши люди приготовятся.
Генерал Афанасьев, руководитель специального отряда ГРУ, кивнул и взялся за рацию. Выслушав ответ, генерал Афанасьев сообщил:
— Мои парни готовы. Они ждут приказа.
— Хорошо, — сказал Турецкий, повернулся к остальным коллегам и принялся тихо обсуждать с ними предстоящие действия.
Звонок телефона оторвал Турецкого от важного разговора. Он извинился перед коллегами, достал из кармана мобильник и недовольно буркнул:
— Да!
— Саша, это Ира.
— Какая Ира?
— Действительно, какая Ира?
— О, Ириш, прости! — Турецкий бросил карандаш и перехватил телефон правой рукой. — Я просто заработался.
— Это точно, — печально сказала жена. — Турецкий, я стою в прихожей одетая и обутая.
— Ты откуда-то пришла?
— Нет… Наоборот, я ухожу.
— Ясно, — сказал Турецкий. — Во сколько будешь?
— Ты даже не поинтересовался, куда я ухожу, — с упреком сказала Ирина.
— Как куда, к подруге. — Александр Борисович встал из-за стола и подошел к окну.
— К Светке, — продолжил он, понизив голос, чтобы не мешать обсуждению, которое продолжалось у него за спиной. — Ты ведь вроде собиралась… Э-э… Рассказать ей о своих родах, чтобы она не слишком пугалась. Разве не так?
— Саша, Светка уже две недели, как родила.
— Правда?.. Ну да, у меня совсем вылетело из головы!
— Скорее не влетело, — мрачно сказала Ирина. — Ладно, не хочу с тобой больше разговаривать. Я ухожу. Совсем. Дочь поживет у бабушки, пока я не устроюсь. Потом я ее заберу.
— Что за бред? — изумился Александр Борисович. — Подожди, ты что, правда? Ты не шутишь?
— Прощай.
Турецкий некоторое время держал трубку в руке, затем сунул телефон в карман, посмотрел в окно и рассеянно прошептал:
— А ведь она не шутит.
Он вернулся к столу…
После того как полковник Рыцарев дал знак капельдинерам, те направились в туалет. А еще несколько минут спустя они вышли из туалета, но уже не в своей форменной одежде, а в черных смокингах; и направились они гордой поступью не на свои служебные места, а прямо в зал.
Вскоре из туалета вышли майор Тихий и Марк Миллер, переодетые в форменную одежду капельдинеров. Миллер держал в руке кейс, Тихий — аккуратный черный чемоданчик с металлическими защелками. Выйдя из туалета, они двинулись в сторону служебного лифта. Шли они молча и уверенно. Майор Тихий бросал по сторонам быстрые взгляды, оценивая обстановку. Марк Миллер, напротив, был сосредоточен и смотрел строго вперед, словно переложил на плечи своего спутника все заботы об обеспечении собственной безопасности.
Служебного лифта они достигли без происшествий. Перед тем как сесть в кабину, майор Тихий поднял руку и нажал на маленькую кнопку на своих наручных часах.
Вскоре служебный лифт с тихим жужжанием скользнул вниз. Достигнув самого нижнего уровня, он остановился.
2
Турецкий сидел за столом и деловито хмурил брови. У стены навытяжку стоял офицер спецподразделения ГРУ с указкой