Затем он проделал несколько дыхательных упражнений, чтобы унять сердцебиение и успокоиться.
Когда Ростислав Вадимович выходил из туалета, он выглядел бодрым и спокойным.
Завидев приближающуюся Ольгу Юрьевну, полковник Рыцарев махнул ей рукой. Она остановилась и испуганно открыла рот. Рыцарев тут же прижал палец к губам, опасаясь, что женщина вскрикнет. Ольга Юрьевна справилась с волнением и кивнула.
Она была в двух шагах от Рыцарева, когда он, стрельнув глазами по коридору, увидел, как из-за угла вывернул человек в темном костюме. Человек шел слишком уж пружинисто и непринужденно, да и выправка у него была нехарактерной для штатского. Рука незнакомца скользнула к поясу, словно он хотел поправить ремень.
Моментально поняв ситуацию, Рыцарев прыгнул к Петровой, схватил ее за плечо и резко развернул спиной к себе, прикрываясь ею, как щитом. Женщина вскрикнула. Мужчина в темном костюме молниеносным движением выхватил из-за пояса пистолет и бросился к Рыцареву. Однако Ростислав Вадимович и на этот раз оказался быстрее. Его маленький дамский вальтер ткнулся дулом Петровой в щеку.
— Стоять! — крикнул Рыцарев.
— Пожалуйста, не стреляйте! — взмолилась Ольга Юрьевна, обращаясь одновременно и к Рыцареву, и к его противнику.
Незнакомец остановился, но тут же из-за угла вынырнули еще два человека в штатском.
Свободной рукой Рыцарев схватил Петрову за шею и заорал:
— Всем стоять!
Мужчины остановились. Один из них спокойно произнес:
— Бросьте пистолет, полковник. Все кончено.
Пот заливал Рыцареву глаза, он вытер рукавом пиджака мокрый лоб и усмехнулся:
— Нет. Это вы бросьте оружие. Бросьте, я сказал! Все!
«Спокойный» сделал было движение по направлению к Рыцареву, но Ростислав Вадимович сдавил шею своей жертвы так, что она вскрикнула. Затем приставил пистолет к ее виску и спросил:
— Хотите, чтобы я продырявил ей башку?!
— Бросьте, — тихо приказал коллегам «спокойный», и спецназовцы — в этом Рыцарев уже не сомневался — подчинились его приказу.
Пистолеты с глухим стуком попадали на мраморный пол.
— А теперь отойдите назад! — крикнул им Рыцарев.
Мужчины сделали шаг назад.
— Еще на три шага! — приказал Рыцарев.
Они молча подчинились. Рыцарев, продолжая прикрываться женщиной, двинулся к ним. Поравнявшись с брошенным оружием, он осторожно наклонился, поднял с пола пистолеты и распихал их по карманам.
— Ростислав Вадимович, не усугубляйте свое положение, — сказал ему «спокойный».
— Положение? — Рыцарев усмехнулся: — Да что ты знаешь о моем положении, щенок?!
— Бросьте, полковник. Для вас еще не все потеряно. — Должно быть, «спокойный» слишком верил в силу своего взгляда, потому что он вдруг пристально уставился на Рыцарева и повелительно-спокойно произнес: — Отпустите женщину и отдайте мне ваш пистолет.
— Ну все, парень! — рявкнул Рыцарев. — Ей крышка!
Он вдавил ствол Петровой в висок. И вдруг она закричала:
— Пожалуйста! Умоляю вас, делайте все, что он говорит! Под креслом у моего мужа бомба! Она сработает, как только он встанет! Передайте ему, чтобы он оставался на месте! Во что бы то ни стало!
Мужчины нерешительно переглянулись.
— Все слышали? — спросил их Рыцарев. — А теперь прочь с дороги!
5
Несмотря на суету вокруг него, Турецкий был деловит и собран. Подбежавшему оперативнику он сделал знак, чтобы тот пошел рядом с ним. И тот стал докладывать на ходу:
— Рыцарев только что заперся в кабинете директора Кремлевского дворца. Он по-прежнему удерживает в заложницах женщину. Мы вынуждены были отступить.
— Он выдвинул какие-нибудь требования? — быстро спросил Турецкий.
— Да. Он требует дать ему беспрепятственно выехать с территории Кремля.
— Это все?
— Пока да, — кивнул оперативник. — Остальные требования он выдвинет потом.
Александр Борисович ускорил шаг. Спросил:
— Что у него с оружием?
— Шестизарядный вальтер, — сообщил оперативник. — И три «макарова» с полным боекомплектом, которые он забрал у парней из ГРУ.
— Черт… — Над переносицей у Турецкого обозначилась глубокая жесткая складка. — Нельзя его с этим арсеналом выпускать на улицу. Он полгорода может положить.
— Верно, может.
Турецкий и оперативник подошли к директорскому кабинету. Здесь было пять или шесть спецназовцев в штатском и трое — в касках и бронежилетах. Все они были вооружены. Александр Борисович сделал им знак рукой, встал сбоку от двери и громко сказал:
— Ростислав Вадимович, советую вам выйти из кабинета без оружия и с поднятыми руками!
— Кто говорит? — послышалось из-за двери.
— Старший следователь Генеральной прокуратуры Александр Борисович Турецкий.
— Турецкий? — Пауза. — Я слышал эту фамилию. Вы руководите операцией по захвату?
— Да!
— Значит, мои требования вам известны. Я даю вам двадцать минут на их выполнение. Если мои требования не будут выполнены, через двадцать минут я застрелю женщину.
В глазах Турецкого замерцал холодный огонек.
— Ольга Юрьевна, с вами все в порядке? — громко спросил он.
— Со мной — да! — ответила женщина. — Что с моим мужем?
— Он в порядке. Никакой бомбы под его креслом не обнаружено. Через пару минут он будет здесь. Полковник, слышите меня?
— Да.
— Не делайте глупостей! Двадцать минут — это мало, вы сами это понимаете. В театре переполох. Мне может понадобиться гораздо больше времени.
— У вас его нет, — ответил Рыцарев. — Двадцать минут! И больше никаких переговоров! Время пошло!
Александр Борисович отошел от двери, на ходу доставая из кармана сигареты.
— Турецкий! — услышал он у себя за спиной.
Александр Борисович оглянулся. К нему быстрыми, нервными шагами приближался секретарь Совета безопасности Петров.
— Турецкий, где она?!
— Виктор Игоревич… — спокойно начал Турецкий.
— Я спрашиваю, где моя жена?
Александр Борисович кивнул на дверь. Петров устремился туда. Он встал прямо перед дверью. Один из спецназовцев попытался ему воспрепятствовать, но он отшвырнул его руку.
— Рыцарев, вы слышите меня?
— Виктор, я… — вскрикнула было из-за двери Ольга Юрьевна, но крик тут же оборвался. По всей видимости, Рыцарев заткнул ей рот.
— Рыцарев, слушай меня внимательно: если с головы моей жены упадет хоть один волос, я… — Петров захлебнулся собственной яростью.
Пока он говорил, Турецкий закурил сигарету и, наморщив лоб, погрузился в размышление. Через полминуты лоб его снова разгладился, он вынул изо рта сигарету и затушил ее в опустевшей пачке. Потом подошел к Петрову, положил ему руку на плечо и тихо сказал:
— Отойдем к окну.
Виктор Игоревич, сникший, с выцветшим лицом и посеревшими губами, послушно пошел за Турецким. Они подошли к окну.
— У меня есть идея, — сказал Петрову Турецкий. — Помните недавнее выступление генпрокурора в парламенте? Он сказал одну странную — по крайней мере для меня — вещь. А именно, что в России на законодательном уровне возможно введение такой меры, как контрзахват заложников из числа родственников террористов. Тогда мне это заявление показалось полной дикостью. Впрочем, как и сейчас. Однако…
Разговор Турецкого и Петрова продолжался не больше минуты, после чего Александр Борисович взял у одного из оперативников рацию и зашел с ней за угол.
Жена Рыцарева, Анастасия Васильевна, была женщиной крупной и дородной. Несмотря на полноту, она была очень привлекательной, даже красивой; а в ее изумрудных глазах с длинными темными ресницами было что-то, что делало ее хрупкой и ранимой. Такую женщину хочется защищать, даже не будучи ее мужем.
Александр Борисович вздохнул и сказал:
— Гражданка Рыцарева, ваш муж — убийца и террорист. Он заперся в кабинете с заложницей. Через десять минут он ее застрелит.
Анастасия Васильевна побледнела. Ее пухлые губы задрожали, как у ребенка, который вот-вот заплачет.
— Что… Что я должна сделать? — пролепетала она полным ужаса голосом.
— Анастасия Васильевна, постарайтесь уговорить мужа выйти. В противном случае мы захватим кабинет силой. Ваш муж при этом, скорее всего, будет убит.
Женщина пошатнулась, и Турецкий поддержал ее за локоть.
— Хо… рошо, — тихо сказала она. — Куда мне идти?
— Это здесь, за углом.
Они медленно двинулись по коридору. Александр Борисович по-прежнему поддерживал женщину за локоть, глядя на нее с тревогой, поскольку сознавал, что она в шоке и может потерять сознание в любой момент.
Возле окна нервно курил секретарь Совета безопасности. Его лицо было бледным, осунувшимся и растерянным, в глазах застыла пустота. Увидев Турецкого, он дернулся навстречу, но Турецкий знаками приказал ему оставаться на месте, а затем подвел Анастасию Васильевну к директорскому кабинету.
— Полковник! — крикнул Турецкий. — Здесь ваша жена. Она хочет поговорить с вами!
За дверью послышался шорох, но Рыцарев ничего не ответил.
— Говорите, — приказал Анастасии Васильевне Турецкий.
— Ростик… — слабо пролепетала женщина. — Ростик, ты слышишь меня?
И вновь за дверью раздался неясный шорох, но Рыцарев продолжал молчать.
— Ростик, это Настя… Ростик, поговори со мной.
И вновь ответом ей была тишина. Секретарь Совбеза, не выдержав напряжения, сделал движение по направлению к двери, но Турецкий взмахнул рукой и сделал такое зверское лицо, что Петров замер на месте.
— Скажите ему, что любите его, что не сможете без него жить. И чтобы отпустил заложницу, — зашептал Турецкий на ухо женщине.
— Ростик, я прошу тебя… отпусти эту женщину! — повысила голос Анастасия Васильевна. — Она ни в чем не виновата!
Турецкий видел, что Рыцарева с трудом сдерживает рыдание. Ресницы ее подрагивали, губы тряслись. Она медленно подняла руку и приложила ладонь к двери.
— Ростик, не делай ей больно, — сказала она, нежно поглаживая ладонью дверь, словно это была щека ее мужа. — Прошу тебя.