Любое обсуждение распространяющейся научной надменности расово-лицевого распознавания сталкивается с двумя противоположными опасностями. С одной стороны, есть риск, что все подобные разговоры, от метафорических до евгенических, будут связаны с войной и холокостом. С другой стороны, было бы неверно считать эти метафоры совершенно случайными по отношению к распространению групповых стереотипов, осуществляемому расовой классификацией в первой половине XX века. Избегая обоих упрощений, можно, тем не менее, различить сужение физиогномического видения в период с 1920‐х по начало 1940‐х годов: оно все больше описывалось с помощью метафор расового распознавания (использовавшихся не только крайне правыми политическими силами[681]), в противовес более ранним применениям лицевых метафор ко всему – от распространения растений по планете до метеорологических трендов. Для многих создателей атласов до Второй мировой войны сам жанр атласа подталкивал к подобным групповым стереотипам, обеспечивая такой способ видения, который адресовался к весьма спорной и более общей проблеме классификации и сходства. Знаком того, насколько нагруженными, насколько не-нейтральными были эти метафоры, стало то, что после Второй мировой войны такие сравнения с различением рас отфильтровывались еще до того, как ручка коснется бумаги, и редко появлялись в печати.
Учитывая распространенность атласов, полагавшихся на тренированное суждение, логично спросить, не отличались ли эти атласы, выдвигавшие на первый план подготовленное суждение и фрагментную оценку сходства, от более ранних атласов, опиравшихся на механическую объективность, только лишь своим предметом? Быть может (логично предположить), материал XX века требовал тренированного суждения просто в силу своей природы, в то время как предметы XIX века не нуждались ни в чем ином, кроме как в объективности машин. Однако есть рентгеновские атласы XIX века, ориентирующиеся на механическую объективность, и рентгеновские атласы XX века, опирающиеся на суждение и одновременно отсылающие к своим предшественникам; есть анатомические атласы XIX века, признающие механическую объективность, и сопоставимые с ними анатомические атласы XX века, основывающиеся на суждении и критически оценивающие предшественников. Прекрасный пример такой тематической преемственности демонстрируют атласы звездных спектров, несмотря на резкий разрыв в способе категориальной классификации. Как мы уже видели, Морган, Кинэн и Келлман в своем атласе доказывали радикальное превосходство суждения над объективностью. Поразительно, впрочем, что в качестве прямого предтечи своего атласа эти авторы называли «Каталог Генри Дрейпера» (Henry Draper Catalogue, 1918), который представлял собой квинтэссенцию формирования образов в соответствии с целями механической объективности. Дабы максимально усилить этот контраст, сделаем отступление и обратимся к этому изданию-предшественнику.
Великолепный «Каталог Генри Дрейпера» содержал классификацию 242 093 спектров излучения 222 тысяч звезд. Немаловажна история его создания и, особенно, то, что происходило в обсерватории: упорядочивание и управление предприятием такого масштаба сомкнуло научную и производственную профессиональную деятельность. Механический процессуализм соединил лабораторию с фабрикой[682]. Это был фундаментальный труд, призванный с самого начала длиться вечно: в предисловии авторы даже уверяли читателя, что «различные крупные специалисты» ожидают, что исследование станет «практически бессрочным». Эдвард Пикеринг (директор Обсерватории Гарвардского колледжа) начал предисловие к нему со следующих слов: «Первый шаг в развитии любого раздела астрономии – накопление фактов, от которых будет зависеть его прогресс». Он нигде не упоминал ни о суждении, необходимом для классификации спектров, ни об отсутствии универсальных критериев отбора, ни о роли бессознательного познания. Напротив, в предисловии Пикеринга к «Каталогу Генри Дрейпера» превозносилась польза научного менеджмента и механической объективности. Они были столь «автоматическими», что могли выполняться группой заменяемых и трудолюбивых ассистентов (женщин), из которых в каждый момент времени в течение более чем четырех лет работали в среднем пять сотрудниц[683].
Такая практика найма женщин для выполнения астрономических расчетов и стставления классификаций, может быть, и была изучена как отдельная глава в истории трудовой занятости и рабочих мест[684]. Но не только. Во-первых, в XIX веке сама возможность найма «неквалифицированных» работников служила неявной гарантией того, что собранные таким образом данные не будут плодом воображения ученого или уже имеющейся предрасположенности к той или иной философии – как это произошло в случае Клода Бернара в главе 2. В этом отношении работницы отождествлялись с машинами и подобно машинам благодаря своей «пустоте» они обладали той незаметностью, сквозь которую могла говорить сама природа[685]. Во-вторых, помимо ожидаемого «отсутствия выучки» работницы, как предполагалось, обладали «естественной» склонностью держаться подальше от большой спекулятивной традиции. Порой в контексте механической объективности это допущение получало самую высокую похвалу. Энни Джамп Кэннон, соавтор Пикеринга по «Каталогу», едва ли была «просто» компьютером – именно она модифицировала и исправила старую классификацию спектров излучения звезд (А, В, С и т. д.), создав добротную гарвардскую спектральную классификацию. И именно Энни Кэннон показала, как можно организовать эти классы таким образом, чтобы спектры выстроились в непрерывную последовательность. Однако современники ценили ее именно за намеренное воздержание от теории, как видно из описания ее характера, составленного в 1941 году (в год ее смерти): «Мисс Кэннон была не слишком склонна к теоретизированию; вполне вероятно, что она не опубликовала ни одного спорного термина или теоретического рассуждения. В этом была сильная сторона ее научной деятельности – ее классификация была беспристрастной и непредвзятой»[686] (ил. 6.6).
Оба атласа – и «Каталог Генри Дрейпера», и атлас Моргана, Кинэна и Келлмана – имели дело со звездными спектрами. Но там, где авторы второго каталога видели неустранимую потребность в тренированном суждении, Пикеринг, Кэннон и их коллективы XIX века рассматривали свой идеальный атлас как нечто, установленное на твердой почве научного менеджмента и механической объективности. Таким образом, несмотря на то, что Морган, Кинэн и Келлман использовали «Каталог», и несмотря на сходство предмета, организация этих проектов была совершенно разная. В этом и других случаях механическая объективность и научный менеджмент уступили место новой практике классификации природы, в которой тренированное суждение, субъективность, ремесленная работа и бессознательные интуиции считались жизненно важными для научного проекта визуальной классификации. Слепое зрение механической объективности столкнулось с физиогномическим взглядом тренированного суждения.
Ил. 6.6. Труженицы спектра. Helen Leah Reed, «Women’s Work at the Harvard Observatory», New England Magazine 6 (1892), p. 166. На фотографии, сделанной в Обсерватории Гарвардского колледжа, запечатлена Энни Джамп Кэннон (крайняя справа) и ее коллеги в комнате, предназначенной для работы над монументальным трудом Дрейпера. Наряду с прочим эти женщины-астрономы и астрономические работницы внесли фундаментальный вклад в «Каталог Генри Дрейпера», в котором приведена классификация почти четверти миллиона звездных спектров.
В отличие от атласов середины XIX века в атласах середины и конца XX века начали занимать четкую позицию по вопросу потребности в субъективности, как, например, в обновленном варианте атласа Грасхея «Нормальные рентгеновские разновидности, которые могут иметь вид заболевания» (Normal Roentgen Variants that May Simulate Disease, 1973), с рассмотрения которого мы начали эту главу. Автор обновленного издания настаивал на том, что теперь для такого типа работы необходима субъективность: «Доказательство обоснованности представленного здесь материала во многом субъективно, основано на личном опыте и работах, опубликованных другими учеными. В значительной степени оно заключается в многократном рассматривании образований и в уверенности в понимании того, что время доказало безвредность этих поражений»[687]. Распознавание границ спектра нормальных форм требовало отменной проницательности и длительной клинической подготовки. Эта новая работа была создана на основе знаменитого труда Грасхея, «Атласа типичных рентгеновских снимков нормальных людей» (Atlas typische Röntgenbilder vom normalen Menschen), который одним из первых призвал обратиться к интерпретированным изображениям, посредством которых автор стремился передать своим читателям представление о границах нормального. Как мы видели, для Грасхея его рентгеновские снимки были «сыскными листками», которые сообщали рентгенологу, где начинается территория патологии[688]. И, опять-таки, здесь снова можно увидеть аналогию между интерпретированными, типовыми изображениями и распознаванием лиц.
Как свидетельствуют звездные атласы, в стратегии тренированного суждения нет ничего специфически медицинского. Более того, в физике элементарных частиц можно обнаружить аргумент того же типа, что отстаивал мастер рентгена Грасхей: атласы существуют для того, чтобы показывать и объяснять диапазон известного, дабы указать на необычное. Впрочем, в физике «патологическое» эквивалентно редким и неизвестным видам частиц, а «нормальное» – известным примерам рождения и распада частиц. Патрик Блэкетт, один из великих британских физиков, специалистов по камере Вильсона, написал предисловие к атласу камеры Вильсона Джорджа Рочестера 1952 года (