есту.
— Собирайся. Скоро позовут чай пить, — сказал он.
Девушка повиновалась. Она принялась умываться, а затем надела новое платье. В этот раз она выбрала наряд тёмно-красного цвета с серебряной вышивкой по подолу и низу рукавов.
Всё это время за окном продолжали суетиться и кричать люди. Олеся собралась с силами и снова выглянула из окна, но покойника там уже не было. Его унесли куда-то и теперь несколько слуг отмывали каменные плиты двора от следов крови.
Борислав устроился на кровати и с любопытством наблюдал за своей невестой. Когда девушка начала причесывать волосы, он подозвал её к себе. Усадив рядом с собой на кровать, парень сам взял в руки расческу и принялся водить ею по густым прядям.
— У тебя такие красивые косы! — сказал он, проводя деревянным гребнем по её черным волосам.
У Олеси по всему телу побежали мурашки. Ей были безумно приятны прикосновения пальцев молодого человека. Она чувствовала совсем рядом его дыхание, его тёплое крепкое тело.
Девушка ощутила, как волна счастья, ходящего рука об руку с взаимной любовью, прокатилась по всему её телу. И даже зажмурилась от удовольствия находиться рядом с ним, ощущать его легкие касания. Она совершенно забыла о наёмнике, свалившемся с крыши, да и обо всём остальном тоже. В этот миг для неё существовал только её любимый.
Расчесав девушке волосы, Борислав взял у неё из рук тёмно-бордовую бархатную ленту и начал заплетать ей косу. У него получилось на удивление ловко и быстро.
«Домовой ведь, как-никак. Они и не такое могут. И косы плетут, и прясть умеют, и многое другое», — подумала Олеся.
Она была наслышана о хозяйственных способностях домовых. И всё равно её удивляло, что мужчина, да ещё и царский сын, ведёт себя подобным образом.
За то время, что она прожила в его маленьком домике, девушка успела заметить — Борислав очень сильно отличался от остальных. Он не держал слуг, а ведь даже зажиточные крестьяне нанимали себе работников. Ел он всегда простую пищу, больше кашу да чай с молоком. Признавал фрукты и овощи со своих угодий, а вот вина в своём доме и вовсе не держал.
Олесе было так приятно сидеть рядом с ним! И ей так хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Хотелось сидеть рядом с ним и ни о чём не думать.
Борислав закончил заплетать девушке косу и притянул к себе, обнимая.
— Нам нужно будет сходить в одно место. А ещё узнать об этом наёмнике. Всё-таки странно, что этот человек решил скакать по крыше утром. Делать тёмные дела лучше по ночам, — сказал он, прижимая Олесю к себе.
— А зачем ему лезть к нам в комнату? — спросила она.
— Зарезать меня во сне. Забрать ключ.
Девушка вспомнила о медальоне, висящем у неё на шее. Она достала его из выреза платья.
— Ты никогда не рассказывал, что это за ключ такой. Я всегда считала, что ключи выглядит иначе. Какой замок им можно отпереть? — сказала она.
— Это ключ от утерянной сокровищницы, — ответил парень.
— Правда? — встрепенулась девушка.
О богатствах, спрятанных в подземельях замка, ходили легенды. Говорили, что и сам царь рад был бы их добыть, вот только не знал где искать.
— Да. Их спрятали во времена войн древности, когда дворец осадили враги. Деньги и ценности схоронили в потайной комнате подземелья, вход в которое можно открыть только этим ключом. Но вот беда, в той войне погибли все, кто знал о местонахождении сокровищ. Оставшиеся в живых не смогли их отыскать. Шли годы, века, а богатства так и продолжали лежать, скрытые ото всех.
— Но если их нельзя отыскать, тогда зачем кому-то понадобился ключ? — спросила девушка.
— Ярополк уверен, что с ключом он найдет дверь, — ответил Борислав.
Олеся задумалась. Она вертела в руках медальон, разглядывая причудливые узоры и древние надписи.
— А как он оказался у тебя? — проговорила девушка.
— Царь отдал. Ещё в детстве повесил на шею, как бы признавая законным наследником. Ведь долгие годы затерянные драгоценности считались легендой. Их никто не искал, — сказал Борислав.
— Но что изменилось? Почему он вдруг понадобился? — продолжала недоумевать Олеся.
Парень пожал плечами.
— Этого я не знаю.
Вдруг из дальнего угла комнаты раздался хриплый голос:
— Я знаю!
Олеся вздрогнула и уставилась в то место, откуда шёл звук. Там стоял массивный деревянный шкаф, занимавший весь угол. Именно из-за пузатого шкафа на гнутых ножках и доносился голос.
Борислав выпустил девушку из объятий и встал на ноги. Олеся поступила так же. Всякий раз в присутствии посторонних она старалась вести себя так же, как и её любимый.
В эту секунду от шкафа отделилась тень. И на середину комнаты, как будто из ниоткуда, вышел человек. Он был высокий и статный с длинными серыми волосами и густой бородой до самого пояса. В его движениях, в походке, в уверенном взгляде серых глаз чудилось девушке что-то знакомое, неуловимо родное.
— Здравствуй, батюшка! — сказал Борислав и поклонился.
Олеся тоже склонилась в поклоне.
«Так это и есть отец Борислава? Вот уж никогда бы не подумала! Вельможа или воевода, а не домовой! Верно мне кикимора сказала. Такого домового может полюбить живая девушка», — подумала она.
— Здравствуй, Бориславушка! — ответил домовой. — Так ты жениться надумал?
— Надумал, батюшка. Прошу твоего родительского позволения, — сказал парень и снова поклонился.
Олеся тут же повторила его действия и поклонилась домовому. Тот внимательно посмотрел на неё. Вновь обернувшись к сыну, он сказал:
— Девушка хорошая! И видно сразу — непростая. Но я бы принял любой твой выбор. Тебе всегда будет моё одобрение и поддержка.
Борислав кивнул. Похоже, он ожидал услышать нечто подобное. Олеся вздохнула с облегчением. Она оробела в присутствии этого важного духа старинного замка и была рада, что он одобрил выбор сына.
— Скажи, батюшка, кто свалился с крыши? — спросил вдруг парень.
Домовой поднял вверх одну косматую седую бровь.
— Да вот, злодей какой-то, прыгал по крыше ночью. Да всё норовил в покои царского сына пробраться. Но не удержался на узком карнизе-то и грохнулся вниз с высоты.
— Так он ночью упал? А так бесшумно, что никто и не слыхал. Но почему его так поздно увидели, если он давно лежит? — удивился Борислав.
— Про то мне не ведомо. Царские слуги лежебоки, рано не встанут, во двор не выйдут. А увидели, сразу раскричались, расшумелись.
Олеся молчала. Она стояла, опустив голову. Девушка старалась лишний раз не встречаться взглядом с домовым. Уж слишком необычным и величественным он выглядел. Казалось, что именно этот потомок древних духов — главный во дворце, а вовсе не обжора-царь. Внезапно она вспомнила о том, что домовой задушил свою любимую. От этих мыслей она вся похолодела.
«А как упал этот человек с крыши? Уж не столкнул ли он его?» — подумала она.
Домовой почувствовал смущение девушки. Уставившись на неё своими ясными серыми глазами, он сказал:
— Ты не бойся меня. Я тебя не обижу. Борислав моё самое дорогое сокровище. А раз ты нужна ему, значит и мне дорога.
Олеся покраснела. Ей показалось, что домовой догадался, о чём она думала. Девушка быстро поклонилась ему и подошла поближе к своему жениху. Ей хотелось спрятаться за его спиной, но она усилием воли заставила себя этого не делать.
Борислав ободряюще улыбнулся ей и взял за руку. Он помолчал и вдруг встрепенулся:
— Батюшка! А что ты говорил про ключ? Что ты знаешь про это?
Домовой выпрямил спину и оглянулся.
— Слуги идут, чай пить будут звать, — сказал он и, сделав шаг к стене, исчез.
Олеся хотя уже видела, как подобное проделывал Борислав, невольно вздрогнула и попятилась.
Глава 25
В дверь сейчас же постучали.
— Царевич Борислав! Чай пить пожалуйте! — услышали они молодой женский голос.
— Идём! — крикнул он в ответ.
Вместе с Олесей они вышли из комнаты и последовали вниз, на первый этаж, где был накрыт стол к чаю.
В зале народу было немного, видимо чаепитие предполагалось для узкого круга. Пока что присутствовали только несколько вельмож. Царя и Ярополка не было.
Все собравшиеся расположились вдоль стен и тихонько переговаривались. Они поклонились вошедшему Бориславу, и тот ответил им тем же.
Парень стал в углу комнаты, Олеся пристроилась рядом. Она чувствовала себя не в своей тарелке, постоянно ощущая на себе любопытные взгляды. Ей казалось, что все смотрят только на неё и шепчутся только о ней.
В комнату вошёл Ярополк. Он также обменялся формальными поклонами с вельможами, в сторону Борислава царевич даже не взглянул. Остальные отметили это и поминающее переглянулись.
В комнате сразу повисло тягостное молчание. Вельможи не могли свободно разговаривать в присутствии царских сыновей. А сами царевичи ненавидели друг друга. Вынужденные находиться в одной комнате, они даже не пытались это скрывать. Напряжение, возникшее между ними, было так велико, что казалось, вот-вот полетят искры.
Наконец появился царь. Он шёл, круглый и вальяжный, в окружении стражи и слуг, готовых исполнить любое его приказание. Бросив приветствие собравшимся и благосклонно приняв их пожелания доброго ура и поклоны, он направился к приготовленному для него месту.
Пройдя совсем небольшое расстояние от своих покоев до зала, царь несколько запыхался и теперь, тяжело дыша, уселся на мягкое кресло возле стола. Все остальные начали располагаться вокруг.
На расписной скатерти стоял самовар и множество угощений. Тут были блины, пироги, ватрушки и другая сдоба. В деревянных плошках стояли мёд, варенье, молоко и сливки. Лежали тут и другие закуски, копчёности и соленья.
Чай пили долго. Ели много, а говорили мало. Царь иногда обращался то к одному, то к другому царевичу с ничего не значащим вопросом. Те отвечали и снова замолкали. Вельможи тоже предпочитали помалкивать и больше волновались о том, чтобы хорошенько подзакусить вместо того, чтобы болтать.