— Давай. Лягухи, говоришь? Мда… А смотри-ка, ничего, съедобно…
— Да, вполне… — они быстренько умяли всех собранных волхвом моллюсков, поднялись, глянули напоследок на море, повернулись к нему спинами и пошли.
— Знаешь, что хорошо? — спросил Руслан и тут же ответил: — То, что снега нет.
Снега, и впрямь, не было. Жухлая прошлогодняя трава местами доходила путникам до пояса, под ногами уже вовсю зеленела молодая поросль. Сзади постепенно затихал шум прибоя и крики чаек. Навстречу надвигались горы. Идти все время приходилось вверх, так что к исходу третьего часа, когда поднялись на изрядную высоту, а дальше уже начинались скалы, путники устроили привал.
— Ух, ни единого живого места на теле нет! — пожаловался Молчан, устало плюхаясь в траву. — Разве что, задница, да чего ей будет!
Руслан только хмыкнул в ответ. Видать, о чем-то своем думал. Его размышления прервало козье блеянье и возглас Молчана:
— Мясо!!!
К ним неспеша приближалась коза. Самая обыкновенная, каких навалом в любой деревне. Приближалась, совершенно не страшась не таящихся людей.
— Какие, однако, здесь дикие места! — прокомментировал Молчан. — Смотри-ка, звери совсем непуганые… Странно, я читал, что в Таврике испокон веков полно народу туда-сюда бродило…
— Не делай резких движений. — посоветовал Руслан, медленно поднимаясь с земли с увесистым камнем в руках. — Первый раз в жизни охочусь без лука, стрел, копья, а с одним камнем!
— Раньше все так охотились, — успокоил его волхв, — пока боги не дали людям луки, стрелы и все прочее.
— Сейчас… сейчас… — приговаривал богатырь, осторожно делая шаг к козе. — А теперь еще немножко… ну иди, иди сюда, моя рогатенькая… ийэхх! — камень слетел с его рук, словно пущенный из катапульты. В последний момент коза поняла, чем закончится это дело, и пыталась отскочить, да не успела.
— В древние времена быть бы тебе первым охотником, Руслан! — потянулся Молчан, улыбаясь до ушей. — Эти морские равлики, конечно, тоже хороши, но мясо — лучше. Вот что по этому поводу написано в одной из моих книг… — он залез в свой мешок, пошуровал там, затем вместо книги извлек оттуда огниво и трут. На лице молодого искателя истины и приключений было написано удивление. — Надо же! Совсем забыл! Теперь костер точно зажжем!
— Что, прямо здесь? — спросил Руслан. — Нам, если ты не забыл, вообще-то, идти бы надо.
— Нам, если ты не забыл, — передразнил его Молчан, — вообще-то, силы восстановить не мешало бы! И, потом, ты что, собираешься по горам с целой козой таскаться? Надо хоть половину отъесть.
— Гм… Ну, ладно. Уговорил. Тогда ты ее начинай разделывать, а я по дрова пойду. Вон, тут сколько всего понаросло! Не найду бурелома, так выломаю чего…
Уже через полчаса Руслан разводил костер, а волхв продолжал достойные сочувствия попытки освежевать его мечом несчастную козу.
— Дай, я сам, — не выдержал Руслан, — проследи за костром. А то до полуночи провозимся.
Молчан со вздохом облегчения бросил свою возню и принялся ломать здоровенные палки, принесенные богатырем, чтобы они хоть как-то смахивали на дрова. Вскоре донесся его торжествующий вопль:
— Нашел! О, боги! Я нашел!!!
— Чего нашел-то? — Руслан так и не смог дождаться, пока его товарищ закончит столь бурно изливать свой восторг. — Истину свою, что ли?
— Посох новый нашел! — Молчан показал ему жердь в человеческий рост длиной и в руку толщиной. — Потрогай, какой тяжелый! Сам-Сшит, верно говорю!
— Тогда это не ты, это я его нашел! — усмехнулся витязь, — то-то мне эта кучка такой тяжелой показалась… — он взвесил жердь в руке. Весила она пуда полтора, не меньше. — А ты сдюжишь таскать такую палочку? Прежний-то, вроде, раза в два потоньше был…
— И не такие тяжести таскал! Это мне как перышко! — Молчан сделал было лицо глубоко оскорбленного в лучших чувствах человека, затем весело рассмеялся, подпрыгнул от радости, бережно положил свой новый посох на траву и вернулся к костру.
Когда козлятина, наконец, была готова, начинало уже смеркаться. Они нетерпеливо набросились на еду, обжигались, но жадно рвали зубами поджаренное мясо, глотали почти не пережевывая. Когда примерно половина козы уже переместилась в их желудки, Руслан спросил нерешительно:
— А может, мы ее совсем… того? Съедим? Чего с ней таскаться? Проголодаемся — еще поймаем.
Молчан собрался было что-то ответить, но тут вдруг откуда-то послышался женский голос:
— Аламэ! Аламэ-э!
Товарищи переглянулись, разом вскочили. Из горной рощицы, где Руслан добывал дрова, вышла пожилая женщина, державшая в правой руке веревку. Она медленно шла, оглядывая окрестности, изредка выкрикивая все то же «аламэ».
— Чего это она? — спросил Молчан.
— Зовет кого-то. — пожал плечами богатырь. Женщина заметила путников, устремилась к ним, ускорив шаг. Не дойдя до них шагов пятнадцать, затараторила что-то, сильно жестикулируя.
— И чего она хочет? — спросил волхв. — Руслан, ну, ты ж теперь великий знаток всех языков, не томи!
— Спрашивает, не видели ли мы тут ее козу.
Тут женщина обнаружила. что коза им и в самом деле повстречалась; как подкошенная, она упала на колени рядом с останками своей любимицы и огласила предгорья жалобным плачем и причитаниями. Чем больше она причитала, тем больше хмурился Руслан.
— Она говорит, у нее никого не было, кроме этой козы. Она, правда, старая совсем была и молока давно уже не давала, но теперь эта бабушка совсем одна осталась. Соседи, говорит, все при семьях, а вот она совсем одна. Да, знал бы, где упаду — соломки подстелил бы… Лишили мы с тобой, Молчан, сами того не зная, эту бабушку последней радости. Ладно. Пойду я в горы, попробую ей новую козу поймать.
— Не боишься? Стемнело же почти!
— Я после своей смерти и оживления стал впотьмах не хуже кошки видеть! — похвастался богатырь.
— Ну, добро. А я-то что буду делать? — жалобно спросил Молчан, боязливо косясь на продолжавшую завывать женщину.
— А ты будешь утешать несчастную бабу. Расскажешь, что, мол, не со зла мы, а просто кушать очень хотелось, ну и еще что-нибудь в этом роде.
— Да как я ей скажу, если я языка ее не разумею?!
— Ах, да… Держи оберег. Крути «птичий клюв». Крутанул? Ну, о чем она плакала только что?
— По рогам и копытам убиенной подружки. — мрачно отозвался волхв, потом посмотрел на Руслана несколько озадаченно. — Гляди-ка, сработало!
— А ты что, сомневался? Ладно, я пошел, а ты приступай к утешениям.
Небо давно украсилось звездами, ущербная луна светила загадочно. Свежий ветер доносил с моря эхо прибоя и соленые ароматы, кружащие голову и зовущие в дали дальние, в Царьград и еще дальше. Молчан уже исчерпал запасы утешительных слов, а у женщины, наконец, иссякли слезы. Она просто сидела на том же месте и монотонно повторяла:
— Что же теперь делать? Как я одна дальше?
Послышались шаги, громкое пыхтение. Подошел Руслан. На плечах его дергалась, извивалась большая коза, раза в полтора больше той, что они съели. Хотя богатырь крепко держал рогатую за все ноги, было видно, что эта борьба его изрядно утомила.
— Молчан… Веревку, быстро! — пропыхтел он.
Молчан подскочил с изъятой у женщины веревкой, засуетился вокруг, не зная, с какой стороны подступиться.
— На шею, дуралей… На шею!
После нескольких неудач волхву удалось повязать на шею козе веревку, и Руслан смог, наконец, опустить пленницу наземь. Женщина, уже некоторое время заинтересованно наблюдавшая за их действиями, встала, подошла поближе.
— Вот, мать, новую козочку тебе споймали. Авось, и молоко давать будет… — потупив взор, сказал Руслан. Женщина присмотрелась к своей новой козе, и вдруг зашлась визгливым хохотом. — Э, мать, ты чего? Дурно сделалось? — спросил богатырь встревоженно.
— Молоко давать… — сумела сквозь смех выдавить из себя женщина. — Это же козел!
— Темно там было, бабушка, — начал оправдываться богатырь, — да и под хвост ей… ему несподручно было заглядывать…
Впрочем, козел ее тоже вполне устроил, и на радостях она пригласила товарищей на ночлег.
Они согласились и пошли вслед за продолжавшей истерично хихикать женщиной, таща за собой на веревке упирающегося и во весь голос возмущающегося пленением козла.
Селение, где жила женщина, находилось сразу за рощей. Всего дюжина небольших, довольно убогих, на взгляд полянина, но милых глазу хижин. Время было позднее, и никто им не встретился. Эмене, а именно так звали их новую знакомую, жила в крайней хижине. Втроем доели козу, у Эмене нашлись пресные лепешки и божественно вкусное красное вино.
— Скажи-ка, бабушка Эмене, а не ведомо ли тебе, где живет малорослый черноликий колдун, Черномордом именуемый, весьма охочий до женского пола? — витиевато, согласно местному обычаю, спросил Руслан, похлопывая себя по слегка округлившемуся животу.
— Ведомо мне то, чего узнать жаждешь, гость мой благородный, и о том я и тебе сейчас поведаю. Тридцать и две весны тому назад была я молода, хороша собою, остра на язычок, смешлива, подобно беззаботной стрекозе, и легка и быстра, словно горная козочка. И был у меня прекрасный жених, высокий ростом, красивый ликом, сильный как бог. И совсем уж было собрались мы сплести жизни наши в единый венок, да год тот был плохой: Прогневали мы чем-то богов, и наслали они на нас засуху лютую. А в середине лета, в самую ужасную, злую жару, с полудня пришли дикие печенеги, которых засуха и присущие им жадность и жестокость гнали на поиски легкой добычи. Клянусь богами, эта добыча не стала легкой для них! Хотя все мужчины наши пали, но каждый забрал с собой души не менее чем трех десятков врагов! И когда оставшиеся в живых кочевники врывались в селение, чтобы излить горечь своих потерь на женщинах, стариках и детях, я взяла острый кинжал, что мой любимый подарил мне в летний солнцеворот, и приготовилась достойно умереть. Но тут неведомая сила потащила меня вверх, и от неожиданности я лишилась чувств… и кинжала! Очнувшись, я с ужасом увидела внизу облака, а под ними — горы. Мне было очень холодно. Что-то держало меня за талию. Я присмотрелась — это оказались руки! Руки мужчины. Я решила, что не иначе как страшный бог лично явился за мной, чтобы забрать в свое мертвое царство, что под горами простир