Чтобы сосредоточиться, он прошелся по кабинету. «Неужели Эрика мстит мне? Ее папа может сделать все возможное и невозможное. А уж подножку подставить, даже и не задумается. Никто никогда не отзывался о нем положительно — подленький, говорили. А я не придавал этому значения. Вот дурак. Но прошло же столько лет. Неужели не успокоились? Слышал, что замуж она так и не вышла…»
Филипп тер виски, казалось, что мозги плавятся, и это приносит невыносимую боль. Он открыл сейф, где стояла бутылка виски, налил четверть стакана и залпом выпил. Через несколько минут стало легче. Хотел еще раз позвонить другу, но не успел. Открылась дверь, и вошел Петр, протягивая руку для приветствия. Филипп вскочил и хотел было, как всегда, его обнять, но тот как-то ловко отстранился, и мужчины ограничились, как показалось Филиппу, холодным рукопожатием.
— Слышал, слышал о твоих проблемах. Наши партнеры и знакомые только это и обсуждают, — присаживаясь на стул напротив Филиппа, начал друг.
— И что говорят?
— Говорят, что у Фили-то крах… Банкротство.
— Да уж… А ты что думаешь?
— А что я? Всякое бывает, говорю.
— Что мне делать, Петр?
— Влетел ты, брат, капитально. Это же миллионы… Долларов.
— Ты мне поможешь?
— Как? У меня весь капитал в деле. Конечно, твое положение катастрофично. Понимаю, но и мои позиции не такие уж блестящие, — тебе-то я могу сказать откровенно.
Петр говорил медленно, негромко, не глядя на друга. Филипп, до этого сидевший опустив голову, сверкнул глазами и крепко сжал ручки кресла. Он сделал глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоиться и не расхохотаться. А потом заставил себя взглянуть Петру в глаза.
— Мне жаль тебя. Как старый друг хотел бы помочь, но как бизнесмен… — он собирался сказать что-то, но сдержался. — Прости, от таких, как ты, нужно держаться подальше. Так что не обижайся, сожалею.
Филипп сжал кулаки, его губы вытянулись в ниточку от напряжения. Он вышел из-за стола и еле сдерживался, чтобы не вышвырнуть Петра из кабинета. Он был ему противен.
— Ну что ты ерепенишься? Обратись к Евгению!
— Нам больше не о чем говорить.
— Как угодно.
Петр встал, чуть наклонил голову и пошел к выходу.
Филипп с горечью смотрел ему вслед. Уже не хотелось никому звонить. Если лучшие друзья отказывают, то о чем можно просить других. Постепенно он привыкал к своему положению. «Если Евгений до сих пор не позвонил сам, значит, они уже все обсудили с Петром и приняли решение уйти в сторону, — думал Филипп. — В бизнесе нет друзей».
До обеда в кабинет никто не входил. Филипп работал с документами и периодически потягивал виски, к моменту окончания рабочего дня был изрядно пьян.
— Раиса, вызови водителя, — позвал он секретаря. — Я уезжаю.
Увидев шефа пьяным, что само по себе было удивительно, женщина пришла в ужас и тихонько сказала:
— Хорошо.
— Постой! — остановил ее Филипп. — Не нужно. Я же его отпустил. Зарплату ведь платить нечем… Вызови такси.
— Хорошо, — опять повторила Раиса.
Такси прибыло через пятнадцать минут. Филипп, шатаясь, вышел из кабинета и практически рухнул на заднее сидение. Он с трудом назвал свой домашний адрес.
Алиса в очередной раз помогла ему войти в квартиру, уложила в постель. Сев на край кровати, долго смотрела в лицо. Злобы, ненависти к мужу не было. Понимая и жалея его, думала: «Мы всегда очень чувствовали друг друга. Бывало, он заговорит о чем-либо, а я как раз об этом думаю в эту минуту, знаю, о чем скажет дальше. Нет, я не могу его осуждать. Даже сейчас он словно услышал мои мысли сквозь сон, приоткрыл глаза и простонал».
Филипп действительно повернулся на бок, взял ее за руку и пробормотал: «Алисонька… Алиса… Закрыл бы глаза и не открывал их больше, уснул и не проснулся…»
Слезы полились по щекам Алисы, и она не пыталась их остановить.
Прошла неделя, Филипп не появлялся на работе. Алиса, сообщив Лене о банкротстве мужа, умоляла ее срочно продать квартиру. Но уже целую неделю ее телефон не отвечал. Подруга будто исчезла. Алиса нервничала, у нее постоянно раскалывалась голова от тревожных мыслей. Муж не мог обойтись без спиртного.
Однажды позвонила секретарь и сообщила, что шефа ждет работник прокуратуры. Алиса растормошила мужа и сказала, что надо немедленно ехать в офис. Помогла ему привести себя в порядок и подвезла к работе.
Филипп прошел по пустому коридору и вошел в приемную.
— Здравствуй, Раиса, — приветствовал он секретаря.
— Здравствуйте, Филипп Григорьевич. Вас ждут в кабинете.
В большом кожаном кресле сидел мрачный мужчина средних лет в черном костюме. Рядом — уже знакомый Филиппу сотрудник банка. Не успел Филипп сесть, как в кабинет вошла главный бухгалтер.
— Наконец все в сборе, — начал человек из прокуратуры. Он снял очки, протер стекла и промокнул вспотевшую переносицу.
Сплошным потоком последовали вопросы, касавшиеся количества акций, распределения прибыли, недвижимой собственности, принадлежащей банку. Бухгалтер то и дело открывала толстую папку с отчетами по операциям с заграничными банками, называла цифры, суммы, поясняла те или иные моменты. Филипп отрешенно слушал шуршание перелистываемых бумаг, смотрел на всех с безразличием, будто происходящее его не касалось. Банкир внимательно слушал, время от времени меняя позу в кресле. К концу дня пришедшие составили опись, указали срок погашения долгов, поставили свои подписи и распрощались.
— Филипп Григорьевич, я могу идти? — спросила бухгалтер.
— Да, идите, Лариса Афанасьевна, вы выполнили свою работу. Не смею задерживать.
Она взяла со стола папку, сунула под мышку и вышла, плотно прикрыв за собой дверь кабинета.
— Лариса Афанасьевна! — остановила ее Раиса, — как он?
— Я его вообще не узнаю. Будто во сне находится, молчит все время. На вопросы отвечает односложно: да, нет. Одним словом — катастрофа.
— Что же будет?
— Ой, страшно подумать. Банкротство.
— А если не погасит вовремя кредиты… Тюрьма?
— Могут и посадить.
— Какой ужас! Бедный шеф. Представляю, каково его семье.
— Раиса, ты же видишь, как повели себя ближайшие друзья. Да и наши тоже хороши, все поувольнялись. Вот так и бывает в жизни: пока ты богат, все крутятся рядом, а как случилась беда — никого. Но мы-то с тобой не такие?
— Нет, я до последней минуты останусь рядом. Даже пусть и зарплаты не будет. А вдруг что-нибудь изменится.
— Ну а я по роду своих обязанностей должна быть до самого конца, — сказала в заключение Лариса Афанасьевна и направилась к себе в кабинет.
Филипп вызвал такси и поехал к родителям. «Пора сообщить им обо всем», — подумал он.
На даче его первым встретил Милорд. Он прыгал, ласкался у ног, лизал руки. Отец в коляске грелся на солнышке.
— Здравствуй, папа.
— Что-то ты давно не появлялся у нас. Внука с Алисой не привозил. Как они там?
— С ними все в порядке. У меня к вам с мамой серьезный разговор.
— Что случилось? — почувствовав неладное, напрягся Григорий Александрович, — то-то, смотрю, на тебе лица нет. Все здоровы?
— Все здоровы. Пойдем, поговорим. Он помог отцу заехать в дом. Милорд последовал за ними.
— А где мама?
— Пошла к соседке, здесь недалеко.
— Вот и хорошо.
Филипп сел на диван в холле, отец подъехал как можно ближе к нему.
— Папа, я банкрот, — сходу выдохнул сын.
— Не понял?
— Набрал кредитов, а миллионная сделка сорвалась. Все уже подготовил, закупил оборудование… Папа, это огромные деньги.
Он схватился за голову, потом вскочил и стал метаться по холлу.
— Почему ты раньше мне об этом не сказал?
— Стыдно! Стыдно было. Ведь ты мне доверил все. А я…
— Успокойся. Что у нас в залоге?
— Все имущество компании и этот дом.
— Да… Что ж, бывает и так, — мрачно сказал Григорий Александрович, и лицо его побагровело.
— Папа, я не хотел причинять тебе боль. До последней минуты не сообщал, надеялся справиться. И все решил сказать сейчас. Продам квартиру, машины, Алиса продает квартиру в Египте…
— Переезжайте к нам. А ты занимайся распродажей. Может, этих денег хватит. Ведь имущество компании больших денег стоит.
— Я поднимусь, обязательно поднимусь, только мне нужно время.
— Теперь я должен подумать, как преподнести все это маме. А где твои друзья?
— Не спрашивай. У меня их нет. Все нашли причины для отказа в помощи.
— Понял.
Григорий Александрович еще немного посидел молча и направился к себе в комнату. Было видно, что у него поднялось давление и необходимо принять лекарство.
Глава 32
Прошло три месяца. Три месяца напряженной работы, нервотрепок, бессонных ночей. Алиса и Филипп продали имущество фирмы, квартиру, две машины и получили нужную сумму, чтобы рассчитаться с банком. Вместе с сыном они переехали на дачу к родителям и теперь жили большой семьей. Алиса оставила только свою машину, чтобы возить сына в сад, ведь расстояние до него было раз в пять больше, чем от того места, где они жили раньше.
Разместилось молодое поколение на втором этаже в комнате Филиппа. После тяжелых переживаний Софья Егоровна долго болела, ушла в себя и часто молчала. В доме редко звучал смех, уже не было прежней радости и той атмосферы, что царила в прежние времена. Только Григорий Александрович старался вселить оптимизм в каждого, правда, получалось это не всегда. Лишенный возможности двигаться, он, казалось, любил жизнь больше всех, никогда не падал духом и старался вывести домочадцев из депрессии.
Одно обстоятельство мучило Алису — молчание Лены. Она так и не вышла на связь. Алиса решила, что подруга не захотела продавать квартиру, в которой жила с Ахмедом. Поехать в Египет, чтобы разобраться в деталях, возможности не было. Лена это понимала и воспользовалась ситуацией. А может, ее арабский муж уговорил не продавать квартиру. Алиса строила самые разные предположения и догадки. Поведение близкого человека не было ей понятно, ведь все последнее время помогала Лене деньгами и не требовала возврата. Это было очередное предательство.