Бабулечка просто так никогда ничего не говорит.
Сколько раз уже пришлось убеждаться – ее советы всегда помогают избежать неприятностей…
Бабушка опять оказалась права: найти ожерелье не составило никакого труда.
Бело-розоватое, оно находилось в стеклянной витрине рядом с намного более яркими предметами – золотым портсигаром, отделанным изумрудами, и потемневшим серебристым ножом для разрезания страниц.
«Даже странно, что отец купил такую неброскую вещь для своей коллекции. Должно быть, это ожерелье – старинное и дорогое, – подумала Саша. Отключив сигнализацию, она осторожно открыла дверцу из защитного стекла. – Отец всегда выбирает только самые дорогие и редкие вещи, и…»
Изумленная, она замерла.
Стоило только коснуться мраморных камешков – и на душе стало так спокойно, как бывало разве что до горькой разлуки с бабушкой и мамой, до потери Ральфика, который всегда чувствовал печали хозяйки, утыкался в колени острой мордочкой…
Улыбаясь непонятно чему, не ощущая своего тела, Саша вернулась к остывающей собаке.
Словно ведомая какой-то силой, неотвратимой, мощной и полной любви, она упала на колени и, сжимая в руках ожерелье с мраморными рыбками, зашептала молитву.
Глаза Саши закрылись, по щекам потекли слезы.
Девушка всеми фибрами своей души невероятно ярко чувствовала: жизнь – это огромное счастье, и любовь Бога ко всем его созданиям безмерна. Для любви этой нет никакой разницы: о человеке речь идет или о самой маленькой травинке. Только с человека, созданного по образу и подобию Божьему, спрос, конечно, выше.
Господь любит нас.
Он любит этот мир и заботится о нем!
– Пусть моя собачечка будет живой. Пусть мой Ральф вернется ко мне. Боже, смилуйся над нами, пожалуйста, и…
Она вдруг умолкла. И замерла. Потому что почувствовала, как теплый шершавый язык облизывает ее залитые слезами щеки.
Осторожно, дрожа всем телом, Саша приоткрыла глаза.
И последним, что она увидела перед обмороком, была довольная веселая морда восхитительно живого Ральфа…
Глава 1
Около 30 года нашей эры, Вифания, Лазарь[3]
Скоро весна.
Уже солнце смачивает лоб едким потом; уже хочется сбросить не только симлу[4], но и кеттонет[5]. В голубом небе нет ни облачка. Скрыться бы сейчас в тени, отдохнуть в живительной прохладе. Вот только…
– Лазарь! Лазарь, будь внимательнее!
Тонкий голосок Марии врывается в мысли Лазаря, разгоняет их, как стремительный ветер.
Юноша смотрит на кусты винограда и чувствует, как к щекам приливает кровь.
Сестра совершенно права: задумавшись, он оставил множество побегов, которые надо удалить. Если позволить кусту растить все его многочисленные тонкие веточки – хорошего урожая не видать.
Виноградник, доставшийся в наследство от отца, старейшины Вифании, огромен. А есть еще и оливковая роща, и там тоже приходится работать.
«Впрочем, нет, дело не в том, что с утра до поздней ночи я с сестрами пропадаю то на винограднике, то в саду, – обламывая молодые светло-зеленые веточки, думает Лазарь. – Я хотел бы работать и еще тяжелее, и еще больше. Просто не таких занятий просит душа моя. Виноград, оливки – это мирское, земное дело, а я хотел бы отдать себя служению Богу. Хотел бы вместе с Учителем ходить по разным городам, проповедовать новое учение, нести людям свет слова Божьего. Хотел бы тоже стать апостолом…»
Лазарь коснулся висящего на груди оберега с тремя рыбками[6] и улыбнулся.
«Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы, подал бы ему змею?» – спрашивал Иисус у жителей Вифании. Те переговаривались друг с другом, шептались – но вслух сказать никто ничего не решился. А меж тем значение у этой притчи очень простое. Бог, Отец наш Небесный, все дает нам: и пищу, и веру. Обман, змея – это от Диавола…
«Этот оберег с рыбками подарил мне сам Иисус, – Лазарь снова дотронулся до чуть прохладных камней. – Может, поэтому мне так спокойно становится, когда я прикасаюсь к нему… Конечно, я очень бы хотел оставить дом и всегда быть рядом с Учителем. Вот только сестры… Родители наши умерли, я теперь – единственный мужчина в семье. И, хоть Марфа и Мария старше меня, я должен заботиться о них. Учитель, как мне кажется, понимает без слов все эти мои стремления. И я чувствую, что он одобряет такое мое решение – не оставлять Марфу и Марию».
Лазарь обернулся, посмотрел на сестер, работавших в соседнем ряду, и улыбнулся.
Они такие разные! Марфа, самая старшая из них троих, отличается яркой красотой. Ее волосы, убранные теперь под покрывало, чернее самой темной ночи. А глаза – темно-синие, как предгрозовое небо; роковые, глубокие. Когда в субботу надевает сестра халифот[7], во всем селении не сыскать девушки красивее.
Младшая сестра, Мария, – совсем другая. У нее белокурые локоны, нежный румянец, застенчивый взгляд. Мария, худенькая и невысокая, кажется совсем ребенком. Но к ней, как и к Марфе, сватались уже многие. Только обе они, и Мария, и Марфа, непреклонны. Не хотят выходить замуж, говорят: «Учитель – вот семья наша…»
Странно все это.
И непонятно.
А только тревоги никакой на сердце нет. Наоборот – в душе царят лишь радость и покой. А еще есть осознание того, что все происходящее – очень важно и правильно.
Знакомство с Иисусом перевернуло всю жизнь, показало истинный свет и настоящую радость.
Страшно, если бы этого не произошло. Но ведь сколько людей еще страдает во мраке неведения и злобы…
Дай Бог, чтобы у всех неверующих открылись глаза. Дай Бог, чтобы как можно скорее почувствовали они милость и благодать Божью.
Дай Бог, чтобы в каждое сердце однажды вошла любовь!
Несколько лет назад Иисус постучался в дом их семьи в Вифании. Он не успел сказать ни слова, просто смотрел на застывших у порога хозяев, растерянных и изумленных, – Лазаря, и Марфу, и Марию. Иисус даже еще не обратился с просьбой о ночлеге – но почему-то сразу стало понятно, какая великая милость оказывается их семье…
– Лазарь, ты слышишь меня? – Мария притянула к себе веточку винограда, а потом отпустила ее, и гибкая лоза легонько хлестнула юношу по плечу. – С тобой разговариваю, а ты – как глухой Иосиф, что просит милостыню у нас в селении! Вот, возьми, брат, попей! Денек-то сегодня выдался жаркий!
Лазарь послушно сделал глоток теплой воды из протянутого сестрой глиняного стакана и едва устоял на ногах. Лицо девушки почему-то сразу стало исчезать в непонятно откуда взявшемся тумане.
Лазарь покрутил головой по сторонам, облизнул пересохшие губы и пробормотал:
– Да, сегодня жарко. Давайте закончим наши ряды и вернемся в дом, чтобы переждать зной.
Мария легонько кивнула в знак согласия и вздохнула:
– Марфа сегодня ходила на рынок. Люди рассказывают: опять Его хотели схватить. Он проповедовал в Иерусалимском храме. А еще исцелил слепого в субботу. Фарисеи были недовольны и собирались схватить его. Ученики вывели Иисуса из города. Опять Он скрывается, опять эти скитания…
– Глупые люди, – простонал Лазарь, чувствуя, как от сочувствия к Учителю все его внутренности сжимаются в тугой болезненный комок. – Я не понимаю, откуда в них столько злобы! Он – свет, Он – любовь. Все то, что Он говорит и делает, – правильно. Почему многие не верят словам Его?! Он же – Мессия, Его приход предсказал Иоанн Креститель, в Его жилах течет кровь Давидова рода. Но нет, не верят. Смеются: «Сын плотника из Назарета? Да разве может из Назарета прийти хоть что-нибудь хорошее!»
Мария едва заметно пожала плечами:
– Не все хотят идти к свету. Но не это самое страшное. Я боюсь, случится что-то очень плохое, непоправимое. С Ним. Слышала, Учитель говорил апостолам: «Скоро меня с вами не будет».
– И я слышал такие слова.
– Но почему Иисуса не будет с нами? Он же может исцелить любого! А помнишь, что рассказывали люди о свадьбе? Той самой, где Иисус превратил воду в вино? И Он ходил по воде, и накормил пять тысяч человек тремя рыбками и пятью хлебами – и все ели досыта, а потом еще набралось двенадцать коробов остатков той трапезы… И вот, с такой-то силой, дарованной Отцом Небесным, – и чтобы Иисуса не стало?
– Поверить в это невозможно, – кивнул юноша, и облако черных кудрей на мгновение закрыло его лицо.
– Невозможно. Но ведь мы знаем – Он всегда все предугадывает, никогда не ошибается. Значит, это правда. Это – страшная правда?!
Лазарь вздохнул:
– Спрашивать Его напрямую бесполезно. Никогда не говорит Он прямо, рассказывает свои дивные притчи. А как понять их – не объясняет. И записывать ничего не велит. Я видел, кто-то из апостолов пытался – а Он заметил и велел больше не писать. И еще, сестра, знаешь, что я тебе скажу. Помнишь, апостолы рассказывали – пришли они как-то с Иисусом в бедное селение и остановились на ночлег. Хозяин дома был рад, но не имелось у него ни крошки хлеба. Так все и легли спать голодными. Апостолы не понимали: коли есть у Иисуса такой редкий дар, то почему нельзя достать немного хлеба на ужин?! Учитель только улыбнулся и ничего им не сказал. Силы-то у Него великие имеются, это все знают. Но для себя Он, кажется, не хочет их использовать.
– Вот вы где! – между виноградных листьев показалось личико Марфы, раскрасневшееся и улыбающееся. – Кто-то работает, а кто-то просто болтает, и…
Она вдруг встревоженно нахмурилась, подошла к Лазарю, прикоснулась ладонью к его лбу и дернула Марию за руку:
– Сестра, да у него же жар! Смотри, пот с лица так и льется!
– Просто солнце слишком яркое. Но я Марии как раз предлагал вернуться в дом, и…