Впрочем, все не так уж и безнадежно.
Надо поговорить со следователем – пусть озвучит Кононову мысль о том, что пока никого с проекта выгонять не надо.
А я сейчас проверю, умею ли блефовать…
– Знаете, я сегодня как раз разговаривала со следователем Юрием Колосовым. И у него есть одно пожелание. Конечно, вы можете отказаться его выполнять. Однако, я думаю, это в наших общих интересах – попытаться раскрыть преступление, которое произошло на проекте.
Я говорю о торжестве справедливости – и по недовольному лицу продюсера понимаю: неотвратимость наказания за убийство ему до голубой звезды.
Он сам причастен к преступлению?
Ему просто ничего не важно, кроме рейтинга программы «Ясновидящие»?
Ладно, об этом я подумаю позже. А пока попробую зайти с другой стороны:
– Сергей Николаевич, вы только представьте, какое у нас выгодное положение! Недавно в гостинице, где размещаются экстрасенсы, произошла кража. У экстрасенсов пропали те предметы, которые они называют «вещами силы». У цыганки украли старинную колоду карт, а у Эдвина, Эдика Ремизова, – вообще увели настоящий артефакт! У него была вещь, представляющая невероятную ценность для всех христиан – оберег святого Лазаря.
– Оберег святого Лазаря? – заинтересованно переспрашивает Кононов. В его светло-голубых глазах зажигается явный интерес. И меня это вдохновляет.
– Да, оберег святого Лазаря. Помните, в Библии – Иисус воскресил юношу Лазаря на четвертый день после смерти.
– Не-а, не помню. У меня в голове только одно почему-то вертится – «петь Лазаря». Но это, конечно, глупости, пустые ассоциации. Да, знаете, на самом деле я жутко заинтригован. Но как этот предмет оказался в Москве? Я так понимаю, что если это околобиблейская история, то такие вещи, по логике, где-то на территории современного Израиля должны всплывать?
Я покачала головой:
– Не только! Вам надо с Сашей Ремизовой поговорить. Она все подробно расскажет. Насколько я поняла из ее слов, Лазарь последние годы своей жизни провел на Кипре. А у отца Саши и Эдика на Кипре имеется роскошная вилла. В Ларнаке дети жили – это тот город, где есть церковь Святого Лазаря. Саша говорит, что при помощи этого предмета ожила ее собака. Пес умер от старости – но оберег непонятным образом оживил его. Собака, кстати, сейчас находится в Москве! Саша забрала своего пса с Кипра.
– Собаку подснимем для сюжета. С Сашей поговорим! Блин, какая история потрясающая! Я еще, когда Мариам убили, думал – а не замутить ли нам в рамках заданий тему расследования. Но все-таки реальная смерть – такое скользкое дело… Зрелищно, конечно. Но нас бы журналисты затюкали. Да и среди зрителей полно высокоморальных уродов… Но кража, кража – это совсем другое дело! Тут никто из недоделанных морализаторов не найдет к чему придраться! И такой предмет редкий… Оживляет, не оживляет – это уже без разницы на самом деле. Какая удача – такая история! На «Битве экстрасенсов» никогда ничего подобного не происходило!
Вдохновленный, продюсер куда-то убегает, оставив свою еду практически нетронутой.
Глядя ему вслед, муж крутит пальцем у виска и кривляется:
– Высокоморальные уроды, недоделанные морализаторы! Полностью с тобой согласен – обстановка на телевидении еще похуже, чем в нашем морге. Тут полно сумасшедших. И никаких этических рамок не существует в принципе. Наоборот: наверное, если в человеке случайно остается что-то человеческое, его тут гнобят со страшной силой.
Согласно киваю Лёниным рассуждениям и…
– Кстати, знаешь что. Забыл тебе рассказать. Пока ты тут за столиком сидела, а я за кофе бегал, мне такой странный разговор удалось невольно подслушать. Оператор ваш, Дима, что ли? Высокий такой симпатичный парень.
– Дима, ага. Дима Ванин. С кем он говорил?
Муж пожимает плечами:
– Я не знаю, это был телефонный разговор. И по имени к собеседнику оператор не обращался. Но ты знаешь – он предоставлял полную информацию о том, как кто из экстрасенсов проходил задания. Рассказывал, что Гинтаре правильно разобралась со всеми парами отцов и детей; что у некоторых экстрасенсов получилось дать только часть правильных ответов, а у некоторых не получилось вообще. Про Козлову он вообще не упоминал – хотя она тоже ведь не ошиблась ни разу.
– Ну, Козлова – это особый случай, и оператор, возможно, в курсе всех этих подробностей. А вот то, что он кому-то сливает инфу о прохождении заданий, причем так быстро сливает… Это интересно! Наверное, кто-то очень интересуется тем, что происходит на съемках «Ясновидящих».
– Может, конкуренты?
– Может быть. Правда, не факт, что их можно легко вычислить. Судя по тому, что я успела узнать и увидеть, телевидение – это настоящий серпентарий, все готовы разорвать друг друга на кусочки и сказать, что так и было. Слишком много интересов пересекается в одном месте…
Тоска наваливается внезапно; такая глухая, всеобъемлющая – просто караул.
Мне, кажется, никогда из нее не выплыть. Я захлебнусь, утону, исчезну среди вереницы грустных мыслей и сожалений.
Еду на свидание к Денису (мы, кажется, к взаимному облегчению, договорились встретиться с ним в кофейне на Старом Арбате) и просто вся исхожу слезами-соплями.
Почему-то вдруг все забылось: моя любовь к мужу, жуткий приворот. То есть нет, я, конечно, в глубине души помню об этом – только это все стало совершенно не важно.
Думаю лишь о том, что у нашего романа с Денисом нет никаких перспектив. И от этого так горько!
У нас многого не случится.
Мы никогда не будем, взявшись за руки, гулять по расцветающему лету или увядающей осени.
Не будет губ, распухших от поцелуев.
Не замирает сердце, не сбивается дыхание.
Ничего нет, все кончено.
Та сумасшедшая ночь, когда я вела себя так, как не вела никогда в жизни, больше никогда не повторится.
Какая же я была глупая! В те моменты, когда мои ладони еще хранили сладкий запах его кожи, я упрекала себя за то, что не смогла противостоять страсти, – а ведь это, возможно, были самые счастливые минуты в моей жизни.
Да, я все еще красива.
Но я не становлюсь моложе.
Сколько мне еще отпущено вот таких восхищенных мужских взглядов?
Конечно, я сама предложила Денису встретиться в кафе. От греха подальше – больше никаких его машин, квартир и уединенных местечек. Там слишком легко разгореться безумному пламени из пробегающих между нами искр.
Мне показалось, он обрадовался – но не встрече со мной, не возможности получить назад свою записную книжку.
Он был рад именно тому, что мы увидимся в людном месте…
Парень тоже жалеет о случившемся? Он собирается мне сказать, что все кончено?
Вообще-то я намеревалась ему высказать то же самое: наш секс был большой ошибкой.
Но хрипловатый голос Дениса неожиданно прорвал во мне плотину нежности.
Запустить пальцы в темно-русые волосы, выпить его губы, любоваться тенью ресниц на смуглой щеке, дразнить, возбуждать…
Всего этого не случится.
Всего этого я, несмотря на все доводы рассудка и укоры совести, отчаянно хочу…
Увидев припаркованный на стоянке возле метро красный «Nissan Juke», сразу чувствую: мои щеки приобретают аналогичный оттенок. Какое счастье, что «жучок» не может прокомментировать все то, что недавно происходило на заднем сиденье!
В принципе, машина Дениса – не самых больших габаритов, мой «тушкан» явно попросторнее будет.
Но нам в ней не было тесно. Наверное, не было. Я плохо помню происходившее между нами безумие…
Паркуюсь недалеко от автомобиля Муратова, спускаюсь в подземный переход.
Быстрее, вперед! Мимо художников, рисующих туристов, мимо мошенников, продающих корочки дипломов и удостоверений, – прямо на Старый Арбат.
Люблю его туристическую неторопливость.
В этом уличном пространстве мало Москвы, оно напоминает мне родной Питер. Только воздух тут другой – не сырой, горьковато-дымный.
Как обожглась – отворачиваюсь от целующейся взасос парочки.
Парень в смешных широких штанах, девчонка с копной дредов – какие же вы счастливые, я вам банально завидую, мне тоже хотелось бы так.
Впрочем, может, у нас с Денисом все не так уж и плохо? Это ведь именно он предложил встретиться в центре, до которого нам обоим добираться больше часа.
Может, романтический антураж нужен ему совсем для других монологов? Не тех пессимистичных, которые лезут мне в голову?
Вот и то самое кафе.
Денис облюбовал прекрасный столик в углу на летней террасе.
Да, да! Ошибки быть не может: в его глазах я точно вижу счастье.
Счастье! И он такой красивый, лучше Тома Круза!
Мне сразу становится легче и теплее.
Денис помог мне сесть, опустился на стул и улыбнулся:
– Я уже и заказ сделал. Понятия не имею, что ты любишь. Пытался угадать. Шоколадный торт и зеленый чай – одобряешь? Или лучше было бы ванильный бисквит и черный кофе. Или…
С моих губ уже рвется какая-то пошлость («пиво, водка, полежим»), но Денис вдруг становится серьезным:
– Или ты предпочла бы полазить в моем ноутбуке? Надеюсь, ты уже прочитала мою записную книжку? Обычно, как ты уже поняла, я делаю свои записи на компе. Но нам не разрешают брать с собой на испытания ноуты, так что мне пришлось кое-что написать специально для тебя в ежедневнике. Специально написать, специально оставить. Улавливаешь? Я хотел, чтобы ты об этом подумала. Я понимал, что если начну все это объяснять тебе по телефону – ты, скорее всего, просто положишь трубку, и никакого разговора не состоится.
Чувствую себя полной дурой.
Марионеткой, которую дергают за ниточки.
Неужели он сумел так ловко все рассчитать? Он что, способен видеть людей насквозь?
Надо собраться…
Стараюсь говорить удивленно-уверенным тоном:
– В твоем ежедневнике? Что, надо было изучить его, проштудировать? Да мне больше делать нечего! А ноутбук – ну, извини… Наверное, ты смотрел время последнего включения? В ту ночь я и правда заглядывала в твой комп, хотела посмотреть в Интернете погоду, увидела открытый текстовый файл – и сразу отложила компьютер; услышала твои шаги, ты возвращался в комнату. Допустим, у меня нет привычки лазить по чужим вещам и читать чужие записи. Так что ты ошибаешься.