звуки птичьих слов чередуются ударами шенбарьера. Вергилий мечется от стены к стене, от двери к двери) Кусь вуясь. Мио мео. Ух! (в изнеможении падает на стул) Ум за разум… Доведут меня эти птицы, особенно вороны… Когда же я стол поставил? А клетки? Поразительная картина. Кзя кзы чэо. Хзы кзы кэо. Кцы кцы кцы кцы… Кву… (вскоре засыпает с храпом и свистом)
Вергилесова (под стук стамески) – Всё сумею и успею. День развею, разобью. Утвержу. Удержусь… (продолжает работу)
Звучит певучий женский голос. Сплошная колоратура сопровождает появление Дойвбера Плеса. Из-за кулисы, за которой скрылся учитель, Плес выскакивает вроде пробки из горлышка бутылки. Одет странно: поверх малиновой толстовки подобие фрака (или обыкновенная безрукавка). Шляпа напоминает потолок. Роговая оправа очков с тёмными стёклами. Под мышкой портфель старого образца, в руке зонт. Проворный в движениях, Плес бежит по направлению к зрителям, останавливается.
Плес – Я вам такое урасскажу… (пробегает от правой кулисы до левой и обратно, размахивая зонтом) Такое урасскажу… Кувыркнётесь. Хожу, как всегда, по делам, ну, по нашему району, и, представьте, этот плюгавый кореофачик, иначе, простите, не назовёшь, этот барипруц! попадается мне, как вы думаете, сколько раз? Двадцать, да-да – 20 раз! Куда не иду – он! Да, нет 28 или 35, а точнее… хотите точнее? 72 раза. Представляете – 72! Сначала в Торгсине. Был у директора, потом в фотографии, потом… потом… Словом, всего не запомнишь. А когда я залез на фонарный столб, другая картинка – там на фонаре их уже двое, оттуда я на крышу, да перелетел, вот, при помощи зонтика, вижу у трубы их троица, сидят и ковыряют пальцами во рту, я побежал, а они каждый раздвоился. Ужас! Я вниз! Во дворе тоже они. А сколько? Врать не стану – не считал. Тогда, без задних ног, вплываю в бутербродную, думаю, отдохну за чашкой от переживаний, и за дело: не дал, сволочь. Тут я не выдержал и за ним. Он от меня. Смотрите, смотрите, снежок накрапывает… (открывает зонт, вернее, ничем не обтянутые спицы, однако Плес этого не замечает) Перевернул мне всю коммерцию. Поем и за дело. Имеется в нашем районе забегаловка, уж там-то меня не сыскать. Слыхали «Приют»? На проспекте Энгельса. Чудесное местечко! Не торопясь пойду, не спеша закушу, а потом и возьмёмся.
Опрометью кидается к размалёванной кулисе. Прощальный жест, и Дойвбера как и не бывало.
Исчезновение Плеса совпадает с выходом Тюни Верг. Переливы флейты, гудение габоя, и через центральную дверь Верг врывается на сцену. Перед зрителями раздобревшая девица с ручищами сталевара, ножищами в обувках 42-го, а то и 43-его размера. На голове очень широкополая соломенная шляпа с яркими цветами. Платье белое, длинное, вроде ночной рубашки, в руке предмет широкого потребления тридцатых годов – жестяной бидончик. Тюня ставит его на стул, срывает шляпу, под которой обнаруживаются чёрные всклоченные волосы. Говорит Тюня Верг басом, почти профундо.
Верг – Алло! Алло! Кто у нас дома?
Вергилесова (продолжая постукивание) – Почти готово, а Вергилия, а Тюни – нет и нет. (Николе) Хоть бы предупредил… Выходит, зря утешал… Проклятая пустота!..
Верг – Ни папаши, ни мамаши… Не пришёл учитель. Чего же я спешила? Ещё рыночного молока принесла. Ладно, пока что приготовлю уроки. Сначала главное. Танцы потом. (устанавливает чёрную доску, пишет мелом, но что пишет, произносит) Синус. Минус. Нужный примус. Уравненье по Франгейту 22 плюс 27. А результат? А результат? (задумалась) Позвольте, а при чём же тут примус? Пусть он и очень нужный, только не здесь. Так не пойдёт. (стирает написанное, пишет) Минус. Винус. По Франгейту нужный гримус. Да, конечно, в уравнении не 22, а 25. Ура! Всё и сошлось! Ответ – гусь мохнатый с чёрным задом, свежий корень: 307. Позвольте, но почему корень свежий, это же ни марковка, ни редиска, а корень, словом, квадратный. А может быть, круглый? Не имеет значения. Важно другое: плюс и минус. Очень трудная задача. И всё-таки решила. Пойдём дальше. (пишет, такое, что немыслимо прочитать, тем более произнести)
Вергилесова – Ещё чуть-чуть, и всё готово! Для коровы. Ха-ха-ха! Слышись, Никола, как я удачно сказала? Разве корова поместится в такую клетку. Даже самая маленькая в самую большую.
Удары в барабан, звяканье тарелок, и через дверь в прихожую, вобрав голову в плечи, озираясь, вползает великий учитель. Он заметно прихрамывает, в руке вместо прежней пачки всего одна книжка. А Вергилесова не может успокоиться, продолжает хохотать.
Великий учитель (то и дело трогая заметно распухший нос) – Двери раскрыты, в комнатах никого… Что это для меня значит? (смотрит на часы) Точность Тюни выше макушки. (садится на свободный стул) Подождём, поглядим. (снова трогает нос) Воспоминать невозможно. Отвратительно и всё тут.
Верг (заканчивая писать на доске) – Куда же они все подевались?
Из прихожей слышится звон дверного колокольчика, ещё и ещё.
Вергилесова (вытирая слёзы) – Кажется, звонят?
Вергилий (просыпаясь) – Кажется, звонят?
Великий учитель – Колокольчик определённо. Чужие. Свои с ключём. (закрывает глаза, запрокидывает голову) Меня тут нет.
Верг – Кто же это? Сейчас? (бежит в прихожую, тут же возвращается) Наконец! (идёт рядом с невидимым пришельцем) Какой ты сегодня приодетый! Прямо плюшка! Обязательно пойдём гулять. После урока… (снимает со стула бидон) Садись вот сюда. Хочешь молока? Самое, самое рыночное. Бери крышку. А стакана нет. Только полотенце. Ещё сковорода. Не хочешь – не надо. Сиди и жди. (ставит бидон на стол рядом с клетками и тут обнаруживает у стола мамашу Вергилесову) Дрь-рь-рь! Когда же ты здесь родилась, то есть явилась? Стояла у доски и решительно ничего не видела. Хочешь молока? Вот крышка.
Вергилесова – Боже мой, Тюня! Какое молоко, когда я пила и ела винокура.
Верг – Что это?
Вергилий – Меня она не замечает, не хочет!
Вергилесова – И наш папашка!
Вергилий – Так точно. Кажется, немножко задремал. И учитель здесь. Видали?
Великий учитель (вскакивает) – Как же я всех проглядел?
Верг – Ничего, старина, сидите, сидите, продолжайте… Сейчас я вам молочка. (подавая крышку с молоком) Что это с вашим носом?
Великий учитель (выбивая крышку из руки Верг) – Я слишком воспитан, чтобы замечать разные глупости. Я же не заметил, что ты, паскудница, сделала урок.
Верг – Ну и что? Правда, Пётр?
Великий учитель – А теперь дурачит мне голову, обращаясь к пустому месту…
Верг – Слышал, Пётр? Ты для него пустое место. (обнимая воздух) Милый, ненаглядная пташка! (учителю) Почему же вы не пьёте? Не стесняйтесь… У нас пол чистый. Сама мыла… В 1900 – не помню в каком точно, в общем недавно…
Великий учитель (падая на пол, где разлито молоко) – Сейчас, сейчас…
Вергилесова – Не надо, ну, что вы? Я потом ещё подолью… Или сейчас…
Великий учитель: Теперь не надо. Я слишком через чур занят. Прошу ничего не замечать… (внимательно просматривает написанное на доске, сверяет, листая книгу)
Верг (смотрит через плечо) – Ветер петер – 25. В чер чрекет – вязень тать… И дальше…
Тем временем Вергилий подобрался к столу, схватил бидон, пьёт.
Вергилесова – Ах, Ах! что же это-то инфантерия… Бедный учитель! (выхватывает бидон, льёт на пол) Остальное жри, хоть всё. Мне не надо.
Великий учитель – Не мешайте, я сейчас… (бросается на пол, высунув язык, собираясь лакать)
Вергилий (ударяя шенбарьером по полу) – Назад! Где ваше достоинство, учитель? Пазор.
Великий учитель (беспрекословно повинуясь) – 25, 25 и ещё раз… а вот чёрный зад… Я имею в виду гусыни, пардон…
Верг – Я же написала – 25, а потом чёрный зад. (плачет) Написала!
Вергилесова – Заглотил. Всё до капли. Так вам и надо!
Великий учитель (глядя на доску) – Вот именно…
Вергилесова (мужу) – Я для него старалась… А он, пазор, молоко выжрал. Великому капли не оставил. Смотри, изверг.
Вот они, одна лучше иной. Как на параде при великом государе Павле…
Вергилий – Молчи, молчи, мы же против этого проходимца… Обрадовала парадом. А на кой ляд они нужны, когда у меня – во! (щёлкает шенбарьером) Удар, и все передо мной ниц. Галки, вороны, даже великий учитель…
Великий учитель – Опять великий учитель? Не мешайте разоблачить вашу дочь!
Вергилий (жене) – Слыхали? А мне наплевать, когда мне все подвластны! И ласточки и воробьи, даже фиглицы и бойницы…
Вергилесова – Как я рада! Начнётся новая жизнь… без Тюни, без клеток… Буду читать разные книжки…
Великий учитель – Конец приходит. Ей приходит страшный конец.
Вергилесова – Как я рада! Ужасно!
Вергилий (жене) – Могу обрадовать втройне. Сколько ты строила клеток? Три в день?
Вергилесова – Да, три с трудом.
Верг (отцу и матери) – Оставьте личные вопросы, решается моя жизнь! А вы, а вы… (рыдает)
Великий учитель – В эту решающую минуту – замолчите… все замолчите! (продолжает сверять написанное на доске с книгой)
Вергилесова (мужу, шопотом, который громче крика) – Три с трудом, три с трудом!
Вергилий (таким же шопотом) – Возрадуйся, благодатная! Теперь ты будешь строить семь, да, семь… А я буду продавать по сходной цене на толчке!