– Чего звонишь?
Этот, то есть сразу притихший будильник, весь затрясся. Откуда ему знать, кто перед ним стоит, да ещё с кривым перевязанным затылком.
Ах да, совсем забыл выполнить обещанное, рассказать о пере вёрнутых курах. Пожалуй, ничего интересного про них не скажешь, когда в ресторанчике и столы, и фужеры, и лафитники, даже передняя часть буфетчицы – всё-всё перекручено. Помните, как называется ресторанчик? «Перекрученные внутренности». И опять забыл поделиться: в туалете тех «Перекрученных внутренностей» висело трюмо, совсем махонькое, почти незаметное. В нём даже передняя часть буфетчицы или другая обыкновенная внешность могла показаться вполне прямой. Как видите, к всеобщей кривизне многие приспособились, кроме самого главного: директора коммунального банка, одного там Кривошеина, нет, другого главного, тоже Кривошеина. Благодаря своей фамилии, другой Кривошеий приказал всё изменить, в первую очередь название, но об этом в другой раз, а тогда по прошествии некоторого времени будильнику всё же что-то подали, кажется, незначительную пичужку, которая в меню была обозначена цыплёнком, кривым, разумеется. Проглотил будильник ту называемую цыплёнком пичужку и стал перемещаться, конечно в обратном направлении. Металлический объём с винтами, цепочками, разными там гвоздиками переполнен, ничего ни стучит, ни цвиркает. Вот будильник, добравшись до дома, и стал подпрыгивать, каждый раз дёргая ручку дверного колокольчика. Тогда тот, крепко спавший, перевернулся на другой бок, громко сказав:
– Порви кривой полотенец. – И побежал.
Про дальнейшее рассказывать неинтересно. А забавляет меня то, что́ происходило до перемещения будильника на опрокинутую площадь. Как же так? Ему предложили ничтожного цыплёнка, после чего этот всеми установленный распорядитель минутных и часовых стрелок, металлический предмет, был просто обязан подождать, пока жёлтый шарик начнёт Господом Богом предписанное превращение. В конце концов шарик непременно бы оказался многоцветной кривой округлостью.
Нет, всё это, попросту сказать, необъяснимо. Да и многое другое. Я, простите, понять отказываюсь. Почему у того же будильника – вик да стинь? А у меня – ногти и уши. Почему у меня то да се? А у него информация, в крайнем случае – персифлексия.
Так я, понимаете ли, и живу: задаю вопросы, рассказываю самому себе истории.
Притча о недостойном соседе
Он имел толстый живот, носил широкие штаны и убивал попадавшихся на пути собак, иной раз кошек.
Ранней весной он сменил штаны на узкие-узкие и стал убивать, главным образом, котят.
А когда одним сияющим утром надел брюки-шаровары, стал протыкать красивеньких детей, иной раз обыкновенными ножницами, в другие, чаще дождливые, дни – тупыми ржавыми иголками.
Однажды, довольный самим собой, он вышел на взморье, снял брючки-клёш, оставил их под вполне новыми, хотя и успевшими прогнить мостками.
Тогда к нему приблизился немолодой человек, что было ясно каждому по его рыжей чёлке и зеленоватому носу, подошёл к соседу и ткнул то ли пальцем, то ли остриём зонта в жирное брюхо того соседа.
Из образовавшегося отверстия поползли тонкие смрадные кишки. Они ползли до тех пор, пока брюхо не стало пустым.
Тогда тот, кому оно принадлежало, осел.
Его повезли на дрогах. Маленькая девочка махала изнурённой, малинового цвета кобыле полосатым платочком. Тем временем другая девчушка громко шептала:
– Ой-ё, ой-ё!
Кишки с требухой никто не стал есть, ни кошки, ни собаки, ни вороны, решительно никто.
Нет, всё же согласитесь, не бывало окончания мрачнее и безобразнее, а самого случая красивее, хотелось бы даже сказать, прекраснее.
Прыгавший до потолка и выше
У мамы и папы жил да был сын. Он не курил, нехорошими словами не ругался, парту перочинным ножом не резал, учился преотлично, словом, каждому хотелось иметь такого мальчика, хотя бы на стене и, конечно, в золотой раме.
Но даже такие превосходные дети могут заболеть инфлюэнцией, другим словом – гриппом. Так с тем мальчиком и случилось, болевшим иначе, чем разные глуповатые дети.
Когда его родители приходили с работы, умный во всех отношениях сын помогал папе и маме чем только мог, сам измерял температуру, сунув градусник под мышку, даже записывал результат измерения на кусочке бумаги, чтобы не забыть, какой у него жар.
И вот мама пришла домой раньше обыкновенного – и что же она увидела: её умный, как считалось, сын вёл себя, как совершенно глупый. Представьте, записал на бумажке: тридцать семь и три и тут же стал прыгать по холодному паркету, даже не надев шлёпанцы, которые валялись рядом на полу.
Мама так обозлилась, что даже впервые за девять лет их совместной жизни заговорила грубоватым голосом, приказав сыну немедленно лечь в постель. И мальчик будто был по-прежнему умным, прыгнул в кровать и юркнул под одеяло.
Мама тут же успокоилась и пошла по своим хозяйственным делам на их коммунальную кухню, рассказывая соседкам, какой у папы и мамы умный сын, хотя соседи слышали этот рассказ много раз и он им порядочно надоел.
Когда же мама вернулась в их единственную комнату, всегда спокойная, можно даже сказать, выдержанная женщина обомлела и раздражилась пуще прежнего. Её бывший умный сын продолжал прыгать от дивана к старенькому комоду, от комода к цветку фикусу, от фикуса неизвестно куда. Тут уж мама не выдержала окончательно и, как торговка с Мальцевского рынка, грубо закричала, вернее сказать, заорала:
– Иди, негодник, в угол. Хотя нет, у тебя повышенная темперетура, а потому ложись на диван носом в ковёр с лебедями и находись в таком положении, пока не придёт с работы мой супруг, твой отец, который почему-то задерживается.
И её сын, будто был, как прежде, вполне умным, сразу лёг носом в ковёр, а мама снова успокоилась и пошла на кухню, но в передней встретила мужа, который задержался, потому что в трамвайном парке, где он работал трамвайщиком, управляя трамваем, состоялось общее собрание.
Говоря громким шопотом, чтобы не услышали соседи, она рассказала супругу неприятную новость.
– Очень-очень странно, – произнёс отец мальчика, отправил жену, куда она шла, то есть на кухню, а сам отправился в их единственную комнату, стараясь разобраться, почему такое случилось.
Через некоторое время мама вернулась в их комнату, и что же она на этот раз увидела: её глупый сын, как прежде, прыгал через стулик с горшочком, которым мальчик давным-давно не пользовался, считая себя вполне взрослым. И тут, вспоминая мамины вопли, он всё же надел драные шлёпанцы. Это для маминого успокоения.
Отец же приговаривал:
– А ну, сыночек, ещё разик. Ещё, ещё разок.
И сын прыгал не только через горшок, но и через венский стул, но и через диван с высочайшей спинкой. Отец специально отодвинул диван, чтобы было удобнее прыгать.
От полного раздражения мама хотела бросить на пол принесённую тарелку щей, но пожалела, во-первых, паркет, во-вторых, тарелку, в особенности тарелку. А супруг схватил жену за руку и потащил в прихожую.
– Ну чем ты недовольна? – заговорил он громким шопотом. – Твой сын прыгает лучше всех детей в школе и на дворе. За это я могу поручиться. Его, конечно, пошлют на соревнования куда-нибудь на юг. Если он там и окажется первым…
– Хорошенькое дело! – оборвала жена супруга. – Ты знаешь, сколько будет стоить обмундирование? Немалые деньги, которых у нас нет!
– Об этом я как-то не подумал, – проговорил смущённый отец.
Поев горячих щей, родители решили пойти в кинематограф «Пикадилли», где шёл американский боевик «Знак Зорро» со знаменитым актёром Дугласом Фэрбенксом в главной роли.
Вернувшись домой, они не нашли сына ни в постели, ни на диване. И не нашли бы его много часов, если бы их сын не проявил сообразительность и не окликнул папу, а потом и маму. Тот и другой увидели сына, примостившегося у самого потолка, и обомлели не от смятения чувств, а от радости, что их сын прыгал не хуже, а может быть, даже лучше прославленного американского актёра. И тогда же мальчик показал своё умение взлететь к потолку словно птица, сбрасывая мух, уснувших на зиму и не успевших проснуться.
Папа тут же велел сыну поставить градусник и через десять минут сказал, что болезнь позади, о чем ясно говорит температура: тридцать пять и восемь. И тогда отец торжественно объявил: папа, мама и сын пойдут в цирк на гала-представление.
– Чего придумал? – шепнула мама отцу, однако он будто и не заметил вопроса, а когда сын в очередной раз прыгнул к потолку, вытащил маму в прихожую.
– Ты просто сдурела! – заговорил отец громким шопотом. – Мы же заработаем кучу денег, больше, чем пять, нет, десять трамвайщиков за один месяц. Сын покажет руководителю цирковых представлений, на что он способен, и дело, как говорится, в шляпе.
Мама и не требовала доказательств, она поняла, что крупные деньги, если не в шляпе, то во всяком случае в её кошельке.
На следующий день муж зашёл за женой на работу (она, конечно, где-то работала, об этом мы уже упоминали), и всю дорогу до дома они фантазировали. Выяснилось, что им предстоит сменить мебель. Например, простой кухонный стол заменить столом красного дерева.
Но каково было их разочарование, когда оказалось, что их сын прыгает не только безо всякой охоты, но и допускает глупые ошибки.
Они зашли к ночному сторожу, жившему в той же квартире, пожалуй, единственному, кто с интересом слушал рассказы про их мальчика.
– Цирк – это, конечно, хорошо, – сказал сторож. – И всё же это не всё. Вашего сына следует отблагодарить немедленно.
Родители послушались. Отец пошёл в кондитерский магазин и купил два пирожных буше. Сын был благодарен вдвойне, и за предстоящий поход в цирк и, конечно, за пирожные, до которых сын был большой охотник.
Однако пирожные не помогли, скорее, наоборот.
– А ну! – закричал отец осипшим от злобы голосом, будто перед ним не любимый сын, а ломовик, застрявший на рельсах перед трамваем.