– Охрана! – одновременно с ним выкрикивает мама и это спасает.
Двое мужчин в униформе тут же оттесняют беснующегося мужика в сторону и не дают ему добраться до меня.
– С*ка, это ты! Ты виновата!
– Мистер Бэнсон, вам лучше сохранять молчание, – прыгает рядом его адвокат.
– Послушайте его, – киваю на плюгавого мужика, – иначе загремите за решетку следом за сыном.
– Малолетняя тварь! – Не унимается тот. – Если кто и окажется там, то только ты!
– Мне там делать нечего, а Майк, – терпение на нуле, – заслужил свое наказание! Это он, а не я опаивал девушек и трахал на камеру. Это он, а не я занимался вымогательством и шантажом. Знаете, на что он толкал этих девчонок? Некоторые из них до сих пор не оправились от шока и стыда! А пару человек и вовсе угодили в больницу. И до всего этого довел ваш сын! Но если вам этого мало, то могу предоставить коллекцию, которую хранил и пересматривал ваш сынок. Может быть тогда вы поймете, что вырастили больного ублюдка?!
Я бы еще больше высказала, но мама чуть ли не силой затаскивает меня в машину.
– Господи, Аллегра, – выдыхает она, трогаясь в путь, оставляя зал суда и папашу Майка далеко позади, – о чем ты думала?
– Об Аароне! – огрызаюсь в ответ и в машине тут же воцаряется тишина.
– Милая, – мама сворачивает на другую улицу, – не надо так. Не едь.
– Я хочу рассказать ему, пусть знает, что он пропустил.
– Давай все же не сегодня. Ты и так пережила огромный стресс.
– Я хочу с ним поговорить! Неужели так трудно взять и просто отвезти меня к нему?
– Хорошо, – мама понимает, что спорить бесполезно.
Остаток пути мы преодолеваем в полном молчании. Смотрю на мелькающий пейзаж за окном и с каждой милей, чувствую нарастающий мандраж. Каждая новая встреча с ним после операции как в первый раз. Руки потеют, внутри все подрагивает. К сожалению, в последнее время виделись мы не так часто, как хотелось бы. Слушания, дача показаний, медицинские обследования… все это отнимало много времени и ресурсов.
– Мы на месте, – она притормаживает у знакомых ворот.
– Спасибо. – Благодарю ее. – Не жди меня, я потом вызову такси.
– Хорошо, – тихо отвечает она. – Передай Аарону от меня мои благодарности. Еще раз.
Киваю головой и выбираюсь из машины. Прохожу по протоптанной и заученной тропинке вглубь и с каждым шагом, все переживания отходят на задний план. Так всегда бывает, когда я оказываюсь рядом с Аароном. У нас с ним все-таки одна душа. И вот уже год, как одно сердце.
– Привет, Аллен, – касаюсь роскошного надгробия, – я соскучилась. Ты даже не представляешь, что сегодня произошло…
34. Аллегра
Ровно год назад мы с ним существуем раздельно. Я здесь, а он там… где-то на небесах. И это отдает тупой болью в груди. Прикладываю ладонь к тому месту, где проходит шов и качаю головой. Я не знала, кто был донором. Да и не до того было. Период восстановления был окрашен красным цветом риска. В эту группу входило все: тотальный контроль нового сердца, отсутствие посетителей, полная изоляция в стерильных условиях. Иногда мне казалось, что мне можно только моргать, дышать и есть. И все это время я держалась благодаря незримой поддержке близких и… письмах от Аарона.
Он высчитал абсолютно все. Вывел среднее количество дней, которые человек находится в больнице после операции. И почти каждый из низ я получала по письму, которые мне передавала мама через медсестер. Он писал, что очень скучает. Рассказывал множество смешных и, бывало, грустных историй из своей жизни. И в каждом из них, в конце, неизменно ставил подпись:
«Моей душе и сердцу»
Аарон создал прекрасную иллюзию того, что он живет и дышит параллельно со мной. А я верила это и считала дни до момента нашей встречи. Потом подключилась Лея. Она прилетела ко мне сразу же, как только ко мне допустили посетителей. Щебетала так много о всякой ерунде, что иногда у меня начинала раскалывать голова. Затем были родители. И уже в конце Джейсон. Вот именно с его появлением вся эта красивая ширма начала медленно распадаться. Я не видела того парня, который так неумело признался мне в любви. Он был холодным и отчужденным. И каждую нашу встречу смотрел на меня так, как будто я кого-то убила и он не знает, почему я все еще дышу.
– Почему Аарон до сих пор не приехал? – заглядываю в его глаза и пытаюсь найти хоть что-то, что успокоило бы меня.
– Он… на лечении. – Откашливается Джейсон.
– Он согласился на операцию?
– Да, – парень отворачивается, якобы чтобы рассмотреть что-то на стене. – Расскажи лучше о себе. Как ты?
– Я? – округляются мои глаза в удивлении. – Джейсон, что происходит? Чего ты мне недоговариваешь?
– Все в порядке.
– Нет,– хватаю его за руку и не даю уйти. – Не в порядке и я это чувствую.
– Слушай, – замечаю, как его губы дрожат, – мы поговорим позже, хорошо? Мне надо ехать.
– Куда? – не отпускаю.
– Черт, Аллегра, отцепись от меня! – парень пытается стряхнуть мою руку, но безрезультатно.
– Нет, – в очередной раз отказываю ему. А потом обращаю внимание на его слишком официальный вид. Черный строгий костюм, который Джейсон ненавидел надевать. Он всегда шутил, что в нем только на похороны и не более. – Куда ты собрался?
– По делам.
– По каким?
Он не выдерживает. Что-то настолько четко ломается в нем, что это даже видно. В глазах пустота, в голосе могильный холод:
– Еду к родителям на обед в честь Аарона. Сегодня ровно сорок дней, как его нет с нами.
Я хочу задать вопрос, но он застревает в горле. Открываю рот и тут же его захлопываю, наблюдая за тем, как в глазах Джейсона разливается боль. На автомате поднимаю руку и нащупываю грубый и пока свежий шов.
– Он… – вдыхаю порцию воздуха, но его как будто нет. – Письма…
– Его больше нет, – Джейсон опустошенно повторяет эту фразу вновь. Будто сам до конца не верит.
– Моей душе и сердцу, – шепчу те слова, которые наконец-то наполняются смыслом. – Сердцу…
– Не смей, – внезапно Джейсон крепко сжимает мое запястье до боли. – Не смей его угробить. Забрала – береги. Храни! Иначе я тебя не прощу!
Последняя фраза неприятно оседает на каждом предмете палаты. И в каждой клеточке моей души.
Знаете, очень сложно горевать, когда тебе нельзя нервничать. Когда под запретом даже слезы. Мне приходится заморозить свои чувства до лучших времен. Сделала вдох – выдох и превратилась в человека. Нет, в робота с одной целью – выжить. Это уже потом, спустя многие месяцы, когда я оказалась на могиле Аарона, позволила себе выплеснуть все горе.
…Обещай, Аллен, что мы будем всегда рядом друг с другом…
…Обещаю…
– Ты обещал, – уже не вою, как в первые разы, но неустанно повторяю эту фразу. – Но ты выполнил это обещание неверно. Не таким образом ты должен быть рядом. Не таким…
Эта боль до сих пор со мной. Она не такая яркая, но по-прежнему ноющая. Ведь я вижу его везде и всюду. Перечитываю его письма, прихожу сюда каждый месяц. И чтобы окончательно не сойти с ума, провожу длительные разговоры с пустотой. Иногда это спасает. Иногда я даже будто слышу язвительные комментарии Аарона рядом. Представляю, как он крутит каждый раз у виска, когда я, заливаясь смехом, рассказываю ему что-то смешное. Но мне это нужно. Эффект облегчения дают только походы на кладбище, а не часовые визиты к психотерапевту.
– Я знал, что найду тебя здесь, – слышится голос и я вскидываю голову вверх, встречаясь взглядом с Джейсоном.
Мы не общались с ним с того момента, как он сообщил мне о смерти Аарона. Держали дистанцию друг от друга даже тогда, когда в редкие моменты встречались здесь. Ожидали в стороне и только потом менялись местами, когда кто-то уходил.
– Привет, я уже собиралась уходить, – двигаюсь с места, но он останавливает меня.
– Не надо. Побудь… побудь со мной здесь. – Просит Джейсон и это заставляет меня замереть.
Мы оба стоим рядом и едва уловимо касаемся друг друга предплечьями. Молчим. Смотрим на надгробие и молчим.
– Слышал, что слушание завершилось в вашу пользу? – Спрашивает он, не поворачивая головы в мою сторону.
–Да, Майка посадили, – киваю, – и ему не поможет даже его папаша.
– Отлично. Думаю, Аарона бы устроил такой расклад. – Грустно произносит Джейсон и все же смотрит на меня. – Но сначала бы он орал на нас, что мы влезли без его ведома.
– Безусловно. – Поддерживаю его, на секунду предаваясь воспоминаниям. – Возможно, он бы даже с кем-то перестал общаться. Снова бы надумал тысячу и одну причину, почему нужно закрыться в себе и никого не подпускать.
– Это у нас семейное, – соглашается Джейсон и трет переносицу, – отдалять тех, кого любим и кого хотим защитить. Аллегра, прости меня…
– Не надо, – поднимаю руку ладонью вверх, – не стоит. Знаешь, я долго думала о том, а как бы я поступила на твоем месте. И знаешь, все было бы так же, как есть сейчас. Я не виню тебя ни в чем. Я понимаю, что ты чувствовал все это время. Иногда мне самой кажется, что я убийца. Если бы я тогда остановилась, мне бы не стало плохо. А это в свою очередь, не заставило бы Аарона так поступить.
– Ты не права. – Отзывается его брат. – Мне потребовалось много времени, чтобы понять некоторые вещи. И одна из них заключается в том, что твоей вины здесь нет. Аарон… мы же все понимали, к чему все идет, но продолжали делать вид, что все хорошо. Он один набрался смелости посмотреть на всю ситуацию без эмоций. Он знал, что лучше не будет. Сначала я был безумно зол на него и не мог принять его решение. В голове не укладывалось то, что он просто перестал существовать. Какие бы у нас ни были отношения в последнее время, я все же его любил. Но посчитал его эгоистичным козлом, который даже не дал с собой проститься. Бесновался и отыгрывался на всех, в том числе на тебе. Нет, я бы сказал, что особенно на тебе. Ведь ты…