– Останешься? – обрадовалась Мирабель.
– Нет, надвое разделюсь и половинкой с вами отправлюсь!
Мирабель озадаченно хлопнула глазами. Потом погрозила ей пальцем.
– И попрошу без твоих обычных шуточек! Им не до этого, устали и спать хотят!
– Ну что я, изверг какой-то, что ли? Никого не обижу, обещаю! – Юниция нетерпеливо помахала рукой. – Летите, удачи вам!
Фея Рассеянности посмотрела на нее с сомнением, вздохнула и вдруг посетовала:
– Ох, если эта история дойдет до Волшебной Стражи… боюсь даже и думать, что будет!
Юниция снова замахала рукой.
– Вот когда дойдет, тогда и задумаемся. А пока – отправляйтесь! Мне тут тоже есть чем заняться, вон, половина народу уже спит, считай. Надо срочно растормошить!
– Нет! – вскричала Мирабель. – А вдруг мы еще нескоро Дымшу найдем? Чем тормошить, ты уложи их лучше, пусть спят!
– Да куда ж я их уложу? Двор маловат, здесь столько кроватей не поместится!
Вирина без долгих раздумий предложила:
– А ты сделай их тоже маленькими.
– Здрасте! Тогда на них никто не поместится…
– Не кровати, а людей уменьши, балда!
– Нет! – снова вскричала Мирабель. – Вирина, ты совсем спятила?! И без того они, бедненькие, у нас натерпелись! Юниция… сотвори одну кровать, но многоярусную. С лесенкой. Вот и уложишь всех, кого требуется!
– О! – сказала фея Озорства. – Хорошая мысль…
* * *
«Секундочка» растянулась почти на час.
Принц давно уже уютно похрапывал. И Соня с Настей начали клевать носом, но пока еще держались и, боясь свалиться, задремав, с табуреток, вставали время от времени и прохаживались по двору. Молча.
Потому что говорить было не о чем.
То есть нашлось бы, конечно… Стасу, например, очень хотелось знать, за кого, кроме себя самой, отвечает Настя. Дети – ладно, но не замужем ли она, вот уж не дай-то бог?… Ибо кое-что из всех его загадочных и необъяснимых ощущений ему было совершенно понятно. Как и то, что он будет последним дураком, если не соберется с духом сделать ей предложение. Для начала выяснив, разумеется, свободна ли она.
Вот только где бы храбрости набраться, чтобы задать ей такой вопрос? И не выглядеть при этом, как морозильник?…
Увы, и Соня-болтушка, которую можно было бы попытаться навести на интересовавшую его тему, сейчас помалкивала. От усталости, видно. Лишь покряхтывала периодически – «эх-эх-эх»…
И он уже почти решился сам начать разговор, спросить у Сони, к примеру, о не раз упомянутых ею детях – мальчики они или девочки? – когда посреди двора неожиданно и бесшумно сверкнула маленькая, аккуратная молния.
После чего на дорожке появилась… кровать.
Хорошая, просто замечательная кровать – мягчайшая и уютнейшая с виду, с пышными подушками и одеялом, застланная кружевным постельным бельем. Так и манившая улечься на нее, свернуться калачиком и закрыть глаза…
Вместо этого, конечно, глаза все, наоборот, вытаращили. Кроме безмятежно спавшего принца. Соня ойкнула, подпрыгнув на табуретке, Настя вздрогнула, Чинка заворчал.
Стас тоже дернулся, а Эш хмуро вопросила:
– Это еще что такое?
В ответ зазвучала музыка. Тихая и убаюкивающая. Знакомая. «Спи, моя радость, усни»…
Над кроватью неторопливо соткался из воздуха верхний ярус, такой же соблазнительный с виду. Потом еще один. И еще. И к ним пристроилась сбоку лесенка.
А потом из-за всего этого сооружения вышла фея.
Не Растрепа-Мирабель, а другая. Пеппи-пенсионерка. И, сделав книксен, непринужденно представилась:
– Юниция!
– И что все это значит? – так же хмуро спросила Эш.
– Я очень извиняюсь, – без всякой виноватости в голосе сказала фея, – но выпустить вас отсюда пока не получается. Поэтому, кто хочет, может прилечь! – и приглашающе повела рукой в сторону своей прелестной постройки.
Эш напряглась.
– Почему не получается?
– Потому что в сад за нами пролез кое-кто еще, – весело объяснила фея. – И запер дверь заклятием, которое никому, кроме него, не снять. Мои подруги отправились его искать, а я – вот, решила с вами тут посидеть. Покараулить. Что вас еще интересует?
– И долго?… – начала Эш.
Юниция пожала плечами.
– Да кто ж его знает? В саду этом, скажу я вам, так все запутано! Идешь в одну сторону, приходишь черт те куда… Могут и задержаться. Ну что… кто-нибудь ляжет спать? Я думаю, его высочество лучше внизу устроить…
– Чтоб на него потом упали все остальные? – спросила Эш.
Фея смерила ее внимательным взглядом, усмехнулась.
– Экая ты, девушка, недоверчивая! Ну, хорошо, давай наверх уложу…
– Не позволю я его тебе никуда укладывать, не надейся! – Эш встала и загородила собою принца. – Ему и так хорошо! – Повернулась к остальным. – И вам, друзья, на эти кровати ложиться не советую…
– Хм, – фея снова оглядела ее с головы до ног. – И откуда ты, такая догадливая, взялась? У кого училась?
– Всех перечислить? Или только земных магов?
– Ясно, не трудись. Из вундеркиндов, значит, – вздохнула Юниция.
– Доверили бы мне иначе охрану его высочества! – фыркнула Эш.
– Да-да, – кивнула фея. – Ну ладно… Раз ты такая умная, тогда сама решай, куда мне вас уложить. Велено было, понимаешь ли, устроить со всеми удобствами! А во дворе места маловато!
Эш сперва нахмурилась, потом просветлела. Глянула на принца в качалке и предложила:
– А сотвори-ка ты всем такие кресла вместо табуреток! Не верх удобства, конечно, но… безопасные. И места много не займут. Еще по одеялу выдай, чтобы укрыться. Только мне ничего не надо… И учти, я прослежу за всем, что ты делаешь!
Юниция еще разок вздохнула. Повторила:
– Ладно, – и уставилась на нее просительно. – Если ты не собираешься спать, может, поболтаем? А то я до утра со скуки помру!
– Куда я денусь? – буркнула та.
Фея повеселела. Обратилась к остальным:
– Встаньте-ка на секундочку! – и, пока они поднимались с табуреток, несколькими взмахами руки развеяла в воздухе свою замечательную ярусную кровать.
Минутой позже у всех, кроме Эш, было уже по креслу-качалке и по одеялу, и они заново расположились вокруг стола. Кроме чародейки опять же, которая на всякий случай придвинула свою табуретку поближе к принцу, предварительно укрыв одеялом и его.
Настя, примащивая на коленях собаку, сочувственно спросила у нее:
– Ты вообще никогда не спишь?
Эш бледно улыбнулась.
– Ну почему, сплю иногда. Когда уверена, что его высочество в безопасности.
– А силы тебе магия придает?
– Она…
– Ну, с тобой-то, будущим светилом ведьмовства, все ясно, – вмешалась фея, которая и для себя сотворила кресло и, раскачиваясь теперь в нем, хитро поглядывала на всю компанию. – А вот кое-кто другой меня, признаться, очень интересует. Что-то с ним не так… и хотелось бы понять, в чем там дело!
Она уперлась вдруг взглядом в Стаса, и тот опять дернулся.
– Кто ты такой, красавчик? – спросила. – Из какого рода?
Его словно окатили холодным душем.
Взгляд феи изменился, и с человеческого лица на него сейчас смотрели совершенно не человеческие глаза. Два голубых светящихся миндалевидных пятна.
– Э… – Внутренняя дрожь его усилилась. Снова стало трудно дышать. – Вы спрашиваете о моих родителях?
– Ну да!
Он, конечно, не обязан был отвечать.
Но понял вдруг, что готов ответить на любые ее вопросы.
Что за «не так» она увидела в нем? Он ведь сам что-то неладное чувствовал… и понять это был не в силах… так, может, ей удастся ему помочь?
– Я их не знал, – медленно ответил он, глядя в эти фантастические глаза. – Не видел никогда. То есть маму видел, конечно, но она умерла, когда мне было всего полгода, поэтому я ее не помню.
– Умерла… значит, была из человечьего рода?
– Простите, не понял…
– Я говорю, человеком она была? – уточнила фея.
– Конечно, – Стас слегка растерялся. – Из рода… Каюровых. Это старинный купеческий род…
– А кто был твой отец?
Стас криво усмехнулся.
– Чудовище. Так бабушка говорила. Которая меня вырастила. Одна.
– Почему чудовище?
– Не знаю. Я о нем совсем ничего не знаю. И фамилию ношу не его, а прадедову…
– А что еще говорила про него бабушка? Она-то жива, кстати?
– Нет. Тоже умерла, три года назад. И ничего больше не говорила. Суровым человеком была, и если уж не хотела что-то обсуждать, то и умолять ее было бесполезно. – Стас сделал паузу, перевел дыхание. – Простите… мне почему-то самому трудно говорить об этом.
Фея кивнула.
– Конечно, блок стоит.
– Блок? – удивился он. – Какой?
– О-хо-хо, – сказала она и чуточку пригасила потусторонний свет в своем взоре. – Хотела бы я это знать! Кто-то славно поработал над тобою, красавчик. И память заблокировал, и запрет на попытки вспоминания наложил. Не могу понять даже, что за магия использована – наша или людская?
– Магия?!
– Ну да!
– Не может быть… – окончательно растерялся Стас.
– Почему ж не может? На свете все может быть!
– У меня память заблокирована? – В следующий миг мысль вдруг лихорадочно заработала. – И поэтому, – сообразил он, – я помню себя только с шести лет?… Это сделали со мной в раннем детстве?
– Скорее всего. Если позже с тобой не приключалось ничего странного!
– Вроде бы нет, не приключалось… А… скажите, это может быть как-то связано с тем, что мне становится плохо, когда я вижу вас? И даже когда не вижу, а всего лишь ощущаю ваше присутствие?
– О! – встрепенулась Юниция. – А вот это интересно! Наше? Ты имеешь в виду, мое? Или всех остальных фей тоже?
– Всех вас.
– И сейчас тебе плохо?
– Да.
Юниция озадачилась.
– Так, так, так… – пробормотала. – Ну, тут подумать надо. С подругами посоветоваться…
Потусторонний свет в ее глазах угас, и они стали почти обычными.
– А мне-то что делать? – беспомощно спросил Стас.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Сказала же, думать надо. Погоди, красавчик… вот закончим с Матвеем и за тебя возьмемся. Выясним, что к чему!