Хотя…
Оставь он домового на воле, тот, большой умелец маскироваться, мог бы стать нечаянным свидетелем отлова остальных гадин. А это, знаете ли, тоже ни к чему. Совсем. Свидетели ему не нужны.
Тихий задумался.
Как же быть?
Убить сейчас поганца и освободить клетку? Можно, конечно… да только и домовые денег стоят. Терять не хочется.
Поймать двух фей, а потом быстренько смотаться в город за еще одной клеткой? Или сделать это прямо сейчас? Да, пожалуй. Лучше быть во всеоружии загодя.
Он торопливо упаковал клетку с домовым в рюкзак. Вскочил на ноги, вновь перекинулся филином и полетел обратно, к выходу из чертова сада.
Не предполагая, разумеется, что тот окажется надежно закрыт. Той самой тварью, что спрятана в его рюкзаке…
Добрался он быстро – в саду этом, как и во всяком лабиринте, блуждали лишь ходившие по земле, а летавшие по воздуху могли пересечь его из конца в конец самое большее за полчаса, в зависимости от скорости.
И очень удивился, обнаружив, что к двери ему не подойти. Ибо перед ней расположилась на ночлег чуть ли не вся компания, за исключением двух фей.
Странно…
Тихий, которому отдохнуть так и не удалось, поскольку повезло напасть на след сразу, присутствовал в невидимом состоянии при развале дома, видел все происходившее там и знал, что феи решили выпустить отсюда людей.
Отчего ж не выпустили?…
Люди крепко спали теперь – все, кроме чародейки. С которой оживленно болтала оставшаяся при них третья фея.
Одна. Но по-прежнему недоступная. Поскольку ведьмы в качестве свидетелей ему тоже были не нужны…
Напрягши последние силы, Тихий вновь сделался невидимым и бесшумно опустился на ветку одной из яблонь.
И опять ему повезло – именно в этот момент фея начала рассказывать девчонке о природе заклятия, наложенного теперь на выход, и в процессе назвала того, кто это сделал.
Но сперва он не понял своей удачи, а, наоборот, обомлел от неожиданности и еще раз беспощадно обругал себя за торопливость и жадность. Это ж надо было – собственными руками перекрыть возможность отсюда выбраться!
Всего через пару минут, однако, Тихий уже сообразил, что на самом деле ключевое слово у него в кармане, как говорится. Ведь выпытать его ничего не стоит – достаточно посулить пленнику свободу, и тупая тварь скажет все. Особенно после того как, очнувшись в клетке, поймет, что произошло, и основательно прочувствует всю безнадежность своего положения. Выпустить ее, конечно, никто не выпустит, но кто ж мешает пообещать?…
Нужно только выдержать время. Час… или лучше два. И хотя бы немного отдохнуть. Подремать вполглаза, притулившись где-нибудь здесь, в уголке, чтобы краем уха продолжать слушать разговоры и не упустить ничего важного…
* * *
На этот раз Вирина и Мирабель были, облетая сад, предельно внимательны – с учетом склонности к непредсказуемым порывам одной и тотальной рассеянности второй. Они не пропустили ни уголка и обследовали их все не только с воздуха, но и опускаясь периодически на землю.
Обе снова убедились в том, что расположен волшебный сад на небольшом островке посреди моря иного измерения, и, стало быть, выйти из него ни Дымше, ни Матвею было попросту некуда, кроме как обратно в квартиру. Но тем не менее и хозяин его бесследно исчез, и домовой успел куда-то деться за то недолгое время, что прошло после его прихода сюда. Попутно феи не нашли также и ничего похожего на дом, в котором мог бы жить, когда его никто не беспокоил, Матвей, или на место, где его могли бы держать в заточении… Единственной жилой постройкой в саду казалась убогая хибара возле пасеки, устроенной под благоуханными липами на краю столь же душистого, цветущего луга. И единственным ее обитателем был, разумеется, злобный пасечник.
И, кажется, ничего другого не оставалось, кроме как снова попытаться его разговорить…
Старикашка отнюдь не успокоился. Сидел в своей хибаре и кровожадно обсуждал с уже знакомым «бобром», как будет расправляться с гостями, если утром обнаружит их все еще в саду.
Феи, сидя крохотными невидимками на подоконнике распахнутого настежь окна, слушали и пугались.
– Пчелок-то жалко на самом деле, – гундел старик, – их у меня не больно много, двадцать ульев всего. Лучше я, пожалуй, ос напущу. Три гнезда при бахче имеется, вот одно и употребим на благое дело. Утречком снесешь его в мешке туда, где они будут сидеть, и вытряхнешь!
Бобр слушал молча, кивал согласно.
– Змей тут нету, – печалился старик, – вот беда! А то бы их еще напустить…
Тут прилетела знакомая пчела. С докладом.
Ворвалась в окно, чуть не сшибив с него невидимых фей, и сообщила старику, что гости никуда не ушли, спят у выхода. Будто бы там дверь кто-то запер. Еще кого-то принесло после них.
Услышав это, пасечник и вовсе взбесился. Вскочил, затопал ногами, разорался, брызжа слюной…
Феи переглянулись.
– Псих, – уныло констатировала Вирина.
– Боюсь, что так, – хмуро согласилась Мирабель.
– И как мы с ним разговаривать будем?
– Ох, ох, – вздохнула фея Рассеянности. – Давай подождем немного. Вдруг перебесится?
Фея Странных Идей вздохнула тоже.
– Боюсь, разумней в результате не станет…
– Но что нам остается? Только он и может знать, что происходит в этом саду. Куда все исчезают?… Попытаемся все-таки к разуму воззвать – хоть сколько-то его должно быть у старика? На то, чтобы за пчелами смотреть, по крайней мере, хватает… Кто же он такой, откуда взялся вместо Матвея? – вот бы узнать!
– Может, с этого и начнем? – предложила Вирина. – Документ потребуем показать! Или нет… давай мы у него меду купим! Типа за этим и прилетели. Вдруг он смягчится?
– Ну, давай попробуем, – с сомнением сказала Мирабель.
И тут пасечник притих. Ненадолго, правда.
Он застыл на месте, будто пораженный какой-то мыслью, после чего снова заорал:
– Знаю, что я с ними сделаю! В ульи превращу! Ха-ха! Будут запасные домики моим пчелушкам!
Мирабель потрясенно ахнула.
А Вирина вдруг, в свою очередь, взбеленилась. И с криком:
– Убийца! – грянулась с окна внутрь хижины.
В следующий миг она уже была видимой и стояла перед стариком в полный рост, потрясая гневно сжатыми кулаками.
– Да что же ты за изверг такой? Пчелок ему, видите ли, жалко! А людей? Ни чуточки? Говорят же тебе, пес ты облезлый, что не могут они отсюда выйти! Нет чтобы помочь – в ульи собрался превратить… да я тебя сейчас самого превращу! В скунса плешивого! И пасеку твою вдребезги разнесу! Зверь бессердечный! Ну-ка, говори быстро, куда Матвея дел? Тоже в улей превратил?! Убийца!!!
Старик вместо ответа с крайне неприятной ухмылкой зашевелил пальцами, словно разминая их перед сотворением чар, и Мирабель, вспомнив, что он колдун немалой силы, заторопилась на помощь. Сбросила покров невидимости и встала у него за спиной.
– Нас двое! – предупредила. – Не тронь ее!
Он оглянулся, скорчил гримасу.
– Ах вот как… Ладно, погожу.
– Где Матвей? – снова возопила Вирина. – Отвечай! А не то мы из тебя… – и запнулась, не зная, чем еще пригрозить.
– Ну-ну, – ехидно подначил ее старик. – Решето сделаете? А кстати, скунсы – интересная мысль! Надо бы смастерить. Глядишь, и пригодятся, гостей отпугивать…
Фея топнула ногой.
– Ты будешь отвечать или нет?
– Не буду! – гаркнул он. – Катитесь-ка отсюда обе, покуда целы! Ишь, фифы, ворвались, еще и угрожают! Боялся я вас!
Мирабель поморщилась.
М-да… поговорили, называется. Купили меду, умаслили старика… И с чего вдруг Вирину разобрало? Теперь от него точно ничего не добьешься.
Но она все же предприняла последнюю попытку.
– Господин пасечник, – сказала строго, выйдя из-за его спины, – попробуйте нас услышать. Мы в буквальном смысле слова в безвыходном положении…
– Мне-то что? – Он снова скривил рожу. – Ваше положение, не мое!
– Но вы же хотите, чтобы мы ушли и оставили вас в покое?
– А то!
– Тогда помогите нам! Иначе так и будем здесь торчать, хотя сами этого не желаем!
Пасечник ответил не сразу. Вроде бы задумался.
Мирабель в надежде затаила дыхание.
Но тут не угомонившаяся Вирина вновь яростно потребовала:
– Говори, где Матвей! – и все испортила.
Старик выпрямился. Рявкнул:
– Вон отсюда! – и ловким движением руки выхватил из воздуха магический посох.
Мощное оружие…
В следующий миг фей вынесло из его хибары ураганным порывом ветра и успело пронести через половину сада, аж до самых развалин на ромашковой поляне, прежде чем они сумели укротить этот ветер и благополучно опуститься на землю.
Встали на ноги, уставились друг на друга.
– Ну, – сказала Мирабель, – и с чего ты на него набросилась? Разозлила только!
Вирина поджала губы.
– Гадюка он, вот с чего! А если это и вправду его рук дело – исчезновение твоего крестника? Взял да превратил парня неведомо во что? Мы же никогда его не найдем! Да еще и сами тут застрянем на веки вечные!
Мирабель испустила тяжелый вздох.
– Да. Повеселились мы… Воистину – не рой другому яму…
– Поздновато вспомнила! – буркнула Вирина. – Давай теперь соображай, как выкручиваться!
– Ну как, как… Наверное, для начала оборону надо занять, – предположила Мирабель. – Засесть у выхода, защититься… от мешка с осами и прочих козней, которые этот гад еще выдумает. Ну… и сидеть себе там. Надоест же ему, в конце концов, нас выкуривать?
– Допустим. Плюнет и забудет про нас. И что? Так и будем там сидеть?
– Нет, мы ему спокойно жить не дадим! Тоже будем козни строить – чтобы не забывал и только и думал, как от нас избавиться. Тогда, может, и опомнится наконец, прислушается и найдет Дымшу. А, может, Дымша и сам найдется, выпустит нас. А тогда… мы снова сюда придем – с Волшебной Стражей!
– Ха! Сами сунем голову в петлю?
– Так уж прямо и в петлю! – нервно сказала Мирабель. – Ничего, переживем как-нибудь. Ну, накажут нас за то, что перед людьми засветились, зато мальчика выручат. Уж Стража-то с этим уродом справится! Все выяснит – и как он сюда попал, и куда Матвея дел…