– Мики, Рики, займитесь!
Два тоже слегка помятых гигантских бобра ринулись наводить порядок.
– А эти-то куда подевались? – раздраженно обратился пасечник к очкастой пчеле, зависшей в воздухе рядом с ним. – Фейская компания?
– Не знаю, мастер, – прогудела пчела. – Найти?
– Найти, конечно! И за этой мерзостью погоню отправить! – Он снова вскинул голову к небу. – Всех летучих подними, и чтобы через пять минут доложили мне, кто да где!
– Есть! – буркнула пчела и унеслась.
Старик посмотрел на цветущую сирень, на яблоньки, сморщился. Поднял было свободную руку, с намерением, судя по выраженью лица, развеять их в пыль. Но передумал и повернулся к стене. Посверлив ее глазами немного, подошел вплотную, отставил посох и двумя руками поелозил по штукатурке в том месте, где была раньше дверь.
Снова сморщился, плюнул сердито.
– Еще кто-то влез, – пробухтел. – Черт, и его теперь найти и вышвырнуть надо… Мики, Рики, за мной!
Он отвернулся от стены, подхватил посох и поковылял к выходу со двора. Бобры, уже закончившие свою нехитрую работу, заторопились следом.
* * *
«Фейская компания» тем временем пересекала сад в низине, куда вела с газона-распутья левая тропа.
Почему-то он и в самом деле стал красным, приобретя все возможные оттенки этого цвета – от пурпурно-фиолетового до слепящего глаза под лучами утреннего солнца оранжево-алого. Словно за одну ночь в нем наступила осень и успели сменить свою окраску даже те деревья и кусты, что вчера еще стояли зелеными.
Некоторые из посадок Насте были знакомы – веерные клены, канадские дубы, барбарисы, скумпии; но иные казались уроженцами каких-то неведомых краев Земли, а то и вовсе других миров. У земных растений она, во всяком случае, никогда не видела листьев настолько замысловатой формы и плодов в виде абсолютно правильных геометрических фигур, конусов, шаров и кубов, под стать искусственному оформлению самих деревьев… Среди привычных глазу осенних цветов на клумбах – астр, георгинов, бегоний – тоже встречались то и дело удивительные «иномиряне», небывалых видов и неописуемой красоты. И все – того же красного цвета, только разных его оттенков.
В центральном пруду хотя и ничего не росло, но гладкое зеркало его без малейшего изъяна отражало свое живописное окружение, отчего он сам выглядел далеко не последним украшением сада.
Лишь трава здесь по-прежнему была зеленой. И по газонам деловито бегали, ловко подстригая ее здоровенными клешнями, а заодно подбирая успевшую нападать кое-где жухлую листву, скромные серенькие големы-крабы.
На людей они не обратили никакого внимания, а Соня при виде их завистливо вздохнула и пробормотала:
– Эх, моим бы такое счастье на дачу…
Настя же, углядев на клумбе очередное диво – натуральную кошачью головку, образованную строго треугольными лепестками темно-розового цвета, с двумя зелеными глазами-пестиками и пышными фиолетовыми усами, – не выдержала и обратилась к шедшей рядом Мирабель:
– Простите, вы не скажете, что это за цветок? Откуда родом, как называется?
– Нет, – та посмотрела на него и качнула головой. – Это тебе, Настенька, фея флоры нужна.
– А вы?…
– А я представительница совсем другой сферы. Как и мои подруги.
– Какой, если не секрет?
– Сферы разума. Ведомства – если уж приплетать античных богов – не Флоры или Фауны, а Афины и Аполлона.
– Да? – Настя подняла брови. – Интересно! И чем же вы занимаетесь?
– Э… – Мирабель слегка растерялась. – Как бы сформулировать… Не задумывалась раньше, никто не спрашивал… Но я лично, кажется, именно это и помогаю делать. То есть думать. Сосредотачиваться на одной мысли. И забывать про все остальное.
– Вот как… А подруги ваши?
Вирина, которая шла чуть впереди, рядом с Соней, повернулась к Насте и сказала важно:
– Я пробуждаю мысль. Соединяю несоединимое. Открываю новые горизонты и помогаю обнаруживать неизвестные стороны в давно известном.
– Ставит все с ног на голову, если проще! – хихикнула Юниция, тоже оборачиваясь и немного отставая от Стаса, который шел первым. – А я, – сообщила она, – просто озорую! Встряски устраиваю, чтобы мозги не закисали и горя от ума не случалось. Некоторых носителей разума, знаешь ли, совершенно необходимо перед употреблением взбалтывать!
– Да? – Настя снова подняла брови. – А, поняла, кажется, о чем вы…
– Вот Эш, к примеру, взять, – добавила Юниция. – Уж такая девушка серьезная, спасу нет! Если не встряхнуть, так, того гляди, все радости жизни проворонит…
Лицо у юной чародейки сделалось под цвет сада.
– Было бы о чем жалеть! – буркнула она. – И не вздумай даже пробовать на мне свои штучки!
Принц Гойдо вдруг повернул голову, посмотрел на нее с каким-то странным выраженьем в глазах и заявил:
– Но госпожа фея права. Молодые люди не должны быть столь благоразумны, как старые.
Эш вздрогнула, услышав это, и как будто задохнулась на миг. Быстро наклонила голову, пряча лицо.
– Я постараюсь, ваше высочество, – ответила ровным голосом, – умерить свое благоразумие – как только вы вернетесь домой. И найдете себе другого телохранителя, более веселого нрава.
Гойдо вздохнул.
– Мне не нужен другой телохранитель. Нужно, чтобы ты иногда чувствовала веселье…
– Вы хотите невозможного, – сказала Эш, глядя в землю. – Простите, ваше высочество.
И поторопилась сменить тему, обратившись к Юниции:
– Я так понимаю, в настоящее время вы – все трое – не при исполнении? То есть не своим прямым делом заняты?
– Нет, – та снова хихикнула. – Это мы развлечься решили, по правде говоря. И никак не ожидали, что в такую катавасию влипнем. Но мне нравится!
– Ясно, – Эш насупилась. – Похоже, с феями обычной Толковости и Предусмотрительности вы не дружите…
Настя не сразу поняла, что она имеет в виду, а сообразив, с трудом удержалась от улыбки.
Феи, кажется, тоже поняли, потому что слегка надулись. Но на этом разговор оборвался, ибо они вышли наконец за пределы возделанной и ухоженной территории, через металлические воротца в живой изгороди, которой она была обнесена, и оказались перед дикими скалами, обрамлявшими всю низину.
Тропу наверх искать не пришлось – она начиналась сразу за выходом. Других, во всяком случае, поблизости не имелось.
Идти по ней можно было только гуськом, такой она была узкой – буквально щель между скалами, – поэтому, наскоро посоветовавшись, они слегка перестроились, и первой в гору зашагала Юниция. Стас двинулся вторым, за ним – принц, которого чародейка пропустила вперед, не желая, видимо, оставлять его за спиной, поскольку следом шла Соня. За той – Вирина, потом Настя, и последней, прикрывая тыл, – Мирабель.
Чинку до этого Настя вела на поводке (который, вместе со шлейкой, снова пришлось просить у фей, поскольку предыдущий их дар остался среди развалин), но теперь подхватила его на руки, чтобы не путался под ногами. Он все норовил забежать вперед, поближе к Стасу, и это начинало уже не на шутку действовать ей на нервы. Попробуй-ка хотя бы минуту не думать о человеке, когда твоя собака постоянно рвется к нему!..
Да к тому же над головой закружились вдруг какие-то птицы – с виду чайки, но здоровенные, как орлы, и настроенные явно не дружески. На миг они спикировали вниз, к тропе, заглянули идущим в лица, потом снова взмыли вверх, и часть их улетела, но две остались и продолжили свое круженье, молчаливое и назойливое, – то ли просто карауля каждый шаг, то ли угрожая напасть в случае, если тот будет неверным…
– Чайки-то морские, – несколько удивленно заметил, поглядев на них, Стас. – Здесь что, и море имеется?
– Да, сад на острове, – ответил кто-то из фей, и Соня снова громко вздохнула, пробормотав: – Рай земной…
Подъем, к счастью, был недолог. Не прошло и десяти минут, как тропа уже вывела их на неровную, усыпанную мелкими камнями просторную площадку, окруженную каменными склонами с трех сторон. С четвертой имелся провал, не более метра шириной, а за ним открывался довольно симпатичный вид на крохотный ручей-водопадик, лившийся с мелодичным плеском из одной скальной расселины в другую, а потом в третью, орошая брызгами россыпь эдельвейсов вокруг и пропадая в провале.
Вход в пещеру, которая на деле оказалась гротом, искать тоже не пришлось – в глубине площадки темнела невысокая, почти правильной формы арка. И в сумраке за ней можно было разглядеть даже мебель, стоявшую внутри, неожиданно изящную – резной деревянный стол на гнутых ножках и такие же скамейки вокруг.
Но никого на них. Ни Матвея, ни хоть какой-то живой – или не очень – души.
Все, конечно, вошли туда – после того, как чародейка и феи произвели обычную проверку. Собрались было присесть, но скамейки, как и стол, оказались изрядно пыльными, отчего сразу стало ясно, что на них давно никто не сидел…
Помолчали обескураженно с минуту, и наконец Соня поинтересовалась:
– Ну что, будем ждать?
– А смысл?
Эш мученически возвела глаза к каменному своду. И не преминула напомнить ему:
– Я ведь говорила, что нас обманывают!
Принц добродушно предположил:
– Может быть, Матвей просто не сумел дождаться, ушел?
Феи развздыхались.
– Да нет, не было его здесь, – сказала Мирабель. – Я бы почувствовала. И не так уж долго мы шли…
– И зачем ему понадобилось нам врать? – хмуро вопросила у того же каменного свода Юниция, разумея, конечно, не Матвея, а пасечника.
– Затем, что негодяй! – буркнула Вирина. – Нет, люди добрые… смысла здесь сидеть точно нету. Пошли обратно. Может, он хоть дверь за это время открыл?
– Пошли! – встрепенулась Юниция. – Если не открыл, придумаем по дороге, какую мы ему за это свинью подложим, прохиндею старому!
– Да, возвращаемся, – Эш повернулась к выходу. – Но в следующий раз, уважаемые, – она бросила на фей взгляд через плечо, – уж будьте так любезны, слетайте на разведку сперва…
– Да ладно! – перебила ее Соня. – Прогулялись зато, на красоту посмотрели. Все лучше, чем торчать в том дворе… Послушайте! – осенило ее вдруг. – А что, если нам пристать к какому-нибудь голему – из тех, конечно, которые не слишком быстро бег