Без самого ведра, правда. Вода вылилась из ниоткуда.
Окаченный холодным, надо полагать, душем, старик содрогнулся, сказал:
– Бр-р-р, – и вроде как слегка присмирел.
Поединок, во всяком случае, продолжать не стал. Вместо этого он проделал перед своей грудью и над головой некие замысловатые движения обеими руками, как бы рисуя защитную решетку, после чего спокойно отвернулся от феи, словно никакой угрозы та больше не представляла.
И посмотрел на Стаса. Почти без злобы.
– Ну, с тобой-то… – начал и вдруг нахмурился. Вгляделся в него пристальнее. – Э, да ты тоже…
– Что – тоже? – машинально спросил Стас, готовясь в это время нырнуть и свалить пасечника с ног раньше, чем в него самого полетит какая-нибудь магическая гадость.
– По роже! – буркнул тот. – Набежали, паразиты… какого черта?
Вирина встрепенулась.
– Именно это мы и пытаемся тебе объяснить! Так ты же не слушаешь!
– И не собираюсь, – гордо ответил пасечник. – Мне ваши проблемы ни к чему. А надо, чтобы вы вымелись отсюда, да поскорее!
– Тогда помоги!
– Еще не хватало!
– Послушай… но ты же понимаешь, что это тупик? – расстроенно спросила Вирина.
– Мое какое дело?
– Именно что твое. Поможешь нам уйти – избавишься от нас. Не поможешь – так и будешь гонять по саду, до бесконечности…
– Да чтоб вас разорвало! – возмутился пасечник. – Заняться мне, что ли, больше нечем?
– Похоже на то, – ответила Вирина с глубокомысленным видом психоаналитика. Посмотрела на бобров, которые стояли позади него по стойке «смирно». – Наверно, заскучал в одиночестве? Големы – ну какие из них собеседники?
– Нормальные, – проворчал старик и тоже оглянулся на свое сопровождение. – Делают что говорю, а в остальное время помалкивают! Вот уж кто-кто, а болтуны мне тут совершенно не нужны!
«Глупое зло» – вспомнилось вдруг Стасу.
Да уж… разговор выходил абсолютно бестолковый.
Но хотя бы более или менее мирный. И если затянуть его, вдруг да удастся до чего-то договориться?…
Соня, прятавшаяся у него за спиной, видимо, тоже так подумала, потому что осмелела и высунулась.
– Но ведь это ужасно скучно! – проворковала. – Неужели вам не хочется иногда посидеть за рюмкой чаю с кем-нибудь живым, теплым…
– Нет! – рявкнул пасечник.
– Добрым словом перемолвиться…
– Нет!!!
– Но, милый дедушка…
Договорить она не смогла, потому что со стариком неожиданно опять приключилась пляска святого Витта.
Он так задергался – весь, с головы до пят, – что, казалось, от него вот-вот начнут отрываться и разлетаться в стороны части тела, и выглядело это, при его общей скособоченности, форменным сновиденным кошмаром.
Потом взревел нечеловеческим ревом и…
Не таким уж глупым он оказался. Бестолковым разговором попросту отвлек фею от своего оружия. И через миг посох снова был у него в руках.
– Мики, Рики, парня убрать! – скомандовал пасечник, и Стас шелохнуться не успел, как бобры очутились рядом и один попытался врезать ему под дых, а второй – ударить по шее.
Бойцы, к счастью, из них были неважнецкие. Поэтому он сумел все же увернуться от обоих, а потом еще и предпринял попытку столкнуть их лбами, одновременно стараясь уследить за Соней, которая бросилась бежать прочь от пасечника, и за ним самим, переставшим трястись и поскакавшим за ней со вскинутым посохом, выкрикивая что-то нечленораздельное.
Фея, хоть и замешкавшаяся в нужный момент, тоже не растерялась. Пулей настигла старика, шмякнулась ему на голову и начала зачем-то тыкать в темя волшебной палочкой. Колдуя, наверное…
Тут Стасу удалось-таки столкнуть бобров друг с другом, те застыли ненадолго лоб в лоб, и, бросив их, он поспешил на выручку Соне.
Все остальное произошло слишком быстро, чтобы успеть вспомнить о зачарованных проходах.
Соня добежала до того самого прогала меж кустами, который увидел Стас вместо арки, когда попал сюда. И конечно же в него шмыгнула. В последний миг ей на плечо приземлилась фея, которая, отказавшись, видимо, от попыток заколдовать старика, быстренько вырвалась вперед.
Обе тут же исчезли с глаз, но пасечника это не остановило. С криком:
– Убью дуру! – он ринулся за ними и тоже пропал.
За спиной у Стаса уже топотали, догоняя, очухавшиеся бобры. Так что, даже если бы он и вспомнил о чарах, деваться, кроме прохода, ему было все равно некуда.
И когда, внезапно потеряв всех из виду, но пробежав по инерции вперед еще несколько метров, он смог наконец притормозить и оглянуться, оставалось только крепко выругаться с досады.
Никого. Как и следовало ожидать. Всех, и големов в том числе, снова разбросало невесть куда.
Его, в частности, внесло в какой-то… кувшинковый рай. Болотистое место в лесу, сплошь усеянное их белыми звездами. И стоял он теперь вместо дорожки на шатких деревянных мостках, проложенных почти над самой водой, с невысокими резными перилами.
Откуда и куда вели эти мостки, было не понять – они петляли и перекрещивались там и тут с другими такими же, образуя нечто вроде собственного незамысловатого лабиринта. И никаких ворот, ни сзади, ни спереди.
М-да… положеньице. Но кто бы, спрашивается, устоял на месте и в этот раз?!
Одно только утешало – что при Соне осталась фея. И будет кому защитить ее от пасечника, если тот каким-то образом умудрится все-таки их догнать…
* * *
…Настя какое-то время не видела ничего вокруг себя, кроме волочившегося по земле и стремительно ускользавшего от нее поводка. На который следовало наступить, чтобы остановить Чинку.
И когда ей это наконец удалось и песик оказался у нее на руках, по сторонам она тоже огляделась не сразу. А уткнулась с чувством величайшего облегчения лицом в шерстку у него на загривке и постояла так еще некоторое время, переводя дух.
Потом, вспомнив о загадочной зверушке-птичке, подняла голову.
Удивительное существо это никуда не делось. Стояло на задних лапках посреди дорожки белого песка и с любопытством на них таращилось.
Кто оно такое, сказать по-прежнему было невозможно. Росточком с белку, но явно не она. И не голем, поскольку для подобного создания вряд ли могло найтись какое-то практическое применение… Клюв как у цапли – острый и длинный. Крыльев, однако, нету. Тело серовато-переливчатого окраса, вроде как мышиное, но не разглядеть, покрыто оно шерстью или перьями. Четыре лапки, нижние – массивнее верхних, как у кенгуру. И за круглое ушко действительно заткнут цветок, похожий на незабудку…
Заметив, что на него смотрят, существо свистнуло, развернулось и тушканчиком поскакало вперед – оглядываясь на ходу с таким кокетливо приглашающим выражением клювастой мордочки и всего своего маленького, не пойми на что похожего тельца, что Настя немедленно почувствовала себя Алисой в Стране Чудес. И уже двинулась было за ним, как та – за кроликом, когда вдруг вспомнила еще и о покинутых фее с големами.
Обернулась испуганно и никого из них конечно же не увидела. Как и калитки и японского сада. Зато увидела наконец, куда попала, после чего мгновенно позабыла обо всем на свете и, застыв на месте, стала медленно поворачиваться кругом.
Сей уголок Матвеева лабиринта являл собою настоящий шедевр. Не уступавший лучшим мировым образцам белого, или, как его еще называют, лунного сада – где царят исключительно белые цветы, а также деревья и кустарники с серебристой листвой.
Красота сама по себе невероятная… но здесь эффект был усилен еще и волшебством. С осенними астрами и георгинами, к примеру, соседствовали ландыши и подснежники. С привычными глазу ирисами и тюльпанами – очередные «иномиряне», самых причудливых и неописуемых форм и очертаний. Папоротники небывалой белизны, к тому же цветущие… Газонная трава и та имела необычный, темно-зеленый цвет с густым морозным отливом, словно была подернута инеем.
А сугробы гипсофилы у подножий альпийских горок, усыпанных эдельвейсами и камнеломкой! А белоснежные узорные шпалеры, увитые белоснежными же плетистыми розами с ароматом меда и яблок! А…
– Поди сюда! – вклинился вдруг в ее безмолвные восторги тоненький звонкий голосок. – Поди, поди!
Настя вздрогнула, повернулась к птичке-зверушке.
Та манила ее к себе лапкой.
– Ты и говорить умеешь? – изумилась она.
Чудесное существо кивнуло. Повторило:
– Поди!
Но Настя, снова вспомнив о фее Мирабель, покачала головой.
– Мне бы лучше вернуться, – сказала неуверенно.
– Неть! – коротко ответствовало существо и поскакало вперед.
«А знаю ли я на самом деле, что лучше и что хуже?» – меланхолично подумала Настя в духе давешней стрекозы.
И кто это может знать?
И не стоит ли положиться на судьбу – которая, как выяснилось, подавала феям некие знаки? Ведь совершенно невероятное приключение это имеет, вполне возможно, свой таинственный, глубинный, скрытый до поры до времени смысл!
…И куда, интересно, зовет ее это существо?
* * *
Примерно часом ранее Тихий очнулся от своего обморочного забытья. И сразу вспомнил о нелепой потере домового, после которой в него и впал.
Но не нашел в себе сил даже разозлиться.
Их не было. Совсем. Руки не поднять.
Голова раскалывалась, и жить не хотелось… И оставалось, кажется, прибегнуть к самому последнему средству, в надежде хотя бы ненадолго привести себя в норму. Средству, которое он берег до сей поры, как зеницу ока.
То было семя дерева рох, растущего в ином, магическом мире. Вернее, половинка этого семени – предложенного Тихому когда-то в качестве выкупа одним из его пленников.
Свободы поганая тварь, разумеется, так и не увидела, но выкуп, услышав про его чудесные свойства, он взял. И для проверки половинку скормил, дождавшись подходящей ситуации, своему знакомому. Неблизкому, кого было бы не жаль в том случае, если пленник солгал и предложил под видом допинга смерть… Человек этот валился от усталости с ног, буквально засыпал на ходу, но пришел в себя ровно через десять минут. И не просто взбодрился, а буквально заскакал козликом. И ночь еще потом не спал, как осторожно выяснил на следующий день Тихий.