воле вскакивал то и дело совершенно дикий вопрос.
Уж не флиртует ли он с ней?!
За подобным легкомысленным занятием она никогда его не видела. Если не считать, конечно, последних суток… Даже на балах, где обоюдное кокетство – неотъемлемая часть ритуала, даже при нечастых встречах с невестой он сохранял обычный свой спокойно-сдержанный вид и разговоры вел, не выходя за рамки столь же ритуальной светской учтивости.
Так что же с ним вдруг произошло?
От Сони научился? И практикуется теперь в новообретенном уменье?!.. Нашел на ком, нечего сказать!
Нет… наверное, она и в самом деле устала. Переутомилась. Вот и мерещится что-то несусветное…
– Давно хотел спросить, – не умолкал тем временем принц, – почему ты всегда носишь черное? Насколько мне известно – а я специально это узнавал! – никакие правила не обязывают магов одеваться исключительно в этот цвет, и далеко не все они его носят, особенно молодые. Он тебе нравится? Или ты его ношению придаешь какой-то символический смысл?
– Конечно, – буркнула Эш. – Хочу, чтобы все издалека видели – вот ведьма идет, с глупыми вопросами к ней лучше не подходить…
– Мой вопрос кажется тебе глупым? – тут же прицепился он.
Она закусила губу, не в первый раз за время этого странного разговора.
– Нет, ваше высочество, – ответила. – Мне просто непонятно, почему вас вдруг так сильно заинтересовал цвет моей одежды. Узнавали специально?…
Он не в первый раз, в свою очередь, покосился на ее рваный подол.
– Хотелось бы когда-нибудь увидеть тебя в красивом платье, – сказал уклончиво. – В белом, например, или голубом. Думается, эти цвета тебе особенно пойдут – при твоих черных глазах и волосах и при твоей стройности…
– Худобе – скажите уж прямо, – проворчала Эш.
– Нет, худенькой как раз ты кажешься в черном. А в белом выглядела бы именно такой, какая ты есть, – изящной и очаровательной девушкой…
– Зачем мне это? – удивилась она.
– Я слышал, – вновь уклонился он от прямого ответа, – что чародеям также вовсе не запрещены чувства. И простые человеческие желания – завести семью, например, вырастить детей…
– Может быть, – уже в совершенной растерянности пробормотала Эш, – но я-то тут при чем?
Он вздохнул:
– Эх, был бы я помоложе, хотя бы лет на пять…
Повисла пауза, довольно многозначительная.
– И что? – не выдержала Эш.
– Возможно, я тогда рискнул бы объяснить тебе – что. Чего ты не хочешь понимать!
Тут наконец ее терпение лопнуло.
– Ваше высочество, – сказала она сердито, – я понимаю многое, и смысл ваших речей мне, в общем-то, ясен. Но неясна остается цель, с которой вы их ведете! Я, такая, какая есть – худая, хмурая, в черном, – видимо, оскорбляю ваш взор? И кажусь вам недостойной сопровождать вас? Но, помнится, вы уже сказали, что менять телохранителя не хотите. Стало быть, хотите, чтобы изменилась я? Оделась в белое и выглядела красоткой? Так к чему столько слов, когда достаточно приказать и любое ваше желание будет исполнено?… Кроме одного, пожалуй, – веселой я, как бы ни старалась, не стану!
– Почему? – спросил он. С таким видом, словно из всего сказанного не услышал ничего, кроме последней фразы.
Эш не ответила.
Снова закусила губу, до боли, пытаясь успокоиться и ругая себя мысленно на чем свет стоит. Только проболтаться и не хватало!
– Почему? – повторил он, более настойчиво. – Объясни мне, девочка, что может мешать радоваться жизни столь прелестному, молодому, разумному и вроде бы не имеющему никаких особых проблем – ни с близкими своими, ни со здоровьем – человеку, как ты? Чего я о тебе не знаю? Скажи, и, может быть, я смогу помочь!
…Ах, как велик был соблазн ответить – «только вы и можете! Верней, могли бы, если бы существовала малейшая надежда…»
Но она уже взяла себя в руки.
– Боюсь, что нет, – заявила суховато. – Ваше высочество… я обещаю вам заняться своей внешностью и гардеробом, как только мы вернемся домой, и выглядеть в будущем не хуже любой из придворных дам. Но позвольте мне все-таки иметь хоть что-то, чего вы обо мне не знаете. Свой маленький личный секрет. Прошу вас!..
– Конечно.
Принц снова вздохнул. Пробормотал себе под нос нечто совсем уж непонятное:
– Значит, маловато старался… – и наконец-то умолк.
И тут к ним прилетели взволнованные феи.
* * *
…Первым, кого увидели, поднявшись в небо, Вирина и Мирабель, был пасечник. Которого трудно было не заметить – он, прекратив вроде бы погоню за Соней, шумно топотал теперь по саду в сторону своей хижины. Так, во всяком случае, это выглядело сверху. А по пути он еще и громогласно окликал встречных големов, отдавая им приказ немедленно отыскать и хоть волоком, но притащить к нему на пасеку всех чужаков.
И то, что следующим у него на этом самом пути лежал розарий, где они оставили Соню, феи, предпринявшие очередную безнадежную попытку заглянуть к нему в мысли и понять намерения, сообразили не сразу, только когда старик уже вломился туда и поковылял по дорожке прямиком к живому «кусту», не успевшему найти для себя укрытие.
Соню при его появлении словно парализовало. Она стояла и смотрела, хлопая глазами, как он приближается к ней, пока Вирина и Мирабель совещались наскоро, стоит ли им сделаться для атаки на старика невидимыми.
Однако спасать ее не пришлось.
Пасечник отреагировал на фальшивый куст довольно странно – как будто и о маскировке не догадался и Соню не узнал, и вообще подобные явления в этом саду ему были не в диковинку.
Подойдя к ней почти вплотную, он всего лишь насупился, проворчал:
– Эка вымахал! Кыш! – и бесцеремонно отодвинул ее с дороги посохом, не удивившись опять-таки наличию у «куста» ног, на которых тот, бочком и приседая от страха, посеменил в сторонку.
Где вдруг повалился наземь. И так и лежал, пока феи не вернулись – после того как сопроводили старика до соседнего участка, дабы убедиться, что он и в самом деле ушел…
Поахав и попричитав, они поднесли Соне стакан воды, сдобренной успокаивающими каплями Мирабель, потом усадили ее в тени шпалеры, подальше от всех дорожек, расхвалили еще раз маскировку. Дождались уверений слабым голосом, что она уже в полном порядке, сами немного успокоились и лишь тогда решились снова оставить ее одну.
И через несколько минут полета обнаружили принца Гойдо и его телохранительницу, которые тоже направлялись к пасечникову хозяйству, только из другого конца сада.
Шли они в сопровождении големов, вооруженных дубинками, поэтому феи опять разволновались и ринулись разведывать ситуацию.
Эш, однако, успокоила обеих, сказав, что могла бы отбиться от этого «смешного» конвоя в любой момент и что идут они с его высочеством к хозяину добровольно.
В ответ феи посоветовали ей держать ухо востро, поскольку намерения пасечника до сих пор неизвестны и, по их мнению, он запросто может попытаться сотворить с надоевшими ему пришельцами что-нибудь непотребное.
– Держу, держу, – сухо отвечала Эш. – Я всегда настороже, – после чего немало порадовала фей, рассказав им о секретах ворот и предложив не откладывая сотворить карту сада.
Мешкать с этим они и в самом деле не стали. Тут же поднялись в небо, пустили в ход магию, и всего через минуту карта, настолько точная и подробная, что походила на фотографию, была готова. После чего, проявив небывалую предусмотрительность, феи сделали еще и пачку копий с нее и вручили по одной Эш и принцу, со словами, что у каждого на всякий случай должна быть своя.
И собрались уже лететь дальше, когда принц вдруг задержал их вопросом:
– Скажите, госпожи феи, что есть «непотребное»?
Они переглянулись.
– Нехорошее… – начала Вирина.
– …и ненужное, – закончила Мирабель.
Он кивнул.
– Так, а можно ли попросить пример?
– Пример… – протянула Вирина. – Ну, скажем, совершенно непотребное дело – это превращать людей в какие-то неживые предметы, вроде ульев!
– Да хоть и в живые, – сердито подхватила Мирабель, – тоже полное безобразие! Категорически запрещено Волшебной Стражей, между прочим!
– Так, – снова кивнул Гойдо. – И вы, предупреждая нас, полагаете, что раньше пасечник уже сотворял такое? С кем-то другим?
– Очень может быть, – нахмурилась Вирина. – Ведь настоящий хозяин сада, Матвей, куда-то делся! И хотелось бы знать – куда?
– Ох, – вздохнула Мирабель, – только не это…
И обе настороженно посмотрели на принца.
– А почему вы спрашиваете? – поинтересовалась Вирина.
– Поэтому и спрашиваю, – сказал он. – Дело в том, что я видел здесь… нет, «видел» – неправильное слово… слышал кого-то, а видел только очень маленькую его часть, – и показал двумя пальцами, насколько маленькую. – Оно было зеленое, пряталось в кусте и смотрело на меня одним глазом. И говорило: «Поди сюда!» Думаю, это был не голем – зачем голему прятаться? Но кто же тогда?
Феи напряглись.
– А где вы его видели? – спросила Мирабель.
– Почти там, где вы с госпожой Юницией нашли меня в первый раз, – и принц поведал, что произошло с ним после того, как он перебрался через мостик-бревно.
– Зеленое, с глазами… – пробормотала, выслушав его, Мирабель.
– В кусте… – дополнила Вирина.
И глаза обеих полыхнули одинаковым голубым огнем.
– Пасечник не удивился… – начала Мирабель.
– Значит, видел он уже такой куст! – продолжила Вирина. – Ну что, слетаем туда, посмотрим? И если это вправду Матвей…
– Полетели! – Мирабель помрачнела. – Надеюсь, все же не он…
Глава 20
Память выдала одну из своих сокровенных тайн совершенно неожиданно.
…Торчать на месте посреди пруда-болота, над которым в изобилии вились комары, Стас никакого желания не имел, да и смысла в этом не видел. Поэтому он добрался по мосткам до берега, обрывистого, но невысокого, и, не обнаружив там ничего похожего на ворота, без колебаний поднялся в лес.
Самый обыкновенный на первый взгляд – березы, елки, осины. Под ногами вереск и ягодники… Тропинка, в него ведущая, казалась давно не хоженой, а деревянная некрашеная скамейка, установленная кем-то на берегу, с целью, видно, любоваться кувшинками, успела покоситься и почернеть от времени и дождей.