– Вы в порядке? – озабоченно спросил он. Оставил Чинку, выпрямился, подошел ближе. – Никто не нападал, ничего не требовал?
Она покачала головой.
– Хорошо, – сказал он. – А то бедняжка Соня теперь бегает от пасечника. Сильно он ее невзлюбил…
– За что? – спросила Настя, обретая наконец голос, но не очень-то понимая, о чем спрашивает.
– Морковку его ела, снова назвала «милым дедушкой»… Он и взбеленился. Но вы не беспокойтесь, с нею фея, не даст обидеть!
Он был так близко, что ее вдруг кинуло в жар.
Настя торопливо отвела глаза и наткнулась взглядом на престранную парочку.
К ее «зверушке-птичке» успела присоединиться вторая такая же, только вместо цветка за ухом у нее на голове была кепка. С козырьком. И обе, сидя в стороне, молча и терпеливо взирали на людей.
– Ой, – удивленно сказала Настя, – их уже две!
Стас посмотрел туда же.
– О, и правда. Одна – моя. Вернее, мой, тот, что в кепке… мне почему-то кажется, это мальчик. Ведет меня куда-то. А вторая на девочку похожа. Ваша?
– Да. И тоже куда-то меня ведет…
– Беда у них какая-то, – спохватился Стас. – Пойдем посмотрим? И поможем, если получится?
– Конечно!
Чудны́е провожатые их тут же затараторили:
– Поди, поди! – и, развернувшись, поскакали по едва заметной тропке средь зарослей.
Идти пришлось недолго. Или дорога просто показалась короткой?…
Никакого разговора, во всяком случае, завести они не успели. Настя только спросила:
– Как вы думаете, кто это такие? На големов не похожи…
И Стас ответил ей:
– Понятия не имею, – когда малыши вдруг остановились и указали им весьма выразительными жестами, что далее следует молчать и подкрадываться.
Стали вдруг отчетливо слышны раздававшиеся где-то неподалеку весьма немелодичные звуки – скрипучие трели и покряхтывания, производимые явно живым существом, и Настя на всякий случай быстренько подхватила Чинку на руки. А Стас сделал несколько осторожных шагов вперед и так же осторожно раздвинул очередную стену папоротника, загораживавшую обзор.
Заглянув в просвет, он удивленно присвистнул, что, к счастью, органично вписалось в новую трель невидимого певца. И, когда Настя подошла, шепнул ей на ухо, прежде чем посторониться:
– Редкое зрелище!
– Ух ты! – увидев скрипуна, тоже шепотом восхитилась она. – Кто это?
– Пламенный шалашник, – ответил Стас. – Зовется так из-за своих оригинальных построек…
На маленьком, относительно свободном от зарослей пятачке земли впереди, возле и впрямь оригинального сооружения из голых сухих веток, похожего на шалаш, пританцовывала дивная птица – яркая, с красной головой, оранжево-желтым туловищем и черным хвостом. Медленно вздымала и опускала крыло с изысканной черной оторочкой, чертила им по земле, поворачивала туда-сюда голову, словно демонстрируя кому-то столь же яркую, оранжевую ягоду у себя в клюве.
Этот кто-то не замедлил дать о себе знать – близ шалашика вдруг приземлилась вторая птица, оперением гораздо скромнее. Самочка…
– Брачные ухаживания, – сообщил Стас на ухо Насте. – Смотрите, сколько он сокровищ насобирал! По всему саду, видно, летал, даже на пасеку наведывался…
На земле перед шалашиком действительно красовались тщательно рассортированные россыпи разноцветных ягод, обломков медовых сот, а также желудей, цветочных лепестков, помидорок черри, пуговиц, гвоздей, морских ракушек… чего там только не было!
Еще и внутри его лежало что-то блестящее – самое ценное, должно быть.
Но оно-то по неведомой причине и отпугнуло самочку. Едва сунувшись в шалаш, она вдруг отпрянула и стремительно улетела прочь.
Самец опустил крыло, застыл разочарованно. Постоял так некоторое время, потом встрепенулся, аккуратно уложил ягоду, которую держал в клюве, в кучку таких же, красно-оранжевых. Подобрал из россыпи синих цветочных лепестков рядом один, увядший, и тоже куда-то улетел.
Малютки-провожатые мигом возбудились:
– Поди, поди!
Тот, что в кепке, выпрыгнул из зарослей, подскакал к шалашику и ткнул лапкой внутрь.
– Воть!
– Круто! – уважительно заметил Стас, раздвигая папоротник и пропуская Настю вперед. – И как Матвею удалось добыть этих птиц? Они ведь только в одном месте водятся – в Новой Гвинее. Поди поймай, а потом еще и вывези!..
– Волшебством? – предположила она.
– Ну разве что…
Он подошел к шалашниковой постройке, наклонился, поднял оттуда что-то.
– Ого! Ничего себе добыча!
Выпрямившись, показал Насте маленькую, размером с кулак, серебряную клетку и добавил, заглянув в нее:
– Там кто-то есть. Мышь вроде бы. Дохлая…
– Неть! – пискнули два голоса снизу. – Отпустить!
Стас посмотрел на малышей.
– Это и есть ваша беда?
Те закивали.
– Боюсь, помощь опоздала, – сказал он грустно.
– Неть!
– Вы так считаете? Ладно, попробую открыть…
Дверца, однако, не поддалась, и запирающего устройства на ней не оказалось, как будто ее попросту припаяли к прутьям. К счастью, серебро – металл мягкий, поэтому Стас, позаимствовав из сокровищ хозяина шалаша гвоздь, без особого труда их отогнул и раздвинул. И только собрался перевернуть клетку, чтобы вытряхнуть несчастного узника к себе на ладонь, как тот внезапно ожил.
Из клетки со свистом прянул наружу призрачно-серый вихрь, долетел до папоротников и скрылся в них без следа.
Малыши радостно загомонили и даже вроде как зааплодировали Стасу.
– Невелик подвиг… – пробормотал он в растерянности.
Снова заглянул в клетку, пожал плечами, повернулся к Насте.
– И что это было?
Ответа сей вопрос, конечно, не требовал, поэтому она промолчала. К тому же в этот миг внимание ее привлекло какое-то движение в высоте, и Настя быстро вскинула голову.
Стас, проследив за ее взглядом, тоже посмотрел вверх.
Где медленно кружился, падая невесть откуда, странный древесный лист. По форме – кленовый, только почему-то белого цвета. И с хорошо заметной даже издалека черной надписью на нем…
Когда он подлетел ближе, Стас ловко изловил его свободной рукой, прочел надпись.
– Интересно! – сказал и передал Насте.
Корявым почерком на листе было накалякано одно слово: «Спасибо»…
Глава 21
– Пожалуйста! – Настя посмотрела на заросли, в которых скрылся освобожденный узник.
– Не за что! – добавил Стас, адресуясь туда же.
Почему-то это было приятно – то, что и она тоже сразу догадалась, кто отправитель. Хотя, если подумать, кого еще можно было заподозрить?…
Сложив чудесное послание вдвое, Настя спрятала его в карман джинсов.
– Сохраним на память, – сказала. И улыбнулась Стасу.
И ему стало хорошо, как никогда в жизни.
– Сохраним! – Он тоже улыбнулся. – А это, – поднял руку с клеткой, – вернем шалашнику? Может, без жильца она больше понравится его даме? Хотя неплохо бы найти настоящего хозяина, штучка-то наверняка ценная…
– Да, – сказала Настя. – Но если настоящий хозяин держал в ней не просто живое, но разумное и даже владеющее грамотой существо, то, может быть, он и обойдется?
Стас кивнул:
– Вы абсолютно правы, – и аккуратно положил клетку на место, в шалаш.
Выпрямился, огляделся.
«Тушканчики» исчезли. Как не было.
– Вот те на, – сказал он. – Ушли. И кто нас теперь отсюда выведет?
Чинка на руках у Насти коротко взлаял.
– Ты? А что, может, и получится!
Настя опустила его на землю, глянула, приподняв брови, на Стаса.
– Вы с ним и в самом деле разговариваете? Мне показалось или это получается у вас даже без слов?
– Ну, не то чтобы разговариваю. Но каким-то образом понимаю его, как и он меня. Как, впрочем, и другие собаки…
– Здорово, – сказала она. – Хотелось бы и мне так уметь. Он ведь вас еще и слушается! А меня – нет!
– Почему – я и сам не знаю, – признался Стас. – Но слушаются все… О! – В голову явилась вдруг мысль, которую он тут же и высказал: – А может, это тоже остаток утраченного дара? Если он у меня был, конечно…
– Какого дара? – живо заинтересовалась она.
– Да вспомнилось мне тут кое-что… – И Стас с непривычной легкостью, напрочь позабыв, как неловко ему было всегда говорить о себе, принялся рассказывать ей о своем недавнем видении.
А тем временем Чинка потянул куда-то хозяйку, и оба машинально тронулись с места вслед за ним и стали пробираться сквозь заросли, которые Стас столь же машинально раздвигал по дороге перед Настей, пока они вдруг как-то незаметно не кончились.
Настя слушала его так внимательно, так тонко и деликатно вставляла порою умное слово, что моря, появившегося впереди, они тоже не заметили и, когда Чинка потащил их вдоль берега, опять же пошли за ним, не глядя по сторонам. Конца разговору не предвиделось – обсудив Стасово видение и сойдясь на том, что дар у него, скорее всего, действительно был, они дружно подивились странностям его бабушки (она ведь и собак ненавидела – вспомнил Стас – и не позволяла ему даже смотреть на них!). После чего, конечно, и о собаках поговорили, предмете одинаково увлекательном для обоих. А потом – о злоключениях Сони, о красоте Матвеева сада, о путешествиях Стаса, переходя с одной темы на другую совершенно естественным образом, без малейшего напряжения мысли, и отчего-то им было удивительно легко и просто вдвоем…
* * *
Дымша показаться им не рискнул – слишком был напуган.
Поблагодарил, конечно, как и других своих спасителей – парочку мелких здешних шнырьков, из довольно редкого волшебного племени с непроизносимым названием, которые наткнулись на его клетку случайно, шныряя, по своему обыкновенью, по саду, после чего и привели на помощь людей. Но потом прикинулся папоротниковым ростком и сидел тихо в зарослях, приходя в себя и собираясь с силами, изрядно подорванными вражьей магией.
И правильно делал, что сидел тихо. Потому что, не успели шнырьки и люди уйти, как с ближайшего дерева спикировал прямехонько в шалаш ястреб – весь какой-то перекошенный, самого дикого вида, который менялся у него на лету.