А Стас сказал:
– Нет никаких приспособлений для подъема глины наверх. И лестницы, чтобы самому подниматься. Волшебством Матвей переносил ее, что ли?
Она пожала плечами.
– Наверное…
И тут край глиняного откоса подался у нее под ногой, поехал вниз. Настя пошатнулась, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Стас едва успел поймать ее и притянуть к себе, как откос, не выдержав двойной тяжести, сдвинулся и у него под ногами, и оба дружно поехали в карьер.
Упали по дороге, докатились до дна.
И обнаружили, что лежат в обнимку.
…Так близко оказались вдруг дивные синие глаза, розовые губы дразнящей формы… не говоря уж обо всем остальном…
Стас перестал дышать, боясь пошелохнуться. И если б мог, остановил бы и сердце, чтобы его отчаянный стук не вспугнул ее.
Она тоже замерла.
Несколько мгновений еще ее лицо хранило всполошенное выражение, потом разгладилось. Ресницы медленно опустились, губы сомкнулись.
И кто бы, спрашивается, удержался на его месте?
Стас тоже закрыл глаза, притянул ее еще ближе.
И поцеловал. Сперва робко, так, что и сам не понял, соприкоснулись их губы или нет. Потом осмелел.
И время для них остановилось.
До тех пор, пока кто-то рядом не сказал вдруг громко и выразительно:
– Кхе, кхе!
Глава 22
При виде этакой романтической картины, неожиданно открывшейся взору в глиняном котловане, Мирабель охнула. И огорченно пробормотала:
– Вот тебе и на! Как же так?
Рухнули, похоже, все ее матримониальные планы относительно крестника…
Но уже через секунду она обрадовалась, потому что искренне желала счастья всем людям, а этой милой девочке, понравившейся ей с первого взгляда, – в особенности. И мальчик этот его, конечно, заслуживал…
– Летим отсюда, – торопливо сказала она Вирине, – не будем их беспокоить!
– Будем! – бессердечно заявила та и добавила: – Знаем мы, чем это обычно заканчивается. Вот-вот до греха дойдут, а это надолго. А нам некогда!
Она порхнула ближе к целующейся парочке и, не слушая дальнейших возражений подруги, принялась изображать кашель.
Стас и Настя вздрогнули, оторвались друг от друга, посмотрели на нее затуманенными глазами. Потом опомнились и быстренько повскакали на ноги – оба грязные, как черти, все в глине.
Вирина удовлетворенно кивнула.
– С вами все в порядке, как погляжу, – сказала. – Вот и хорошо, вот и умницы. Собачку не потеряли?
– Гав! – донеслось сверху.
– Отлично. А теперь слушайте! Этот мерзкий старикашка пытается зачем-то собрать нас всех у себя на пасеке. То ли прихлопнуть разом решил, то ли помочь наконец… Но как бы ни было, а собраться нам в любом случае надо, вот мы и подумали – почему бы и не там? Защититься от него мы всегда сумеем, тем более что и чародейка поможет. Они с принцем, кстати, уже идут туда. А вы как, не против?
– На пасеке собраться? – уточнил Стас. – Я – нет, не против.
– Я тоже, – сказала Настя. – Только как мы доберемся-то до нее?
– Легко! – обрадовалась Вирина и, достав из воздуха стопку бумаги, вручила им по листку. – Во-первых, вот вам карта сада, и вот на ней пасека… а секреты проходов – на обороте. Но это на всякий случай, потому что, во-вторых, вас поведет туда Мирабель. И если есть еще вопросы, то все – к ней, а мне некогда, я к Соне полетела. Пока!
И унеслась.
Стас, проводив ее несколько растерянным взглядом, перевел его на Чинку, сидевшего на краю котлована, потом на оставшуюся фею.
– Нам бы отсюда выбраться для начала, – сказал. – Вам не трудно будет сотворить лестницу?
– Конечно! Пожалуйста!
Мирабель выхватила из-за пояса палочку, взмахнула ею.
К одной из стенок глиняной ямы тут же прислонилась деревянная лесенка. Стас, упрятав карту в карман, жестом предложил Насте подняться первой. И, когда оба повернулись к фее спиной, та снова обратила внимание на их непрезентабельный вид.
Она критически покачала головой, украдкой сделала еще несколько пассов. И, спохватившись, еще один – чтобы слегка притормозить исполнение задуманного.
И только Настя, одолев подъем, выпрямилась наверху во весь рост, как перепачканная одежда ее сменилась новым нарядом. Тем самым, от которого накануне она по неведомой причине отказалась, хотя он ей явно понравился. Еще бы не понравился! – ведь то была неувядающая классика квейтанской моды. Юбка миди, блузка и корсаж в зеленых тонах…
То же случилось и со Стасом. Джинсы его превратились в узкие черные штаны, майка – в черную рубашку апаш, а кроссовки стали элегантными кожаными сапогами с коротким голенищем.
Настя ойкнула, обнаружив на себе юбку, схватилась почему-то за косу (глина с которой, кстати, тоже благополучно исчезла) и повернулась к фее с явным намерением потребовать свои вещички обратно. Но перехватила взгляд Стаса, который собственных обновок как будто и не заметил, и передумала. Вместо этого засмотрелась на него самого…
– Вперед! – пользуясь моментом, поспешила скомандовать Мирабель. – Нужный выход с этого участка – вон там, за березами. И, думаю, собачку лучше сразу на руки взять!..
* * *
…От эйфории и следа не осталось.
Тихого трясло.
Так, что руки ходуном ходили и голос не слушался, срываясь то на крик, то на писк. Пытаться колдовать в таком состоянии – дело не только безнадежное, но даже рискованное, и, вспомнив об этом в конце концов, он плюнул и схватился за голову.
Сперва от злости трясло – ну надо же было опоздать! Всего-то на несколько секунд! Ведь он уже высматривал, сидя на дереве, свою драгоценную потерю в куче барахла, собранного птицей… и тут черти принесли эту проклятую компанию доброхотов!..
Потом к злости примешался страх.
Который постепенно перевесил и вытеснил ее.
Ибо побег пленника был чреват. Крутыми неприятностями. Практически крахом. И самым разумным было бы, конечно, немедленно убраться отсюда. Кардинальным образом сменить внешность и улететь в другой город. Ближайшим рейсом. А лучше – на другой континент. И тасовать потом эти континенты, пока о нем не забудут.
Если забудут…
Но даже жизнь в вечном страхе и непрерывное бегство выглядели привлекательнее той ловушки, в которой он оказался по вине какой-то безмозглой пернатой твари.
Не уйти. Дверь запечатана, и ключ к ней вырвался на свободу. Целым и невредимым.
Случилось худшее – о его существовании узнали. Пока только одно из ненавистных ему созданий, но…
Удравший домовой теперь будет очень осторожен и доберется, рано или поздно, до фей. Все им расскажет. Те догадаются, куда девалась третья подружка, а потом, возможно, припомнят загадочное исчезновение еще кого-то из их сообщества… И, зная, что охотник, как и они сами, заперт в этом саду, конечно же постараются его достать. Усилив до предела собственную защиту.
Кто предупрежден, тот вооружен. Можно не продолжать.
Единственным спасением было бы успеть переловить их прежде, чем они подготовятся. Но у него остались только две клетки, и одна из них пока бесполезна… Будь проклят этот парень с его гвоздем!
Будь они все прокляты!
Тихий застонал. Не зря, не зря его преследовали мысли о неудаче, когда он открывал дверь в этот кошмарный сад! То было предчувствие… и нет чтобы прислушаться к нему!
…Но что теперь – лечь и помереть?!
Он снова разозлился.
Сжал кулаки, стиснул зубы, пытаясь унять противную дрожь.
Хватит скулить. Так просто он не сдастся. Сейчас возьмет себя в руки и найдет выход.
Выход, выход… Что можно предпринять в этой ситуации? – или убежать, или спрятаться. Первое нереально, значит, остается второе.
А спрятаться означает замаскироваться. Самым тщательным образом.
Стать листом в лесу. Притвориться одним из многих.
В птичьей личине его уже здесь видели. Сделаться теперь зверем? Големом?… А почему бы и нет? Их тут хватает, и некоторые, кстати, как он успел заметить, наделены подобием рук вместо лап – чтобы могли держать рабочие инструменты. И это хорошо, ибо руки ему нужны. Пока, во всяком случае, не приведет в порядок поврежденную клетку…
Страх несколько отступил.
Прятаться можно долго, особенно если то и дело менять личину. И вдруг все же повезет, и ему удастся сбежать?… Ведь феи наверняка, прежде чем начать охоту на него, выпроводят отсюда людей, чтобы не путались под ногами, и дверь им откроет домовой… И если он окажется рядом в этот миг… в виде какого-нибудь малоприметного и безобидного голема… Может, и повезет.
Главное – осторожность. А уж ее-то ему не занимать!
Черт с ней, с добычей, без которой в этот раз придется уйти. Только бы уйти. Тем более что хоть какая-то добыча, но есть.
Тихий сделал глубокий вдох. Решительно отодвинул все мешавшие сосредоточиться мысли.
И, хотя руки еще подрагивали, снова приступил к делу.
…Шалашнику повезло – он тоже опоздал. И тоже всего на несколько секунд, но преобразившийся маг успел покинуть место его гнездовья.
Какие чувства испытал он при виде своего разоренного хозяйства, про то никому не ведомо.
Но все было лучше участи, которая ждала его, вернись он чуть раньше. Ибо виновника своих «злосчастных бед» Тихий прибил бы не задумываясь…
* * *
…Как пасечник – Соню, если бы увидел, чем она занимается, коротая время, в его розарии.
А занималась она тем, что, нарвав в подол с десяток розовых головок (за неимением ромашек), сидела в тени шпалеры и старательно их ощипывала. Гадая как раз на то, выйдет ли она живой из этого безумного приключения.
Результаты не радовали. Розы говорили то «да», то «нет», и Соня то обнадеживалась, то снова падала духом.
И когда прямо перед ней, после очередного «нет», зашевелилась вдруг и вспучилась холмиком земля, она шарахнулась в ужасе и заорала.
Одновременно заорал еще кто-то.
Чтобы ускорить свое подземное передвижение, Дымша по дороге превратился в крота. Зрячего, а не слепого, потому что совсем ничего не видеть вокруг себя было страшновато. И только когда ушел уже достаточно далеко и решил, что можно, наконец, выбраться на поверхность, на всякий случай сощурил глазки. Мало ли на кого наткнешься при выходе?