– На что? – пискнула она.
– На то, что кто-то снимет с меня это чертово заклятие! Выходи же, благодетельница моя!
– Не выйду! А вдруг ты обратно превратишься?…
– Никогда! Никогда больше не сделаю такой глупости! Клянусь!
Мирабель опять всплеснула руками.
– Но как тебя вообще угораздило? Или это все же не ты… не сам себя…
– Да сам, сам, – Матвей выпрямился и снова покачал головой. – Такого дурака свалял!.. но понял это, к сожалению, слишком поздно. Когда уже засел тут безвылазно и без надежды, что хоть кого-то в сад занесет…
– Как это? – перебила Мирабель. – А я? Меня ведь заносило, и я могла бы тебе помочь! Но я и пасечника здесь не видела, ты прятался! Почему?
– Ты, крестная, помочь не могла. Снять с меня заклятие мог только человек. А прятался от тебя не я, а пасечник, потому что таким я его придумал – мизантропом, бирюком… и ослом! Я же от большого ума решил максимально затруднить это дело. И образ выбрал препакостный – чтобы ни у кого язык не повернулся милым назвать, и в месте таком укрылся, куда практически попасть невозможно…
– Но по какой причине вы сотворили все это? – удивился Гойдо.
Матвей тяжело вздохнул.
– Давайте-ка мы все-таки уговорим Соню выйти, – сказал вместо ответа. – А потом присядем, чаю с медом попьем, я и объясню. Не то чтобы рассказ мой был долог… но ведь в ногах правды нет, как говорится, а пасечник, конечно, успел вас загонять! – Он снова сунулся под стол. – Сонечка, умоляю!
– Ладно, – неохотно сказала та. – Ты только отойди. Подальше. А передо мной пускай Эш встанет!
– Все, все твои защитники встанут, а я, если хочешь, дам себя опять обездвижить, лишь бы ты спокойна была!
Тут он увидел под деревом свой посох.
– О, – обрадовался, – не надо обездвиживать, я лучше тут порядок наведу, хоть слегка!
Поднял его, сделал короткий, почти незаметный взмах и…
В единый миг убогая хижина превратилась в добротный двухэтажный дом – белый, с зеленой черепичной крышей, увитый сверху донизу живописным плющом, – причем корзина, от которой изрядно рыбой несло, с нового, каменного крыльца исчезла.
Затем Матвей оглядел вытоптанный двор и поморщился.
– М-да, – сказал, – дом – это пустяки, он всего лишь замаскирован был, а вот остальное… Немало придется повозиться. Чертов пасечник, какие куртины загубил! И ведь внушал я ему… Ну ладно, завтра этим займусь. Эй, – крикнул он, обращаясь к големам, – все за дело! – и те разом ожили.
Задвигались – кто к выходу потопал, кто в небо взлетел, – и вскоре во дворе остались только два «бобра» (Мики и Рики, предположительно), да «пчела» в очках, которые встали рядком неподалеку, в ожидании дальнейших распоряжений.
– Пойду-ка и сам переоденусь! – Матвей глянул на обноски, доставшиеся ему в наследство от «пасечника», взбежал на крыльцо и скрылся в доме.
Только тогда Соня решилась наконец вылезти из-под стола.
Села на лавку рядом с чародейкой, поежилась.
– Вы ему верите? – спросила, обводя взглядом всех по очереди.
– Конечно! – засветилась Мирабель. – Это же крестник мой, он мухи не обидит, не бойся!
– А это точно он?
– Он, он! – ухмыляясь, ответил Дымша. – Уж мне ли его не знать?
Тут Соня взвизгнула, потому что на столе перед ними произошло внезапное движение – прежние посуда и угощенье исчезли, а взамен явились другие. Пузатые расписные чашки с блюдцами, керамические плошки с медом и разнообразным печеньем, сливочник, сахарница, блюдо со свежайшей малиной и смородиной… А на втором, маленьком столике запыхтел настоящий самовар, с заварочным чайником на конфорке.
– Уф… – взялась она за сердце, – нет, больше не могу! Не хочу уже никаких чудес!
– Как скажешь, милая! – Матвей явился на крыльце, одетый в джинсы, белую футболку и синий жилет с многочисленными карманами. – При тебе – ничего и никогда! Ну что, можно мне подойти?
Соня дернулась. Эш положила руку ей на колено, похлопала.
– Да успокойся ты наконец!
– Правда, – сказал и Гойдо, – ведь самое плохое уже закончилось. Мы нашли хозяина, благодаря вам, и теперь все будет хорошо!
– Угу, – недоверчиво бормотнула Соня и придвинулась к чародейке вплотную.
* * *
…Рассказ Матвея и вправду оказался недолог.
История была стара и не оригинальна – любил он девушку, которая вроде бы и привечала его, ухаживания и подарки принимала с охотою, но замуж почему-то идти отказывалась. И в один далеко не прекрасный для него день объяснила наконец, почему.
Всем-то он был хорош… вот только дать ей то, чего она хотела, не мог.
Ну что такое, в самом деле, какой-то знахарь, пусть даже маг, – если он не ищет славы и не желает вращаться в обществе? С больными возится с утра до вечера и даже денег с них не берет? И на черта ей какой-то сад, пусть даже и волшебный, который он решил вдруг для нее сотворить – фиг знает где, в другом измерении, куда и гостей-то не позовешь?… Нет, такая жизнь – в уединении и на отшибе – не для нее. Она должна быть светской львицей, блистать… Вот если бы он был обыкновенным олигархом или, на худой конец, кино- или телепродюсером…
Некий телепродюсер, как оказалось, уже стоял за дверью и ждал конца ее объяснения с Матвеем.
Сад в результате остался не завершен… («Наверное, вы заметили, пока блуждали, – посетовал Матвей, – дикие, нетронутые участки?» «Заметили, – сказала Настя, – но, в общем, это тоже неплохо!»)
А его создатель, убитый горем и обиженный на всю прекрасную половину человечества, решил обезопасить себя от новых разочарований навеки… («Понятно», – вздохнула Настя).
С каковою целью и наложил на себя заклятие…
– Но ты же, выходит, сам себя наказал! – возмутилась Мирабель. – За что? Нет чтобы эту, бессовестную!
– Как можно, крестная?! – Матвей взглянул на нее с укором. – Она-то в чем виновата? В том, что ей нужен был совсем другой человек?
– Дурочка! – сказала Мирабель. – И ты дурачок!
– Согласен, – усмехнулся Матвей. – Прочувствовал за три года…
– Так вы себя при этом еще и чувствовали? – спросил, не слишком внятно, принц Гойдо, но Матвей понял и кивнул.
– Конечно. Главенствовала, разумеется, пасечникова личность, но моя-то собственная тоже была на месте. Только сидела внутри него, как в клетке, взаперти и без права голоса. Все видела, все понимала, сделать ничего не могла…
– Ужас! – вырвалось у Сони, и он тут же обласкал ее сияющим благодарным взором.
Она потупилась.
А Эш спросила скептически:
– Ну и как, помогло?
– Еще бы! – снова усмехнувшись, сказал Матвей. – Года не прошло, как все мне стало понятно. И то, какой я был дурак, и то, что женщина была попросту не моя, а поэтому и любовь – не любовь… Излечился, короче говоря. Полностью.
– Простил прекрасную половину человечества? – усмехнулся и Гойдо.
– Простил. Да, в общем-то, и нечего было прощать! Сам выбрал не ту женщину, хотя и видел, насколько мы с нею разные. Поддался общему и роковому на самом деле подчас заблуждению – будто противоположности сходятся. Не сходятся они, никогда! Может, и бывает поначалу интересно вместе – пока оба открывают для себя в другом человеке что-то новое, необычное. Но когда выясняется, что с этим «необычным» еще и уживаться как-то надо, нравится оно тебе или нет… вот тут-то и начинается! Недовольство, попытки переделать друг друга, скандалы… Нет, если хочешь жить спокойно и счастливо, нужно выбирать человека, похожего на себя. Чтобы интересы были одни, и желания опять же…
– Простите, – не выдержала Настя, – но ведь любовь не спрашивает, кого ты хотел бы полюбить! Приходит, и ничего уже не поделаешь… это же вам не костюмчик себе в магазине выбрать – не торопясь, с десятью примерками. Так что вы, похоже, не о ней сейчас говорите, а, скорее, о браках по расчету!
– Может быть, – спокойно сказал Матвей. – Я, конечно, не знаток в сердечных делах, но, думается мне, любовь с первого взгляда редко когда оказывается и в самом деле любовью. Особенно у юных людей. Кровь кипит, в голове туман, и кажется – да, вот оно!.. Но только что-то многовато потом бывает разводов. Чувства, к сожалению, проверяются только временем, поэтому сразу объявлять их любовью я бы никому не рекомендовал.
Гойдо закивал:
– Вы мудры, господин лекарь!
– Если бы! – вздохнул Матвей. – Но хватит, пожалуй, обо мне. Все это позади, слава богу, – он снова обласкал взглядом Соню, которая опять потупилась, – а у нас дел полно, и пора бы уже ими заняться. Тем более что кое-кому здесь требуется помощь. Скорая… – и перевел взгляд почему-то на Стаса.
Заметив это, Эш суховато сказала:
– Вообще-то мы в очереди первые!
– Да? Как скажете!
Тут обе феи нетерпеливо заерзали, и Матвей повернулся к ним.
– Сударыни, я помню про злодея. Разделяю ваше негодование и обещаю, что мы займемся им сразу же, как только я покончу с первейшим долгом – я ведь все-таки врач!.. Да и работа нам, похоже, предстоит довольно опасная, поэтому неплохо бы вывести сперва из-под огня беззащитных, то бишь проводить отсюда гостей…
– Как проводить? – вскинула брови Мирабель. – Дверь-то открыть нельзя! Он может сбежать!
– Придумаем что-нибудь.
Матвей решительно поднялся на ноги и обратился к принцу:
– Прошу вас, ваше высочество, пройдемте в дом!
– Гойдо, – поправил тот, выбираясь из-за стола.
Эш тоже встала.
– Я с вами!
– Но… – начал было Матвей.
– Это не обсуждается!
Он взглянул на Гойдо, тот пожал плечами.
– От друга моего у меня секретов нет. И с уставом гильдии я спорить не вправе.
– Что ж, я – тем более, – вздохнул Матвей. – Значит, идем втроем…
Как только они скрылись за дверью, домовой напомнил феям:
– Девушки, а мы покуда бдим! Злодей-то, поди, следит за нами и только и ждет, как бы напасть! Удрать хочет, а стало быть, меня ему надобно. И ловить не станет, просто убьет! – Он тревожно огляделся по сторонам.
Соня передернулась.