– Господин лекарь произвел опыт. Попросил меня сосредоточиться, вспомнить самый прекрасный мир из тех, которые мне до сих пор снились, и захотеть снова туда попасть. Всем сердцем. Я так и сделал и не заметил, как уснул, и тут же и вправду там оказался, именно в этом мире! А потом господин лекарь разбудил меня с помощью своих чар. Эш наблюдала и может теперь подтвердить перед людьми, что засыпаю я только тогда, когда хочу этого сам!
– Ох, – сказала Соня. – Я б за вас порадовалась… но только… как же…
– Вы имеете в виду мое престолонаследие? О, я уже почти решил для себя этот вопрос! – Гойдо улыбнулся, отставил чашку, промокнул губы салфеткой. – Осталось посоветоваться с отцом. Господин лекарь научил меня заклинаниям, которые помогут мне задерживать приход сна, а также прерывать его по своему желанию, когда таковое необходимо. Но лучше всего было бы, сказал он, и я с ним в этом более чем согласен, – принц радостно кивнул Матвею, – последовать, по мере возможности, своим настоящим жизненным устремлениям. Чтобы эти сны стали явью!
– То есть? – сдвинула бровки Соня.
– То есть начать делать в этой жизни то, чего мне поистине хочется. Стать путешественником и открывать новые миры. О чем я и намерен говорить с королем. Полагаю, его величество примет правильное решение, тем более что я и в этом качестве буду ему весьма полезен, а следующий по старшинству наследник, принц Дайлин, ничего на свете не желает столь горячо, как управлять государством. И при разумных советниках, в число которых могу войти также и я, станет неплохим управителем!
Он взглянул на чародейку, по-прежнему сидевшую с потерянным видом.
– Мне же в моей грядущей деятельности никаких советников не потребуется… кроме Эш.
Она вздрогнула, подняла на него глаза.
– Да, драгоценная моя, – мягко продолжил принц, – ибо кто еще сможет сопровождать меня не только по родному миру, но и в иные? Кто еще сможет помогать мне своими знаниями и силой? И оберегать меня, и командовать мной так, как это делаешь ты, – он усмехнулся, – и… Впрочем, о другом мы поговорим после. Когда начнем возвращение домой!
Эш заморгала. Неуверенно улыбнулась…
Матвей тоже отставил чашку, удовлетворенно выдохнул и сказал:
– Ну что же, вот и славно, и хорошо! Однако до этого чудного мгновенья – до начала вашего возвращения, разумею, – мне нужно еще осмотреть и второго пациента.
Он повернулся к Стасу.
– Пойдем? А то ты так звенишь, что я всех прочих не слышу!
– Звеню?…
У Стаса екнуло сердце.
Ну вот… первый же встретившийся врач – и тот уже успел заметить неладное! Еще до осмотра. Видно, плохо дело с ним, коли так…
Однако принцу этот чудо-доктор сумел помочь. Без всяких рентгенов и анализов. Вдруг и ему поможет? Хотя бы диагноз поставит?…
Спустив с колен угревшегося на них Чинку и вставая вслед за хозяином из-за стола, он перехватил Настин взгляд. Подбадривающий. И как будто о чем-то спрашивающий.
Быстро взвесил все «за» и «против», решился.
– А можно, Настя тоже пойдет?
Матвей оглянулся на ходу.
– Зачем?
– Если со мною что-то не так, что-то серьезное… хотелось бы, чтобы она тоже об этом знала. Из первых рук. Поверьте, для меня это очень важно…
– Да пожалуйста! – сказал Матвей. – Хоть все пускай идут, если тебе так будет спокойнее. И давай на «ты», ведь мы с тобой не царских кровей особы!
Стас нервно усмехнулся, пробормотал:
– Нет, все мне ни к чему, – и протянул Насте руку, помогая ей выйти из-за стола.
Чинка заскулил. Матвей снова оглянулся.
– Да бери уж и собачку! Чтоб не страдала!
– Не стоит.
Стас взглянул на песика, тот притих.
Но следом все же потрусил, молча.
Перед крыльцом остановился, сел и принялся гипнотизировать взглядом закрывшуюся за ними дверь.
* * *
Войдя в свою приемную, Матвей для начала вытянул из-под стола табуретку и попросил Настю устроиться с нею где-нибудь в уголке, так, чтобы не мешать ему расхаживать вокруг кресла, установленного посреди комнаты.
Она выбрала себе местечко возле окна, а он тем временем усадил в это кресло Стаса, неторопливо обошел его кругом несколько раз, невесть к чему прислушиваясь и присматриваясь. Потом сказал:
– Чудеса! – и подсел к столу. – Два невероятно здоровых пациента в один прием – да бывает ли такое вообще?!
– Я был невероятно здоров, – Стас выпрямился в кресле, – всю жизнь. Но вот уже четвертый день…
– Вижу, – кивнул Матвей. – Симптомы можешь не перечислять. Тахикардия, аритмия, пульс зашкаливает, давление скачет… но это все, мой друг, как говорится, на нервной почве. То есть психосоматические явления в чистом виде. Знаешь, что это такое?
– Знаю.
– Тогда рассказывай. С чего все началось?
– Со встречи с феями, – напряженно ответил Стас. – И особенно худо теперь бывает, когда они поблизости. Чем ближе, тем хуже.
– Ага. И где ж ты встретил их?
– В кафе на Невском.
– И как ты умудрился их разглядеть?…
…Настя была немало польщена доверием, которое он оказал ей, позвав с собою.
Однако ничего нового сейчас, кроме разве что подробностей, умело выпытанных Матвеем, – не только о встрече с феями, о которой Стас поведал им с Соней коротко, накануне, когда пришел их предупредить, но и о сне с игрушками, увиденном им уже здесь, в саду, и воспоминании о злополучной клятве, – не услышала.
Поэтому все понять не могла, отчего он так нервничает.
Ну, есть у него, возможно, дар. Магический. Забытый – что, конечно, не радует. Вернее, заблокированный. Но что в этом такого пугающего?
На Стасе же буквально лица не было, особенно когда он рассказывал о клятве, – побледнел, сжал руки в кулаки, чтобы не видно было, как дрожат пальцы…
Этот самый вопрос задал наконец и Матвей – после того как, выслушав его, произвел второй, на сей раз долгий, тщательный и нудный осмотр и объявил в результате, что некий блок у Стаса действительно стоит.
Но что скрывает за собою – не разглядеть. Возможно, в самом деле какой-то дар.
И создан этот блок, вероятнее всего, именно клятвой…
– Успокойся! – сказал он. – Что ты дергаешься-то, в толк не возьму?
Стас вскинул брови.
– Как – что? Я же объяснил, кажется. Если у меня и есть какой-то дар, унаследовать его я мог только от отца. А кто отец – я не знаю. Как не знаю и того, какие еще гены, вместе с даром, могли достаться мне от него. А вдруг…
Запнулся, умолк.
– Что – вдруг? – подтолкнул Матвей.
– А вдруг он был… не совсем здоров? Я же и о магических дарах ничего не знаю. Три дня назад еще не верил в их существование вовсе, не говоря уж о существовании фей! Что они вообще такое, эти дары? Откуда берутся? Если даются от рождения, как все другие, нормальные таланты, – то это ладно, это, возможно, даже хорошо… Но вдруг они бывают следствием какого-то… сбоя в организме, какой-то… мутации?!
Настя вздрогнула.
Вот оно что! Да уж, при таком подозрении она на его месте, пожалуй, тоже занервничала бы…
– Это ты к тому, что бабка называла отца чудовищем? – спокойно уточнил Матвей. – Ну, знаешь… она могла его попросту сильно не любить! Как и положено классической теще! Какая, к черту, мутация? На меня посмотри – очень на мутанта похож?… А родился, представь себе, с даром, причем от самых обычных мамы с папой, и даже фея Врачевания меня в лоб не целовала – Мирабель свидетельница! Правда… – он несколько помедлил, прежде чем продолжить, – думаю, это все-таки не твой вариант. Кое в чем ты прав. И это «кое-что» я увидел. Только потому увидел, надо сказать, что искал его. Меня, понимаешь ли, сразу насторожил один симптом – ухудшение твоего состояния при феях. – Он снова сделал паузу. – И теперь я практически уверен, что кто-то у тебя в родне все же не был обычным человеком… Да погоди ты вскакивать! Сиди, сейчас все выясним.
Матвей деловито поднялся на ноги. Спросил:
– Вида собственной крови не боишься?
– Нет!
– А ты, Настенька?
Она опять вздрогнула.
– Тоже не боюсь, а что?
– Да уколю сейчас пальчики, вам обоим, для наглядного сравнения, так сказать…
С этими словами он открыл шкаф, достал оттуда флакон с какой-то прозрачной, как вода, жидкостью, штатив с пробирками, коробку с прочими необходимыми принадлежностями. Плеснул той жидкости в две пробирки, попросил Настю сесть ближе. Протер ей палец спиртовой салфеткой, кольнул специальным перышком и объяснил попутно:
– В пробирочках – особый состав, я сам его изобрел. Обычная человеческая кровь растворяется в нем, как в простой воде, окрашивает его в красноватый цвет. И больше он не покажет ничего, только то, что кровь – человеческая. Вуаля!
Он встряхнул пробирку с каплей Настиной крови, предъявил результат обоим.
Жидкость, как он и говорил, покраснела.
– А вот если, – сказал Матвей, жестами выпроваживая Настю с табуретки и приглашая Стаса на ее место, – это будет кровь феи или гоблина, или еще кого-то из стихиалей… впрочем, полагаю, сами сейчас увидите!
Настя, не зная что и думать, на всякий случай перестала дышать. Оцепенел и Стас, одними глазами следя за каждым движением Матвея.
Кровь, выступившая на его пальце после укола, на вид ничем не отличалась от Настиной.
Но когда капелька ее упала в пробирку…
Жидкость коротко сверкнула. И окрасилась в бледно-зеленый цвет.
– Что и требовалось доказать! – довольно кивнул Матвей.
– Что… что именно? – с трудом выговорил Стас, не в силах оторвать взгляда от пробирки.
– Что, возможно, папенька твой и впрямь был не человек! Но…
– А кто?!
– С полной уверенностью могу сказать только, что из волшебного народа кто-то. Но…
– Гоблин? – снова перебил Стас. И побледнел еще сильнее, хотя дальше, казалось, было некуда. Взглянул на Настю испуганно.
– Тролль еще скажи! – фыркнул Матвей. – Что уж так сразу-то – самых страшненьких вспоминать! Ты бы тут не сидел тогда такой лапочка…